Иван Шавлюга - Телепатия. Проклятие языка (СИ)
Ксения куда-то отнесла кабель, явно в какую-то точку пространства, а потом стала очищать от пыли гиперборейскую генеральную линию:
— А что реально была гиперборея?
— Ну, это тебе сейчас неважно знать, так как ты включишь себе только телепатию и коммуникабельность, а вот восстановление крови на таком уровне, чтобы слышать такое прошлое невозможно, — продолжал старший администратор, записывая что-то на бумагу, — ты же сама не захочешь сразу стать проповедником. И тут надо не только этот узел распутать. Он проходит через столько узлов. И если эти все сегменты разам активизировать, то ты просто сгоришь. Ну, в буквальном смысле впадёшь в кому. Зачем тебе это надо менять генеральный план жизни и в этом разбираться. Ты один только узел распутываешь, а уже такие вопросы — похвально, только разбираться с этим ты должна сама, а не я. У меня итак бумажной волокиты много. Да к тому же это требует большого времени. И надо на дно Северно-ледовитого океана тебе самой погрузиться. Ты же никогда не поверишь в то, что сама не увидишь. А найти гиперборею вы не можете. Только это не значит, что её не было, или что она была. Вы просто не можете — это ваш потолок в развитии. Причём вы сам для себя так решили.
Шёл долгий и мучительный промежуток времени, затянутый до невозможности рассуждениями о теории телепатии и какой-то там левитации и какой-то комиссии по консервации. Ксения таскала тяжеленный мотки проводов, протирала влажной тряпкой провода. Она видела этот странный кабель с того самого параллельного мира. Увидела наконец-то, что какой-то сегмент, куда воткнут это кабель, активен. Просто для эксперимента коснулась выключателя, легонько, чтобы не потревожить. И услышала странную девушку, лежавшую уже довольно в знакомой больнице, и похожу на саму себя. Стоп, ведь в голове путаница. Этот странный кабель тоже весь в пыли, что даже изоляции не видать. Протёрла кабель и увидала гиперборейский символ солнца:
— Блин, так это же мои воспоминания и проекция куда-то вон, признак проявления слабости. Значит, я отключу эту херню. Ну, как-то умудрялась и при помощи этой проекции писать тексты. Только тексты я должна писать сама, а эти самые ощущения я не могу и воспринять на веру, и доказать логически. И вытащу разъём на всякий случай.
После этого какая-то странная петля генеральной линии с символом флага распуталась, и узел стал легчать. Пришлось взять зелёный кабель отца и отключать и его и сегменты с ним связанные. Так что уже ощущалось, как пропадали воспоминания о болезни и о какой-то Венере. Зелёный кабель на одну треть был скручен в бобину. Бобину отрезали и выкинули.
И в конце концов, после того как разобрались с узлом, стала Железнова просто включать освободившиеся сегменты. Загорались жёлтые лампочки во многих местах. Включались клетки, а потом проверялись и остальные органы, не только мозг, а даже почки и селезёнка. После чего Ксения проснулась.
Ксения видела в голове какую-то формулу, какой-то алгоритм. И долго Ксения сомневалась в этом алгоритме, долго думала о возможностях мозга. Ведь мозг работает у обычного человека только на десять процентов, хорошо, на двадцать процентов максимум. Многие клетки просто молчат. И они работают, так сказать, в спящем режиме. И вот алгоритм позволяет их как бы раскрыть. Алгоритм позволяет перенести некоторые задачи с больных клеток на здоровые клетки, спящие. И может даже, позволит восстановить и память и речь. Только стоит страх перед глазами.
Рассказывать о таких грандиозных алгоритмах, требующих работы всего отдела практически, Ксения не решилась. Да и память хоть и восстановилась частично, но в ней ориентируется Ксения с сомнениями в глазах. Эти сомнения на лица описаны. Один коллега, рядовой сотрудник расспросил, да так навязчиво, и так быстро записывал схему, великую схему, до которой никто не то, что в стране не мог додуматься, а в целом мире.
После чего её коллега стал говорить так, что получалась пародия на Владимира Ленина. Он так проявлял свои актёрские способности, а потом сурово так сказал, что именно Ксения Железнова должна возглавить это новое революционное движение в программировании. Ребята так оживлённо смеялись с того, что это революция в программировании. Ксения не верила, в отличии от того парня, пытающегося просто успокоить нервы и подготовить её к важному шагу.
