Стефани Перри - Лабиринт
— Я имел в виду не это, — медленно произнес он, — а то, что она говорила... обо мне. Наверное, ее слова заставили меня задуматься о том, является ли моя работа здесь... правильной.
Тавес нахмурился, подошел к кровати и оперся на спинку. Его лицо стало серьезным, взгляд суровым и немигающим.
— Она — сумасшедшая, Пол. Твоя работа, твои исследования спасли бесчисленное число жизней, ты должен помнить об этом. Если бы не твое противовирусное средство, моя собственная дочь была бы сейчас мертва...
Чурч скромно кивнул. Тавес очень любил свою младшую дочь, а после того, как Чурч спас ей жизнь, позволял ему устанавливать на борту «Безымянной» свои собственные порядки. Тавес подписывал разрешения на использование любых средств, вызывал транспортные корабли с пополнением и закрывал глаза на то, что никогда не видел больше людей, прибывших на станцию.
Чурч внезапно подумал о том, как бы Тавес отреагировал, если бы знал, что происходит на борту на самом деле, а потом еще раз молча похвалил себя за то, что предусмотрительно запер свою тайную лабораторию перед тем, как провести последний, неудавшийся эксперимент.
Адмирал продолжал говорить:
— ...так что не беспокойся ни о чем, в чем тебя обвинила эта сумасшедшая стерва. Никто не поверил ни одному ее слову. Ты — хороший человек, Пол.
Чурч принялся размышлять над последними словами Тавеса, осложнениями, которые несла его принадлежность к человеческому роду. В любом случае ему никогда не приходило на ум слово «хороший».
— Ты только вспомни, что стало с Креспи, — тихо произнес Чурч.
Адмирал на секунду утратил серьезный вид и бодрый голос, полный энергии и воодушевления, и заговорил с ложной симпатией в голосе, что случалось довольно редко. Видимо, он старался найти какую-то связь на эмоциональном уровне.
— Мне... жаль Креспи. Мне казалось, что вы смогли бы работать вместе. И уже нашли общий язык.
Чурч снова посмотрел на свои сплетенные пальцы и медленно про себя сосчитал до трех. Не успел он добраться до цифры «три», как Тавес хлопнул рукой по спинке кровати и показал всем своим видом, что визит окончен.
— Наверное, тебе следует отдохнуть. Я загляну завтра, проверю, как ты себя чувствуешь.
Чурч улыбнулся ему с благодарностью:
— Это будет очень мило с вашей стороны, адмирал. И спасибо, что зашли. Для меня это много значит.
— Не за что меня благодарить, — ответил Тавес.
Чурч заметил, что адмирал доволен, улыбка появилась на его суровом лице перед тем, как он развернулся и вышел из палаты.
Как трогательно действовать на кого-то таким образом, что на лице у другого человека появляется выражение удовлетворения, даже у такой напыщенной и безнадежно глупой натуры, как Тавес. На самом деле даже низшие существа заслуживают счастья, как пришел к выводу Чурч. Тавес — второстепенный персонаж в драме доктора, но он все равно еще не потерял способности чувствовать. Странно, как все меняется...
Чурч несколько секунд невидящими глазами смотрел в стену и думал о МакГиннесс. Она, в конце концов, отбыла со станции. Он даже смутился тому облегчению, которое испытал после сообщения адмирала. Правда, здесь было не только облегчение, как признался себе Чурч. Он пытался никогда не врать самому себе и ни в коем случае не брать это в привычку. По правде говоря, если уж быть полностью откровенным, она напугала его, причем очень серьезно.
МакГиннесс вела себя как чужой, когда набросилась на него. Она шла к своей жертве, не думая ни о чем, движимая лишь одним побудительным мотивом — уничтожить. Ей не составляло труда преодолевать физические преграды, настолько сильно было в ней желание добраться до цели. Таким должен быть чужой, созданный им.
Чурч невольно содрогнулся и протянул руку к прибору дистанционного управления. Ему требовалось чем-то заполнить свои мысли, очистить их от нее и от воспоминаний о своем страхе...
Доктор нажал на кнопку и активизировал инвалидную коляску, стоявшую в ногах кровати. Ему уже удалось кое-что сделать, конечно, неофициально, и сейчас он направится в лабораторию и посмотрит, как там идут дела, а рутинная работа позволит изгнать женщину из его мыслей.
Он пересел в инвалидную коляску, заранее приготовившись к боли, которую принесут эти телодвижения, правда, теперь все болело значительно меньше. Конечно, больше всего пострадало лицо — нос и скула, — но и нога, сломанная при падении с высоты вниз, она ныла до сих пор.
