Александр Доронин - Утро новой эры
Бес понимал, что и танки, и люди нуждались в новом доме.
Часть 3. Город на холме
Белый снег, серый лед,
На растрескавшейся земле
Одеялом лоскутным на ней,
Город в дорожной петле.
Кино, «Звезда по имени Солнце»Глава 1. Робинзон
Они поднимались по пологому склону.
Он не протестовал, как будто догадывался, что это бессмысленно, и больше не пытался задавать вопросов. Четверо сопровождающих — или конвоиров, как про себя называл их Саша — двигались быстро, задавая темп, и он не смог как следует познакомиться с окрестностями города.
А виды тут были потрясающие. Насколько хватало глаз, тянулась холмистая местность, где не было даже намека на присутствие человека. Снег уже сошел, но трава еще не проклюнулась, поэтому склоны были бурыми и голыми. В таких местах конца света словно бы и не было. Наверно, когда весна вступит в свои права окончательно, здесь будет совсем как раньше, подумал Данилов.
Линия горизонта казалась очень близкой и словно подрагивала на ветру. Что за массаракш? То ли просто туман, то ли взвесь пепла по-прежнему висела в нижних слоях атмосферы.
Наконец, миновав узкую лесополосу, маленький отряд и его пленник вышли к шоссе. Хотя до города, судя по попавшемуся знаку, оставалось еще три километра, дорога была расчищена от брошенных машин — видимо, грейдером.
Не меньше Сашу поразило то, что ямы и колдобины были засыпаны гравием, так что проехать можно было не только на внедорожнике.
Данилов поймал себя на мысли, что почти удивлен, что не видит дорожного движения, когда мимо них прогрохотали два самосвала «КамАЗ», груженые песком.
Наверно, он так и не научился контролировать выражение лица, потому что патрульные заржали.
— Не ожидал? — усмехнулся Антон. Имя Данилов узнал по обращению к нему другого бойца. — Все как раньше.
Его улыбка показалось Саше открытой и беззлобной, но он по опыту знал, что с такой же лыбой можно заставлять обреченных на смерть своим ходом шагать к траншее. И все же его немного радовало, что у этих людей нет к нему личной неприязни. Убивают по долгу службы обычно легко и без мучений.
На горизонте между тем замаячили силуэты пятиэтажных домов на фоне поросших голыми деревьями каменистых склонов.
Наконец, они достигли черты города. От самого въезда, обозначенного подновленным плакатом на щите, развеявшим последние Сашины сомнения, дорожное покрытие было тщательно восстановлено — на асфальте чернели свежие заплаты.
«Так вот ты какой, город солнца. Я тебя не таким себе представлял. Но могло быть и хуже».
И все же его ждало разочарование — эта часть города была явно необитаема. Несколько ближайших трехэтажных домов привычно смотрели на них пустыми окнами. Выглядели они скорее как дома, подготовленные к сносу. Рядом на асфальте не было обломков, а у ближайшего здания была натянута веревка с красными флажками, будто бы предупреждая людей об опасности схода снега или падения шифера.
Того, что Александр увидел, хватило, чтоб понять: здесь была организация.
Старший патруля достал рацию.
— Эй, на вахте… Поднимайте карантинщиков. Гость пожаловал… Да, один. Не знаю. Не мои проблемы… Все, отбой.
Миновав еще несколько многоэтажек — Данилов понял, что это поселок городского типа — они внезапно оказались на большом пустыре. Когда-то здесь были дома частного сектора, теперь о них напоминали только бетонные оголовки колодцев и остатки деревянных тротуаров. Он мог только гадать, выгорели ли они после пожара или их намеренно снесли.
На другом конце пустыря, на небольшом всхолмье начинался настоящий жилой массив — ряды пятиэтажек, за ними — масса домов поменьше.
«И будем мы как город на холме», — не понятно к чему вспомнилось Александру.
Кажется, так говорил кто-то из первых английских колонистов-пуритан в Новом Свете, цитируя Нагорную проповедь. Дело было в Америке, и имел он, естественно, в виду общество, на которое должен будет равняться весь остальной мир.
Ну, посмотрим, насколько здесь приблизились к идеалу.
Опоясывала подножье холма самая настоящая стена. Данилов заметил ее издалека и присвистнул: она не уступала берлинскому аналогу времен «холодной войны».
Через пару минут они остановились перед двухметровым бетонным забором, протянувшимся через бывшие дворы и огороды, поверх которого была натянута «егоза». Ограждение показалось Данилову слабоватым; судя по книжкам, постапокалиптический город должен быть окружен крепостной стеной с башнями и галереей для стрелков. А тут просто забор, как на какой-нибудь швейной фабрике.
