Андрей Щупов - Тост за Палача
— Ты уже выяснил, кто именно там скрипит?
Голос звучал спокойно и ровно, однако обманываться на свой счет не стоило. В мире звезд — особенно тех, что были приближены к рубиновым, все менялось в считанные мгновения. Нищие становились королями, а вчерашние партай-геноссе попадали в Лефортово или «Кресты».
— Да, Мастер, узнал. И боюсь, своими силами мне не справится.
— Не понял?
Аксан судорожно перевел дыхание.
— Вы помните Носорога?
Трубка промолчала. Вопрос был из разряда некорректных. Тем не менее, Аксан продолжил:
— Так вот, этот тип той же породы.
— Ты шутишь?
— Мне не до смеха, Мастер. Не знай я Носорога, я бы вообще не понял, в чем тут дело. Но именно этот человек подставил нас с товаром. Боюсь, он даже в состоянии делать то, на что не способен наш Носорог.
— Ты не перегибаешь?
— У вас есть шанс это проверить.
— Что ты имеешь в виду?
— Если вы пришлете сюда Носорога, мы столкнем их лбами.
— А что дальше?
— Если Носорог его сделает, мы подчистим хвосты и взместим наши затраты.
— А если нет?
Аксан прикусил губу.
— Тогда мы попытаемся перекупить здешнее чудо.
— Ты полагаешь, его можно уговорить?
И снова Аксан чуть замешкался с ответом.
— Во всяком случае, мы попытаемся. Кроме того, оставлять этого типа живым…
— Хорошо, я тебя понял, — перебил его Мастер. — Носорог вылетит к тебе первым же авиарейсом. А там уж решайте на месте как быть. Если получиться заменить старичка на более молодое дарование, я возражать не буду.
— Спасибо, Мастер! — с придыханием проговорил Аксан.
— Чудачок! — голос в трубке рассмеялся. — Лучше думай о том, как будешь выкручиваться.
— Моей крови по-прежнему жаждут конкуренты?
— А как же ты думал! Пока они ждут, но, похоже, мысленно уже все разложили по полочкам. Место на эшафоте готово, Аксан.
— Но если я…
— Если ты заготовишь веские аргументы или явишь нам Носорога номер два, это смягчит приговор. Вполне возможно, мне даже удастся тебя оправдать. Но для этого надо постараться, Аксанчик. Очень и очень постараться.
— Да, конечно. Я сделаю все, что от меня… — Аксан хмуро уставился на гудящую трубку. По обыкновению Мастер отключился не прощаясь.
Глава 23
— Федор, не отставай от группы! Будете отдыхать, когда каждый подтянется в сумме двадцать раз. И не волынить мне! Узнаю, надаю затрещин! — Альберт Полуянович, мужчина атлетического телосложения, огладил болтающийся на груди секундомер, неторопливой походкой вышел из зала. Мимоходом взглянул в большое настенное зеркало. Пожалуй, и в свои сорок три выглядел он еще очень даже вполне. Спортивный костюм белой шерсти, кроссовки «Адидас», крепкая шея, голова с легкой залысиной на лбу. Если глядеть не слишком близко, то ни морщин, ни едва намечающегося брюшка пока и не видно. Хотя чертова молодость, надо признать, уходила. Убегала и испарялась, как он не цеплялся за нее, как ни старался поддерживать здоровый образ жизни. В отличие от хозяина детдома, Альберт Полуянович ни пил и не курил, по утрам совершал трехкилометровые пробежки, не перегружал предстательную железу, регулярно посещал сауны. Впрочем, в сауны нередко ходили все вместе, но и здесь Альберт Полуянович придерживался строгих принципов, внимательно подбирая клиентуру для утех, тщательно следя за тем, чтобы его малолетние любовники были чисты и здоровы…
За спиной раздался восторженный взрыв голосов. Кто-то кому-то, верно, закатал гол, — вот и блажили. Учитель физкультуры поморщился. Эти переростки с ломкими голосами, туповатым юморком и грубыми манерами вызывали в нем стойкое отвращение. А уж утомляли так, что в первые же минуты урока хотелось взять ремень и перепороть весь класс оптом. Может, потому и разрешал им в отличие от младшеньких, занимающихся в маечках и трусиках, наряжаться во что ни попадя — в трико, шаровары и даже в джинсы. Разглядывать костлявые тела не доставляло ему ровным счетом никакого удовольствия. Вот и сейчас Альберт Полуянович покинул их чуть раньше, чтобы навестить своих любимых салажат.
Мягко ступая по коридору, физкультурник свернул направо и почти тотчас столкнулся с Настеной — заведующей столовой детдома, женщиной полной и белокожей, с глазками, присыпанными стальным песочком, с улыбкой, поражающей обилием сияющего золота.
— Опана! Как говорится, на ловца и зверь…
— Интересно, кто это тут ловец? — хихикнув, Настена поправила прядку волос над ухом.
