Василий Головачев - Война HAARP‑2
– Надо сделать всё невозможное, – проворчал начальник космодрома.
Подмосковье, г. Королёв
17 октября, утро – 18 октября, утро
Забежать домой после возвращения с Камчатки не удалось, и Афанасий, безумно соскучившийся по жене, смог лишь позвонить ей и пообещать приехать, как только подвернётся случай.
Зато после разговора с Семёновым ему представился случай навестить Олега, содержащегося в общевойсковой камере предварительного заключения (майор оказался первым и единственным заключённым на весь блок, рассчитанный на десятерых провинившихся), и Афанасий поспешил этим случаем воспользоваться.
Его провели в неприметное одноэтажное здание, стоявшее за ангарами базы, показали на первую же дверь под номером «02»:
– Здесь.
Он поднял руку, собираясь постучать, и провожатый – пожилой усатый дядечка в камуфляже без погон – усмехнулся.
– Это КПЗ, товарищ полковник, а не квартира. Стучаться сюда всё равно что стучаться в спальню жены.
Афанасий оценил юмор провожатого, усмехнулся в ответ.
С настоящим тюремным лязгом обитая железом дверь камеры открылась, и Афанасий оказался в небольшом помещении, где у стен стояли две койки, привинченные к полу, одна – накрытая серым одеялом, вторая – сверкающая белыми простынями и подушкой. В помещении, скупо освещённом небольшим оконцем под потолком, стояли столик, также привинченный к полу, два стула и две тумбочки. Параши не было, и гость чуть позже разглядел дверцу, ведущую в туалетный блок. Больше всего камера напоминала больничную палату: чисто, свежо, воняет краской, стены покрашены в светло-салатовый цвет, потолок белый, настольные лампы, газеты и журналы на столе. Здесь и должны были отбывать наказание не зэки-киллеры и бандиты, а нарушители военной дисциплины, и камера лишь подчёркивала ограничение свободы, а не будущий суровый приговор.
Олег лежал на кровати слева, прямо на простынях, в одежде, отвернувшись к стене. На звук открывающейся двери он не отреагировал.
– Привет, – сказал Афанасий, останавливаясь посреди комнаты. – Загораешь?
Несколько секунд Щедрин лежал в той же позе, потом чуть повернул голову, но остался лежать.
– Чего пришёл?
– Задать один вопрос, – сдержанно сказал Афанасий.
– Только один?
– Одного достаточно.
Олег долго молчал, по-прежнему пряча лицо.
– Спрашивай.
– Что тебе пообещали?
Молчание, тяжёлое и холодное, как талая вода.
– Ничего…
– Врёшь, ты бы не пошёл на это, не имей надежды на решение проблемы. Я знаю, что ты любишь Дуню и ради неё готов на всё. Так что тебе предложили?
Молчание.
– Я всё рассказал следователю.
– Мне скажи.
– Ты не поймёшь.
– Я-то как раз и пойму… да и Дуня тоже.
– Счастливый несчастного не разумеет.
Афанасий покачал головой:
– Не все несчастные становятся предателями. Да и не знаешь ты, что такое счастье.
– А ты знаешь…
– Как сказал один умный товарищ: счастье – это когда в доме нет больных, в тюрьме нет родных, среди партнёров нет гнилых, а среди друзей – врагов. Не согласен?
Олег не ответил. Да и не мог он внятно объяснить свой поступок, несмотря на желание увести жену друга. Надо было сойти с ума, чтобы пойти на предательство.
Возле КПЗ Афанасия встретил Дохлый.
– Ну, как он там?
Афанасий пожал плечами, находясь в тягостном раздумье.
– Лежит.
– Рыбья требуха! Его врачи не обследовали? Психических отклонений не нашли?
– Нет.
– Тогда он просто дурак. Ты сейчас куда?
– Домой, Семёнов дал сутки отдыху.
– Не знаю, куда податься, – пожаловался Марин, догоняя широко шагавшего Пахомова. – Родители далеко, девчонки нету, в ресторан одному идти всё равно что самому с собой любовью заниматься.
– Сходи, может, познакомишься с кем.
– В ресторане? Ты ещё предложи через Интернет познакомиться. Что там уроды и уродки торчат, что там. В Судиславль теперь не скоро поедешь?
– Не знаю, а что?
– Дуня со своими подружками познакомила бы.
