Андрей Уланов - День револьвера
– Что еще за Мука-с-маком?
– Вы, людишки, называете это мазью Субьенкова.
– Шутишь? – Единственная известная мне мазь с таким названием продавалась в аптеках как средство от насморка и ревматизма. Пахла эта желтая дрянь и впрямь убойно, враз прочищая даже самый забитый соплями нос.
– Попробуй сам – увидишь, – хмыкнул гобл и, покосившись на «максима», добавил: – На ком-нибудь ненужном. Или на белогривой, – Толстяк ткнул пальцем в сторону подходившей Венги, – ей-то пули нипочем.
– Твои револьверы, – вампирка то ли не услышала последние слова гоблина, то ли ей и в самом деле было все равно. – Спасибо.
– Ыгы.
Я огляделся. Кроме орочьих тел, на поле сражения остались также две лошади. Одна, мотая головой, стояла около невысокой акации, в ветвях которой её бывший хозяин обрел последнее пристанище. Вторая хромала чуть дальше.
– Толстяк, нам надо… – Я осекся, обнаружив, что гобл уже успел слинять. Впрочем, он почти сразу же вернулся, неся на вытянутых руках свой оружейный пояс.
– На, держи.
Пару секунд Венга удивленно разглядывала подарок гоблина, затем – по-прежнему молча – взяла его и начала надевать.
– Вообще-то, – вздохнул я, – в таких случаях иногда принято благодарить. «Спасибо» сказать, в щечку чмокнуть…
– Спасибо.
– Спасибо, я обойдусь, – одновременно с Венгой быстро выдохнул гоблин. – Вот, держи еще патроны… и надо будет у свиномордых по сумкам пошарить.
– Надо.
Вампирка застегнула пряжку и отпустила пояс. В следующий миг сила тяготения вцепилась в тяжело провисшие кобуры и потянула их. Пояс, даже не пытаясь особо задержаться на узких бедрах девушки, сполз вниз и улегся на сапогах.
Мы с гоблином переглянулись. У Толстяка начало странно подергиваться правое веко. Я зажал рот ладонью.
– Проблема, – констатировала Венга.
– Дай, х-х-хе, подумать. – Гоблину все же удалось перевести рвущийся наружу смех в некое подобие зевоты. – Можно сделать новую дыру… или нет. Вот чего – принеси мне уздечку мула. Бедной скотине она уже без надобности, а тебе, глядишь, и сварганим какую-нибудь сбрую.
– Сначала поймай лошадей, – оборвал я приступ доброжелательства к ближней. – А всякими сбруями займешься на привале. Я хочу, чтобы мы убрались отсюда как можно скорее.
– Да брось, эй-парень, говорю тебе, они уже не вернутся.
– Верю. Но те, что уже тут, – я широким жестом указал на мертвецов, – скоро привлекут стервятников. А те, в свою очередь, могут заинтересовать кого-то еще.
– Все здешние падальщики сейчас пируют в трех милях позади нас, – проворчал гоблин. – Сюда они доберутся не скоро.
– Уверен? – усмехнулся я, глядя сквозь пальцы на раскаленную синеву, где уже объявилась пара темных точек. И вот еще что, зеленый… с тебя сотня!
– Ы-ы-ы?! О чем это ты бредишь, эй-парень?!
– О нашем с тобой маленьком пари, Толстяк, – пропел я. – И попробуй только сказать, что ты не видишь здесь мертвых орков.
– Так ведь это ж мы их и укокошили!
– И что с того? Они есть, ты их видишь, так что, – я не смог отказать себе в удовольствии провернуть нож, – «все по-честному!».
– Клянусь задницей Сидящего… – торжественно начал гоблин и тут же, сорвавшись на визг, закричал: – Гля, мертвяк встает!
Конечно же, я ему не поверил – что не помешало мне выхватить револьвер и очень быстро развернуться. Очнувшийся недобитый орк, с моей точки зрения, был ничем не лучше ожившего мертвеца… черт!
Это и в самом деле был оживший мертвец. Трудно спутать с чем-либо еще эти характерные «подволакивающиеся» дерганые движения, выполняемые, как правило, поочередно. К тому же пулю этот орк заполучил точно в правый глаз, а такое даже тролли плохо переваривают.
– Да стреляй же! Эй, очнись!
– Сейчас-сейчас, – пробормотал я, пряча «максим» в кобуру и подбирая валявшийся на земле старый «спенсер». – Венга, ты тоже можешь попрактиковаться.
– Зачем?
Бах! Бах! Бах! На седьмой пуле мне наскучило воевать с заржавленной скобой, тем более, что особого впечатления пули на мертвяка не произвели. Он обиженно ухал при каждом попадании, один раз даже упал на колено, но тут же встал и потащился в нашу сторону…
– Действительно, зачем… Толстяк!
– Чего?
– У тебя был посеребренный нож.
– Поправка, эй-парень. У меня был и есть посеребренный штопор.
– Ты что, больше всего на свете боишься зомби-бутылок? – зло буркнул я.