— Революция говоришь? — спросил вошедший Антон Валерьевич, отчего-то злой и противный, своим взглядом он требовал порядка и тишины, а главное работы. Просто он только что с задержания особо опасного преступника, особо опасного преступника года, а может и десятилетия: — И как это понимать: почему не работаем? Ну, если это не революция, то я не знаю, что я с вами сделаю. Итак, рекурсия, ну это понятно. Так воздействует на центр речи, гм, интересно. Так, включаем вот этот ключ, да, и подключаем вот этот блок. Где система сама задаёт образ буквы и цифры, а уже это отражается в памяти. Так, а чего сидим, чего смотрим? Значит, вот Ксения Сергеевна возглавит группу разработчиков проекта «Речь» и начнёт реализацию данного алгоритма. Половина сотрудников лаборатории у вас в распоряжении. Быстро делаем программы и модули. Революция, эх, революция! Да это же гениально! И времени у нас нет на эксперименты, сразу группа Железновой готовит обновление для компилятора и антивируса! У нас нет времени! Никто не знает, что там в сети ещё осталось. Этот подонок на всё способен! Ну, что бойцы невидимого фронта, кто не рискует, тот не пьёт шампанского! Выполнять! Я за Виктором Викторовичем, — Антон Валерьевич Виноградов уже бежал по коридору как наивный мальчишка, бежал красиво и грациозно, словно уже перед ними сотни камер и он телезвезда. Он уже продолжал свою речь: — Это великая находка! Это великий приём Железновой. Он сработает наверняка, и шлем позволит, здесь есть обход грёбанной системы безопасности. Это действительно революция! А за это революцией, ради этого алгоритма за ней и охотились! И она у нас! И мы во всём сомневались, но верили в интуицию! Ой, наивно как-то получается! Работать, работать, работать! Теперь мы сможем быстро восстанавливать и память и речь, а главное надёжно и быстро. Так что сотни дел мы раскроем. И инвалидов мы спасём. У Оксаны Сенно, бедной девочки, будет не первая группа и сломленная жизнь пятилетней девочки, а жизнь полноценного человека. Конечно, сначала будет вторая группа. И длительный курс реабилитации. Но потом сможет нам многое рассказать. Да нет, не нужна её теория, какая это может теория, если её ей напомнили, а приступы начались. Антоша, хоть ты не будь садистом. Смерть не существует, а организм нас обманывает! Мало того, и память абсолютная, а мозг нас обманывает, что он ничего не помнит. Ничего не пропадает! Память любого человека абсолютна. И всё, что запомнилось человеку в течении дня, всё это сохраняется в памяти: одно в первородном виде в качестве воспоминания, а другое влияет на рефлексы и подсознание, а третье распространяется к тому же в народ по биополю. И тем самым это объясняет всё. Память — это и есть душа, и она бессмертна. И эта память пусть частично, а то и полностью передаётся по наследству вплоть до десятого колена. И даже есть будет конец всему, всей цивилизации, души наши уйдут в другие миры. И в этих мирах мы всё восстановим. Просто это будет в другой форме и на другой планете, но всё воскреснет. Как растения умирают осенью и воскресают весной, как бабочки бывают гусеницами и совершают метаморфозу, так человек может буквально перевоплотиться во что-то иное, если он духовно к этому готов. И шлем-стимулятор всего лишь ключ, который даёт выбор. А души наших пациентов сотворят сами себя по этому лекалу. Мы сможем трансформировать всё общество в новое состояние. Главное, чтобы были обретены не только новые способности, но и чтобы был новый духовный скачок. И будет ли он, или народ в этой трансформации уничтожит сам себя. Но то, что мы однозначно обгоняем не только Россию, но даже и США и ЕС, это факт неоспоримый, уже не оспоримый! Теперь из этих технологий можно такую конфетку сделать! Эта Железнова на самом верху окажется, смысле на приёме.
Глава 16
На окраине города Плазмоградска стоит странный большой дом. Всего шесть окон на фасаде, которые все заколочены и разбиты. Повсюду на всех стенах этого деревянного дома какие-то мазки. Фактически довольно примитивно изображён флаг секты: зелёный-серо-чёрный флаг с горизонтальными полосами. Рядом свалка из каких-то непонятных вещей: банок, вёдер, ящиков и коробок. Здесь когда-то был шикарный сад. Здесь было множество всяких красивых деревьев. А теперь то, что росло здесь, всё гнилое и расколотое. Между этих деревьев стоял деревянный только что построенный портал. Три подпорки с каждой стороны квадрата, а в свою очередь, внутри квадрата есть круг. Оперативники окружили здания, выбежав из микроавтобуса. Они спрятались за хлипким забором. Пока опергруппа совещалась о том, как брать сектантов, двери дома открылись. Безродный, видимо, ничего не понимая вышел вместе со всеми сектантами к этому порталу. У всех заложников были шлемы. Естественно, будущие пациенты психиатрической больницы видели страшные глюки. И сам планируемый переход может стать смертельным. Верховный учитель Алексей Безродный диктовал какие-то непонятные числа, диктаторским тоном читая лекцию. Чёрт возьми, он заметил уже оперативников и уже дал команду сектантам начать жуткую истерику и с пьяным от стимуляции мозга взглядом напасть на бойцов.
