Алексей Оверчук - Блуждающие огни
— И тот самый, который напал на редакцию и похитил Вику со своими товарищами и пострелял, на фиг, еще один отряд эфэсбэшников, — продолжил Сашка.
— А ведь не похож на головореза, — заметил я.
— А все маньяки не похожи на маньяков.
— Хорошо, с этим более-менее разобрались. Но кто такие суперсолдаты? И почему они воюют с «огнями»? Что притащила в рюкзаках маневренная группа и потом отбили «Блуждающие огни»?
— А ты у него спроси, — Колчин кивнул на Федулова.
— Потом спрошу. Когда прилетим и этот товарищ придет в себя.
— Потом мы и у Трофимова можем спросить, когда прилетим. Он нам охотнее обо всем расскажет.
Глава 26
До Таджикистана около четырех часов лету.
Не знаю, сколько мы провели в дороге. Как-то незаметно все задремали… И пропустили самое интересное. Проснулись мы от сильных толчков. Самолет тряхнуло, словно он получил пинка. Потом его бросило еще раз.
В салон влетел Трофимов:
— Просыпайтесь, господа! — Он кинул нам парашютные ранцы.
— И этот туда же! — воскликнул Колчин.
— Надевайте! — железным голосом приказал Трофимов. — Нас подбили! Мы горим!
— Что такое! — вскинулся я. — Как подбили?!
— Некогда! Надевайте! — Трофимов указал на ранцы.
Тут все сорвались, как в горячке. Принялись лихорадочно прилаживать за плечами ранцы.
— Но мы никогда не прыгали с парашютом! — напомнил я.
— Раньше надо было учиться! Прыгаешь, считаешь до десяти, дергаешь вот за это… кольцо это… и купол раскрывается. Если что — спрашивайте, я буду лететь рядом.
— Оч-чень мило с вашей стороны!
Федулов безропотно надел ранец и встал вместе с нами возле люка.
Самолету снова наподдали. Мы попадали на пол.
Трофимов вскочил. Крутанул аварийную рукоятку и долбанул по двери ногой. Ее с треском сорвало с петель, и она исчезла в небесной бездне. В салон ворвался вихрь. Мы опять повалились на пол.
Из кабины выскочили двое пилотов.
— Больше предупреждений не будет! — заорали они и сиганули за борт.
— Приготовиться! — взвился голосом Трофимов. — Я — первый! Журналисты за мной! Федулов замыкает!
И он кинулся в пустоту. Мы с Колчиным зажмурились и прыгнули следом.
Меня закрутило бешеным волчком. В ушах свистело и рвало. Лицо размазывало под напором ветра. Не знаю, сколько времени прошло, только я вдруг вспомнил, что неплохо бы дернуть за кольцо. Я открыл глаза. Меня по-прежнему швыряло и крутило, как гуманитарный мешок картошки. Насколько это возможно, я постарался увидеть, что делают мои спутники. Мелькнул чей-то раскрывающийся купол. Ага! Ну и я дернул кольцо. Над головой сильно хлопнуло, как из ружья, и неведомая сила потащила меня за шиворот вверх.
Как только болтанка и верчение прекратились, я попытался глазами отыскать самолет. Его нигде не было. Даже инверсионного следа. Зато погода стояла чудная. Намного лучше, чем в Чечне.
Оглядевшись, я насчитал пять куполов. Мой был шестым. Значит, все в порядке. Все целы.
Внизу медленно проступали очертания гор.
«Приехали! Слазьте, ваше благородие! — сказал мне внутренний голос — гнусавый и неприятный. — Мало того, что ты абсолютно не знаешь, как приземляться в ровном поле, так тут тебе предлагается сразу сесть задницей на остроконечный пик. Замечательно!»
«Заткнись!» — сказал я внутреннему голосу.
Из своей журналисткой практики я усвоил одно. Если ты попал в незнакомую ситуацию и не знаешь, что делать, то разуй глазки и посмотри, как поступают твои более опытные товарищи. И делай то же, что и они.
Одни из куполов стал съезжать по небу куда-то вбок. И все остальные последовали за ним. Понаблюдав за фигуркой, я тоже потянул стропы на себя, и мой купол понес меня следом за группой.
Отлично. Первый маневр удался.
Купола вынесло в широкое ущелье. Внизу маячили зеленым светом мягкие полянки, сверкала речка, топорщились опасные для всех парашютистов деревья. Глядя на маневры со стропами, я усиленно копировал движения. И ведь все же кое-как с божьей помощью приземлился!
Земля больно вдарила по ногам. Я кувыркнулся, пролетел вперед. Сила инерции еще раз швырнула меня через голову, и я распластался на земле. Сверху меня бережно прикрыл парашютный шелк. Тело к выносу готово!
— Никогда не стану парашютистом! — послышался голос Колчина. — Не хочу, не буду!
Жив, значит.
— Эй! Ты как? — С меня стащили парашютный шелк, и замаячило сверху лицо Трофимова.
— Нормально. — Я сел и огляделся. — Только ногами сильно ударился.
— Так пружинить надо! Дурилка газетная. Ни фига вас в редакции не учат!