Злился, впрочем, я скорее на весь мир в целом, чем на конкретного зеленошкурого идиота. В самом деле – все, чего я хочу, это тихо, без лишнего шума и внимания прошмыгнуть по Запретным Землям, взять эти треклятые гномские кольца. И затем так же спокойно, без приключений!!! вернуться в цивилизованный мир. Господи! Ну неужели я хочу так много?
Я никогда не видел настоящую корриду, и все мои познания о ней ограничивались десятком рассказов – по большей части даже не из вторых, а третьих рук – и парой картинок. Но думаю, работа Венги вызвала бы шквал аплодисментов у самых искушенных знатоков и ценителей – хоть и «бык» у нас был дохлый в самом прямом смысле этого слова.
Вампирка не сделала ни одного лишнего движения. Шаг навстречу орку, уклон влево – ровно настолько, чтобы скрюченные пальцы схватили воздух вместо горла – подножка и на развороте – короткий, словно молния, укол шпагой в основание черепа. Зомби хрипло взвыл, дернулся и затих, как я понадеялся – теперь уже навсегда.
Надежда жила секунд десять. Затем я увидел, как встает еще один труп.
– Вы чего?! – по-детски писклявый голос обиженного малолетки совершенно не вязался с боевой раскраской на морде. – Серебром… знаете как больно!
– Так…
Лисса встала перед зомби, вытянула правую руку вперед, сжала пальцы, словно захватив пучок невидимых веревок, и резко дернула. Зомби утробно булькнул и осел на колени.
– Назови свое имя! – потребовала китаянка.
– Я – Лексариподагон, великий и ужасный дух! – все тем же писклявым голоском произнес мертвец. – Могучий колдун призвал меня из царства теней, дабы отомстил я убийцам его! Трепещите же, смертные, ибо пробил ваш час!
– Ы-ы-ы! Ой не могу… ы-ы-ы!
Оглянувшись, я увидел, что Толстяк лежит на боку, хватаясь за пузо и отчаянно суча ногами. В первый миг это выглядело, словно Лекса-и-так-далее уже начал приводить свою угрозу в исполнение. Но стоило гоблину вновь раскрыть пасть, как я сразу же успокоился – Толстяк ржал!
– Ы-ы-ы, держите меня семеро! Великий и ужасный… ы-ы-ы, я ща лопну!
– Ты – ничтожество! – заявила орку Лисса. – Этот шаман был слишком слаб, чтобы призвать по-настоящему опасного духа. Убирайся прочь!
– Но я не могу! – Казалось, здоровенный орк вот-вот разрыдается в три ручья. – Он связал меня посмертным заклятьем. – Зомби потряс головой, кое-как сфокусировался на китаянке и с надеждой произнес: – Дайте мне убить вас, а? Ну пожалуйста, что вам стоит…
– Венга, – не оборачиваясь, окликнула вампирку Лисса. – Похоже, тебе придется еще раз испачкать шпагу.
– Какие вы все злые, – всхлипнул орк и рухнул мордой в песок.
– Ушел?
– Похоже, что ушел. – Лисса аккуратно поставила сапог на шею мертвеца и качнулась вперед, вызвав этим движением тихий хруст. – Но не слишком далеко. Колдовство, скрепленное смертью заклинавшего, слишком сильно для такого жалкого духа.
– Хочешь сказать, он и дальше будет крутиться вокруг нас на манер навозной мухи?
Лично у меня эта мысль вызывала чувства, прямо противоположные восторгу. И слабый дух вполне может организовать смертным уйму неприятностей.
– У него нет выбора.
– И что же нам делать?
– Ровно то же, что и раньше, – сказала Лисса. – Не забывать даже на миг, что мы находимся в Запретных Землях. Ставить защитный контур на ночь, не терять амулеты, и очень внимательно смотреть под ноги.
– Ну а потом, когда вернемся?
– Продадим за десяток монет первому же встречному колдуну, – равнодушно бросила китаянка. – Будет у него толкать маятник в часах или музыкальную шкатулку крутить.
* * *– Это просто не может кончиться добром, – сказал я. – Слишком все неправильно.
Прежде чем отозваться, гоблин поворошил костер. Притихшее пламя взметнулось вверх, жадно вгрызаясь в новую ветку. И даря тепло собравшимся вокруг. Костер был рискованным делом, хоть мы и расположились в русле пересохшей речки. Но когда Толстяк принялся стучать огнивом, даже я не стал возражать – после дневной жары ночная прохлада кажется лютой стужей.
– Да неужто, эй-парень? Интересно, у тебя несварение желудка или все-таки приступ разумности?
– Тебе не понять, зеленый. Это не твоего ума дело.
– Давай, валяй, рассказывай. Я попробую отупеть малёхо.
– У нас неправильный отряд. Во всех книгах, что я читал, был один и тот же состав по-настоящему непобедимой команды. Четыре героя: боец, клирик, маг и вор.
– Ы-ы-ы, если тебя это утешит – однажды я воровал к-к-к…