Чурч вспомнил, как чужой протянул к нему свои огромные лапищи, как из него самого лилась кровь, что приводило чудовище в неистовство. Встретились две судьбы, и обе стороны знали, что такое страх... Чурч еще раз почувствовал боль, вспоминая, как сломалась кость в бедре, ожоги на теле от капающей на него кислоты... А потом, наконец, пули врезались в тварь, и она упала.
Было уже поздно, в коридоре никого не оказалось, хотя, конечно, его никто не стал бы останавливать. Медики любят давать указания и запрещать одно, другое и третье, но когда дело доходит до выполнения этих указаний, они не всегда проявляют твердость и настойчивость, в особенности в отношении Чурча. Он уже давно знал, что станция находится под его контролем, но в полной мере оценить свою власть смог лишь в последние три недели.
Чурч ехал в инвалидной коляске к складским помещениям, колеса бесшумно катились по гладкому полу.
Ему пришлось немного напрячься, приподнимаясь в коляске, чтобы дотянуться до рычага, открывающего очередную дверь. В общем-то, по большому счету, боли больше не было, меньше чем через неделю он должен встать на ноги.
Дверь распахнулась, и он оказался в редко используемом проходе, который ему пришлось хорошо изучить за последние несколько дней. Да, «Безымянная» — это, по сути своей, лабиринт, тихие коридоры соединяют все со всем, каждая дверь может открыться, если Чурч того захочет, а за ней будет еще один путь...
Последнее время принесло слишком много сюрпризов, слишком много открытий, которые пугали его и часто оказывались хитрыми и коварными.
Когда он рассказывал свою историю Креспи и МакГиннесс, он не мог сфокусироваться на пережитом им самим страхе, на том, как тот повлиял на него самого, — и он не знал этого до сих пор. Правда, теперь он не сомневался, что те ощущения никогда не покинут его, воспоминания навсегда останутся при нем, а лицо умирающей матери будет стоять перед глазами...
Ему больше не удастся отодвигать прошлое в сторону.
Инвалидная коляска катилась по тускло освещенному коридору, попадая то в тень, то в неяркие лучи ламп, он завернул направо, еще раз направо, потом налево и покатился под небольшим уклоном вниз.
Он чувствовал себя неплохо, наверное, даже должен был бы чувствовать себя прекрасно, потому что МакГиннесс больше нет на борту, но с момента ее нападения на него у Чурча почему-то пропала способность шутить. Теперь все казалось ему тусклым, словно все цвета вокруг были каким-то образом затенены и потеряли свою былую яркость.
«Ты просто устал от лежания в постели, доктор, — сказал внутренний голос. — Вот увидишь — как только встанешь на ноги, все опять будет в порядке...»
Он надеялся на это, хотел, чтобы именно так все и оказалось, но его также не покидало ощущение, что ему никогда больше не удастся добиться такой уверенности в себе, как он испытывал раньше. Он делал ошибки, ситуация выходила из-под его контроля... и он смог вдохновить практически незнакомую ему женщину на ненависть невероятной глубины, такой, что ее даже нереально вообразить. Чурч не представлял, что подобное вообще возможно...
Многое изменилось. Он так долго пытался отмести от себя все, что осталось в нем от человека, но эта его часть постоянно возвращалась к нему, что-то нашептывала, уговаривала и увещевала. Вначале появился страх, но теперь были и другие чувства, простые и приятные, совсем не похожие на его прошлые иронические забавы, теперь он занимался «исследованием души», причем это заставляло его слишком часто останавливаться и задумываться. Все это затенило суть Истины, она вообще может быть утеряна, если он не предпримет меры предосторожности...
«А это будет так трагично? Подорвет силы и подточит здоровье?»
Он не мог дать ответа, по крайней мере сейчас.
Чурч вздохнул и, как только инвалидная коляска остановилась, протянул руку за злополучной пластиковой картой. Доктор развернул коляску, приподнялся и вставил карту в отверстие, потом нажал на нужную кнопку и принялся ждать.
Дверь распахнулась, он медленно поехал вперед и снова остановился в центре своей маленькой тайной лаборатории.
Он посмотрел на самый большой резервуар в центре, отметил про себя те незначительные изменения, которые произошли с момента его последнего появления здесь, улыбнулся, потому что увидел прогресс, что все идет как раз так, как ему хотелось бы, причем гораздо лучше, чем в последний раз.