— А вот это мы и выясним… Ну? Придешь сегодня на вечеринку? — опытной рукой учитель огладил зад женщины. — Уже и торт есть, и шашлыки. Шампанское, само собой, будет. Потанцуем, поворкуем.
— Знаю я твое воркование,
— А что? По-моему, пока получается.
— Да разве я что говорю!
— То-то! Только ты уж и дочку с собой приводи.
— А меня тебе мало?
Альберт Полуянович самодовольно усмехнулся.
— Ты же знаешь, я мужчинка ненасытный. И тебе, и ей отломится. Никого не обижу.
— Ох, и козел ты, Альбертик!
— Брось! Ей это даже полезно. Все лучше, чем сопляк-сифилитик в грязном подъезде вставит. Похватит какую-нибудь болячку, и будешь с ней потом возиться. Кстати, на следующей неделе к нам Сам заезжает, слышала, небось?
— Неужели сам?!
— О чем и речь. Так что нужно все тщательно отрепетировать. Может, и дочура твоя не оплошает. Вдруг да понравится столичной жопе? А тогда, считай, все, — карьера, денежки — все в кармане. Только надо понравиться, понимаешь?
— А если не получится?
— Вот и приводи девочку. Проведу ликбез по полной программе. Заодно и ты посмотришь, поучишься.
— Смотреть я люблю.
— Тогда до вечера, котенок!
Виляя обширным задом, «котенок» проследовала по коридору дальше. Физкультурник же, поднявшись этажом выше, зашел в свой кабинет, тщательно притворил дверь. Приблизившись к столу, торопливо включил монитор. Камеры, спрятанные в душевых, послушно начали передавать изображение. На левом экране мылись девочки, на правом — мальчики.
Выпятив губы, Альберт Полуянович удобнее устроился в кресле, вытянул ноги. Подобные минуты он обожал. Выбор очередной кандидатуры, неспешная оценка минусов и плюсов, попытка представить себе, как это у них будет впервые…
Скажи кто учителю, что он давно превратился в садиста-растлителя, он бы искренне обиделся. Художник, способный оценить истинную красоту, — да, пожалуй! Режиссер-постановщик — тоже в цвет, но никак не растлитель! О каком растлении вообще идет речь, если детям прививаются навыки, без которых в этой жизни все равно никак не обойтись. Возможно, чуть раньше положеного, но и это вопрос тоже спорный. Во всяком случае, мастурбировать все начинают с малолетства. Зачем же безобразить «всухую», когда есть возможность приобщения к полноценному бытию? Ну, а проколы случаются со всеми. И тех двух мальчишек, что начали вдруг царапаться и кусаться, наказал бы всякий. Кстати говоря, в Турцию с Грецией к «приемным родителям» дети также уходили вполне добровольно. А уж куда их там пристраивали и в какие такие гаремы они попадали, это было уже не его заботой.
Оживившись, Альберт Полуянович подался к экрану. Взгляд его умаслился, губы сами собой вытянулись в трубочку. Пожалуй, эту рыженькую надо будет пригласить сегодня на медосмотр. Маленькая, а уже сочная, и чем-то неуловимо напоминающая похотливую Настену. Вот и пусть говорят, что детям ЭТО еще рано. Хрен там, рано! По его мнению, так в самый раз!
Увлеченный происходящим на экране, Альберт Полуянович не заметил, как замок в двери приглушенно щелкнул, дверь плавно распахнулась. А в следующую секунду экраны погасли. Словно некто сердитым рывком выдернул штепсель из розетки.
— Привет, лесоруб!
Вздрогнув, учитель физкультуры вскинул голову. У стены стоял человек в плаще. Руки в карманах, глаза прищурены, лицо самое обыкновенное.
— Как вы сюда попали?
— Как и ты, пакостник. Через дверь.
— Черт!.. Да кто ты такой? — толкнувшись руками от подлокотников, Альберт Полуянович поднялся, не без удовольствия отметив, что на полголовы выше нагловатого гостя. Да и по комплекции этот красавчик был ему не ровня.
— Я, милый мой, твоя судьба. Хватит, поизгалялся над детишками.
— А ну-ка вон отсюда! — физкультурник сердито шагнул вперед, и в тот же миг правая рука гостя вынырнула из кармана. Она была пуста, в этом любитель малолеток мог бы поклясться, однако нечто невидимое с ужасающей силой ударило его в грудь, отшвырнуло к подоконнику. Опрокинувшись, рядом прокатилась ваза. Упала на пол, но как ни странно не разбилась.
— Но я… Вы же не можете так просто…
— Могу. Я, дорогой мой, все могу, — мужчина брезгливо покривился и неспешно приблизился к столу. — Честно скажу, раздавил бы тебя сразу, но кое-что для начала ты сделаешь.