— Вообще-то это не мое дело, с парашютом прыгать.
— Ну и оставался бы в самолете, — весело ответил Трофимов и пошел куда-то.
Я отыскал глазами майора Федулова. Тот изображал из себя саму Смерть — с бледным, заостренным лицом недвижно сидел на земле и всматривался в четвертое измерение.
Приковылял Колчин и сел рядом.
— Впервые в жизни прыгал из горящего самолета и ничего себе не сломал!
— Добрый знак!
— Будет о чем детям не рассказывать, чтобы не брали дурных примеров с отца.
Трофимов снова очутился рядом.
— Все в порядке? Идти можете? Никто ничего не сломал?
— А куда теперь? — спросил я.
— Сейчас определимся, — ответил Трофимов загадочно и пошел к двум пилотам на совещание.
Изредка ветерок приносил нам обрывки их совещания. Колчин внимательно слушал.
— Тот же самый язык, что мы слышали на заставе, — определил он.
— Значит, они и есть «Блуждающие огни», — сказал я удовлетворенно. — А мы еще живы. И это радует. Хочется петь.
— Спой, — хохотнул Сашка.
А мне что! Я затянул:
— Я приду и тебе обойму! Если я не погибну в бою!
Троица оглянулась на меня.
— Жизни радуется! — пояснил Сашка.
И они снова ушли в свои разговоры.
Федулов, прислонясь к камню, сидел не шелохнувшись.
— Такое ощущение, что он умирает, — сказал я Колчину.
— Да уж. Всего минуту назад он был более живым, — оценил тот позу Александра Петровича.
— Может, он все же разбился?
— Не смеши меня! Федулов из спецназа погранвойск! Такие если и разбиваются, то не раньше, чем по ним танком проедутся.
Я пошел к «Блуждающим огням»:
— С Федуловым что-то не так.
Трофимов достал аптечку, отобранную у майора на аэродроме, вытащил оттуда ампулу с красной жидкостью, собрал маленький шприц, наполнил его из ампулы и передал мне:
— На, вколи ему. Через минуту будет как новенький.
— Что это? Наркотик?
— Потом, потом! — отмахнулся Трофимов.
— Где мы хотя бы?
— В Таджикистане.
Я пошел к Федулову:
— Александр Петрович, я вколю?
Он чуть заметно кивнул:
— Можешь через одежду.
Я вколол шприц сквозь рукав камуфляжной куртки. Через несколько секунд Федулов ожил, повертел головой и сел.
— Как самочувствие?
— Хреново, — не стал он приукрашивать.
— Что в шприце?
— Лекарство.
— Понятно. Могу еще чем-нибудь помочь?
— Воды бы.
— Сейчас принесу, если найду.
Мы с Колчиным показали группе Трофимова, что идем к реке.
Они покивали и снова склонились — чудить над картами.
На ущелье навалилась жара. Сверкали остроконечные шапки, бликала сквозь ветки кустов и деревьев бурливая речка.
Мы остановились на берегу и как зачарованные смотрели на поток.
— Искупаться бы, — предложил Колчин.
— Унесет, на фиг.
Мы набрали воду во фляги, которые всегда приторочены к поясу журналиста и наполнены, как правило, спиртом. Пошли поить Федулова.
Трофимов с командой уже вовсю щебетал о чем-то по рации.
Мы дали напиться Федулову. В смысле, попить.
Теперь он выглядел много лучше, чем полчаса назад.
— Какие наши дела? — спросил я, подойдя к Трофимову.
— Лучше, чем мы ожидали. Скоро будем дома.
— Вот как?.. А нам ведь надо о многом с вами поговорить.
Трофимов ухмыльнулся:
— Думаю, что мы можем удовлетворить любопытство друг друга. Но не раньше, чем доберемся до базы.
Пеший путь по горам может понравиться разве что закоренелым идиотам. Если сегодня мне кто-нибудь предложит прогуляться в туристическом благолепии по красивым горным перевалам, я такому человеку сразу голову оторву. Ничего худшего в своей жизни не встречал.
Солнце палило нещадно. Уже через минуту подъёма пот — градом. Ноги то и дело проваливались в какие-то расщелины. В некоторых местах надо было подтягиваться чуть ли не на пальцах и втаскивать себя на каменные валуны. Но больше всего злило, что мы не знали, как долго нам придется идти.
Трофимов несколько раз пытался объяснить нам расстояние, но это оказалось бесполезным. Его группа и майор Федулов не испытывали никаких неудобств, поскольку сами были настоящими горцами. И сколько пройдет горец, столько раз придется умереть неподготовленному человеку. Как, например, мог Трофимов сказать нам о расстоянии? Он говорил: надо подняться вот на ту вершину, которая карябала гряду облаков, там мы выйдем на хорошую дорогу под сорок градусов вверх. По ней еще пару километров. Для него это, может быть, детский маршрут, а нам эту дорогу надо преодолевать всю жизнь. Хорошо еще, что при нас нет рюкзаков. Когда я спросил, почему мы не пошли по ущелью, мне объяснили, что через пару километров наше путешествие закончилось бы пленом.