Но, пораскинув мозгами, Александр сообразил, что забор предназначен не для обороны, а, скорее, против одиночных воров и диких животных, да еще для обозначения границы. Для сплачивания тех, кто внутри нее. Если высотой стена, сложенная из разнотипных бетонных плит, воображенья не поражала, то протяженностью вполне могла. Влево сооружение тянулось метров на сто, пока не поворачивало под прямым углом на север, к реке; а с правой стороны ее оконечность уходила еще дальше. При этом она была как по линейке вычерченной: похоже, тут еще и геодезические работы проводились. Если принять форму поселения за квадрат, периметр получался солидным.
Роль башен в узловых участках обороны, подумал Саша, могли играть те самые панельные дома. И точно: когда они подошли ближе, Александр заметил, что некоторые из окон нижних этажей заложены кирпичом — полностью и до половины, а на одном из балконов был установлен прожектор.
Асфальтовое полотно дороги упиралось в решетчатые ворота. На глазах Александра перед двумя КамАЗами они с лязгом отъехали в сторону, пропуская технику в город. Ага, еще и с электроприводом. Уже по этим признакам можно было сделать вывод, что с электричеством здесь проблем нет. Вряд ли кто-то стал бы тратить его на такие вещи, если бы оно вырабатывалось только дизель-генераторами. Рядом в стене были двустворчатые железные ворота меньшего размера, похожие на гаражные. К последним провожатые и повели Данилова.
Он к этому времени успокоился, интуиция подсказала ему, что его ждет не расстрел, а в крайнем случае допрос с пристрастием. Провожатые вели себя корректно: за всю дорогу его ни разу не толкнули. Он, впрочем, старался не давать повода.
Где-то за стеной залаяла собака. Антон приблизился к дверям и забарабанил в них кулаком. Через пару секунд открылось окошечко, в нем показалось помятое красное лицо.
— Явились, бродяги. Опять птичьего гриппа притащили?
— Артур, а ты ничего не забыл? — Антон уставился на дежурного с каменным выражением лица.
— Вот, мля… — спохватился мужик и быстро надел такую же марлевую маску, какие были на патрульных. — Ты, Тоша, ничего не видел. Почему нельзя стрелять гадов на месте? — он разглядывал Сашу как диковину. — Да ладно, парень, я прикалываюсь. Заходите.
Данилов в ответ на этот «прикол» не повел и бровью. Ворота распахнулась, хорошо смазанные петли не издали ни звука, и он переступил символическую границу между вольной жизнью изгоя и новой, непонятной.
Они прошли по короткому коридору и оказались в каморке, освещенной яркой лампочкой в казенном плафоне.
— Вещи оставь здесь, — кивнул толстый рябой охранник на покрытый покарябанным пластиком стол. На рукаве камуфляжной куртки старого образца у него была красная повязка.
Данилов снял удобный рюкзак защитного цвета, заменивший ему тот, который он нашел на месте авиакатастрофы, и аккуратно поставил на стол. Оружие — все, вплоть до ножа и пневматики — и патроны у него изъяли еще раньше.
— Продукты, скоропортящееся есть?
— Есть.
— Достань.
Саша выложил на стол кусочки вяленого мяса, затем тушку животного, которое потревожило его во время привала на острове.
— Крыса-мутант, она же нутрия, — пояснил Саша.
— Не угадал, — хмыкнул кладовщик. — Это ондатра. А нутрия более теплолюбивая тварь. Классно, два кило мяса и полшапки.
Саша подозревал, что обычные крысы, rattus rattus, вымерли, как и все синантропные виды. Как и тараканы, которые изначально были жителями тропиков и распространились по миру только благодаря теплу человеческих жилищ. А вот ондатры, как оказалось, прекрасно себя чувствовали, хоть и сменили рацион.
— Что я за нее получу? — спросил он, решив, что за наглость по лбу не ударят.
Стоявший рядом конвоир прыснул:
— Хитрый, блин. Наши работают за трудодни, а тебе вознаграждение подавай.
— Сердечное спасибо получишь, — уточнил кладовщик.
В ответ на удивленный взгляд Данилова он снизошел до объяснения:
— А ты как хотел? Денег у нас нет, а бартер запрещен. Коммунизм, мать его за ногу. Пока с едой негусто, нельзя создавать прецендент. Когда поднимемся — можно и частную инициативу поддержать. Я, вон, до войны магазином владел. Маленьким, правда.
