Владислав Жеребьёв - Разведка боем
И тут Всеволда осенило. Научники пришли не просто так. На ногах научных сотрудников вместо легких туфель были военные ботинки. Халаты двоих из троих были оттопырены под мышкой, и всей троицы были в руках увесистые саквояжи.
Поймав взгляд майора на своем багаже, Прошки криво усмехнулся.
— Зубная щетка, твой автомат, пара магазинов и четыре тома Пушкина.
— Жрать-то что взял?
— Автомат мне в помощь.
— И верите? А если мы провокаторы?
— Мы это предусмотрели. — Прошкин кивнул и из тени выступил третий, худой небритый тип с черными кругами под глазами.
— Одевайте, — хрипло произнес он, подсовывая под решетку небольшой черный обруч. — На шею.
— И?
— В них заряд. Эквивалент трем кило тротила. Будете вести себя подозрительно, нажатие кнопки и голову разметает на сотни метров.
Всеволод принял из тонких дрожащих пальцев ученого адскую машинку и с интересом завертел её в руках.
— А если не наденем? — Тихо поинтересовался он.
— Тогда столица и эшафот, — просто развел руками научник.
— Почему кольцо одно?
— Мы вас всех вывести не сможем.
Положив ошейник, по-другому и не назвать, на пол, майор сделал шаг назад и оглянулся на своих боевых товарищей. Семен был настроен решительно, в глазах проводника опять же сквозила холодная уверенность, и дело оставалось за малым.
— Поодиночке мы никуда не пойдем. — Тихо, но так чтобы услышали даже в самом конце старого корпуса, произнес Хелл. — Либо втроем, либо вообще никак. Я так думаю что все мы в одном положении, только с разной стороны решетки, и это надо еще посмотреть, кто из нас пленник. Отчего такая спешка? Поджимает?
— Умный, — обладатель смертельного кольца с интересом поглядел на проводника.
— А вы думали, нас за дурачков держать будете? Давайте, колитесь, или я и шага с места не сделаю.
— Ну ладно, буду говорить начистоту. — Прошкин, казалось, потерял весь боевой запал и из авантюриста и пройдохи мигом превратился в затюканного жизнью усталого человека. Взгляд научника поблек, и, казалось, даже руки опустились и превратились в беспомощные плети. — Мы — группа двенадцать. Находимся на границе и имеем задание от правительства. Какое, уже не важно. Ассигнования были получены, но все попытки исполнить приказ Москвы провалились. Задача была поставлена нетривиальная, и по сути невозможная. Даже хорошо оборудованные лаборатории Ленинграда не могли справиться, имея на своем счету всех возможных светил современной науки. Куда уж нам, недоучкам.
— Вы провалили опыты?
— Почти. Держимся на волоске от полного краха. Каждый квартал начальник базы требует от нас отчета, изучает его, это с его-то куцыми мозгами, а затем отправляет в центр. Завтра мы высылаем новый отчет. Пока его просмотрит начальник, пока перешлет. Времени у нас не особо и много.
— А что потом? — Поинтересовался Семен. — Что произойдет, когда компетентный читатель сделает выводы из вашей писанины?
— Группа одиннадцать была расстреляна после второго провала. — Развел руками научный сотрудник. — После прибыли мы. Кем бы вы ни были и откуда бы вы не пришли, вам должно быть знакомо это чувство. Неминуемая опасность, страх разоблачения, ужас.
— А почему бы вам просто не сбежать? — Удивился Хелл. — Ну, скажем, к тем же диким?
— Дикие не чипованые, а мы состоим на госслужбе и получаем паек. — Пояснил тот, что с мешками под глазами. — Будь ты диким, коих и осталось-то не больше десятка тысяч, ты можешь уйти в леса. У них своя организация, свой строй, они партизаны по жизни. Это официальная версия, что все дикие не иначе как чокнутые поэты, а на деле туда уходят те, кому невмоготу существующая власть, чтобы хоть пару лет, пока не поймают, прожить, не оглядываясь и не втягивая голову в плечи от воя сначала милицейской, а затем полицейской сирены.
— А сами вы чипы удалить не можете?
— У нас нет такого оборудования. — Развел руками Прошкин. — Чип отслеживает не только местоположение объекта в пространстве, но и снимает его жизненные показатели. Умные машины знают, когда нам снятся сны, когда мы порезали палец или сломали ногу. Любое отклонение от нормы приводит к тревоге и в нашем случае аресте.
— А с нами, значит, бежать не боитесь?
— Пока мы вне подозрений и не ограничены в перемещениях. Каждый из научных сотрудников волен покидать расположение полицейского гарнизона на один-два часа по личным нуждам. Чаю там купить в автолавке или искупаться.
— И у вас уже есть план?
— Да есть. — Научник уверенно кивнул и присев на корточки вытащил из сумки наладонник. — Мы уходим в город и забираем кого-то из вас. Наше отсутствие вопросов не вызовет. Как-никак суббота. Ваш товарищ проедет в тайнике Урала роты взвода обеспечения. Шофер — наш человек. Далее мы берем гравилет, благо у одного моего знакомого такой имеется, а сам он по удачному стечению обстоятельств уехал на рыбалку чуть ли не на неделю.
— Гравилет, значит? — Выгнул бровь Всеволод.
— Да, — как ни в чем не бывало подтвердил Прошкин. — Автотранспортное средство на базе гравидвигателя отталкивания системы Мухина. Особое поле, генерируемое двумя рабочими цилиндрами, дает разность, с помощью которой и может передвигаться воздушное судно. Это правда, только в вертикальной плоскости. Для горизонтального движения все еще используются двигатели внутреннего сгорания, ибо два гравидвижка установленные на одном самоходном аппарате могут вызвать разность колебаний и просто раскрошить структуру. У вас разве такого нет?
— Нет, — покачал головой Курехин. — Однако замечу одно. Все ваши гравилеты, дикие, установки из центра и утопический коммунизм мне по боку. Или мы выходим отсюда втроем, или все остаемся при своих. Я ясно сказал?
Научники удивленно поглядели на майора и, собравшись в кружок, принялись бурно совещаться. В конце концов, ученые мужи настолько распалились, что Всеволод начал опасаться, как бы крики и брань светлых умов и блестящих лысин не привлекли внимания полицейский.
— Успокойся, — бросил через плечо Прошкин, видя озабоченность Курехина. — Ваши коммунисты от наших не отличаются. Вчера была пятница и всеобщая пьянка. Трезвы и в сознании лишь единицы, так что сейчас, пожалуй, единственный шанс выбраться из этого логова быстро и незаметно. Машина обеспечения вот-вот должна поехать в город за свежими овощами. Я уже видел путевой лист.
— Ну, так что решили, господа ученые? — Вкрадчиво поинтересовался Всеволод.
— Возьмем вас всех, — Прошкин обреченно махнул рукой. — Только ошейники со взрывчаткой, так, ради подстраховки, придется надеть всем троим без исключения.
Девять дней до часа «икс». Утро. Реальность. Санкт-Петербург
Капустин появился в дверях с охапкой роз, двумя бутылками коньяка и еще чем-то деликатесным в пакете, огласив маленькую квартиру Всеволода радостным ревом. Всучив смущенной Светлане розовый куст и рассыпаясь в комплиментах, ГРУ-шник сбросил ботинки и, звеня алкоголем, проследовал на кухню.
Разговор затянулся за полночь. Открыв маленький ноутбук, Капустин ловко щелкал по клавишам, бормоча что-то себе под нос и поминутно поминая маму. На кухне они, правда, были не одни. Едва Пух переступил порог, заполнив маленькое пространство прихожей своими габаритами, как патриархальную тишину квартиры вновь нарушила трель дверного звонка.
— Ой, здравствуйте. Вы к Всеволоду? Проходите. — Услышал майор голос жены из коридора, и характерный до боли знакомый баритон и почти писклявый фальцет, принадлежащие не кому-нибудь, а его старым армейским товарищам Блохину и Лютикову. Оба поджарые, загорелые. У Блохи на скуле тонкий белый шрам, а у Лютого, кто бы мог подумать, элегантная проседь на висках. Не дать, не взять гусар в увольнении. Новый взрыв восторга, новая порция коньяка и все с начала.
— Я как услышал, — поделился Пух, обхватывая стакан огромной лапой, а затем, будто воду, отправляя напиток в рот, — сразу наших на уши поднял, и, ты не поверишь, командир, все сразу собрались и в путь.
— Да мы и так думали приехать, сначала к Капустину, а потом может и к тебе. — Блохин осторожно понюхал жидкость в рюмке, стаканами он коньяк отказывался пить категорически, и, пригубив, разумно оставил её в сторону. — А тут как раз работенка для нас подходящая.
Как ни странна и блистательна была судьба Винни после увольнения в запас, так обыденна и пуста была жизнь других парней из разведвзвода. Кто-то спился и скололся. Кто-то уехал на очередную войну, на очередную войну и сгинул в сырости джунглей или холоде горных перевалов.
Видя все эти перипетии, Лютый решил пойти по пути наименьшего сопротивления, и без зазрения совести отработал бодигардом у местного картофельного короля без малого год, после чего бы с треском выгнан с работы, застуканный суровым хозяином поверх своей единственной дочери. Далее он таксовал, из-за чего ножевых ранений получил едва ли не больше чем в пору военных действий на Северном Кавказе, а потом и вовсе ушел в глубокое подполье и как зарабатывал на жизнь, никто не знал.