Остановились у КПП. Афанасий, поймав мысль, обдумывал её. Конечно, душа его рвалась к жене, не говоря уже об организме, но и товарища оставлять одного в таком паршивом настроении не хотелось.
– Поехали ко мне.
Марин с недоверием посмотрел на него:
– Зачем?
– Да ни за чем, побудешь с нами, втроём веселей, сходим куда-нибудь, а то и наших парней позовём. Ты против?
– Д-да… нет… я думал… ты же, наверное, хочешь побыть с женой…
– Не помешаешь. Всё, решено, едем к нам. Иди, соберись, предупреди дежурного. Я забегу к полковнику, спрошу кое о чём и через полчаса жду тебя в машине.
– Ладно, – нерешительно согласился сержант.
Через полчаса они выезжали с территории Центра на машине Афанасия.
Похолодало, пошёл снежок.
Дуня не ожидала увидеть Марина, однако обрадовалась натурально, затормошила, предложила переодеться в домашнее, и Дохлый, смутившись от такого приёма, буквально расцвёл, почувствовав себя как дома.
Пообедали, подтрунивая друг над другом, Марин рассказал несколько смешных случаев из своей холостяцкой жизни, а потом, видя перегляд молодожёнов и понимая его значение, решительно поднялся.
– Схожу в магазин, посмотрю на местный ассортимент.
– У нас всё есть, – попыталась остановить его Дуня.
– Всё, да не всё, у меня жевательный табак кончился, буду через час. – Дохлый быстро собрался под оценивающим взглядом Афанасия и ушёл.
– Что это с ним? – Дуня удивлённо посмотрела на мужа. – Обиделся?
– Сеня не умеет обижаться. Неужели не поняла?
Она встретила смеющийся взгляд Афанасия, покраснела, и он, подхватив её на руки, унёс в спальню.
Дохлый и в самом деле пришёл ровно через час, протянул Дуне букет цветов, а хозяину – бутылку вина «Айсвайн».
– Знаю, что ты не употребляешь, но это вино тебе понравится, уверяю.
До вечера беседовали, поиграли в стрелялку, скачав приложение «Хисториворс», пили кофе, звонили сослуживцам, – все были заняты, – а вечером пошли в кафе «Сказка», где с удовольствием провели время под тихую музыку «живого оркестра». При этом никто к ним не пристал, никто не оскорбил, не проявил недружественные чувства, и Афанасий невольно подумал, что в компании с Олегом обязательно случилась бы какая-нибудь неприятность.
К ночи посмотрели новый фильм – «драму о переживаниях двух девушек, влюбившихся в одного менеджера», и Марин отправился спать, сославшись на приятную усталость.
Наутро он признался Афанасию, что никогда прежде не чувствовал себя так хорошо, как у них в гостях, и пообещал жениться в ближайшее время.
– Старею, однако? – смущённо сморщился он.
– Мудреешь, – засмеялся Афанасий.
На базе их ждал сюрприз.
– Зайдите к полковнику Семёнову, – сказал дежурный по части. – Он вас искал.
– Оба? – уточнил Дохлый.
– Нет, только полковник Пахомов.
– Иди к себе, в случае чего, я тебя найду, – сказал Афанасий, подумав, что Семёнов мог бы и позвонить ему, если дело срочное, а не искать на базе, отпустив перед этим домой.
Начальник Управления был у Зернова, но ждать его не пришлось. Едва Афанасий осведомился у адъютанта командующего, где полковник, как тот вышел из кабинета и жестом велел Пахомову следовать за ним. В кабинет к себе не повёл, вопреки ожиданиям, направился к ситуационному залу.
– Примешь командование новой группой. Завтра испытание нового «Шершня», послезавтра – вылет к северным морям.
– Новый «Шершень»?
– Доработан нашими спецами по расчётам твоего гениального деда.
– Так его ещё не испытывали?
– Включили на полигоне под Свибловом. – Семёнов дёрнул уголком губ. – Испарили полангара… там холмы кругом, никто, к счастью, не живёт… В холме теперь дыра диаметром в два метра, глубину измерить не удалось.
Афанасий невольно поёжился.
– Дед предупреждал.
– Предупреждал. – Семёнов внезапно остановился перед дверью в зал, повернулся к спутнику, приблизил лицо к его лицу. – Он-то предупреждал. Что ж ты меня не предупредил, полковник, что у тебя есть персональный неймс?
Афанасий отвёл взгляд.
– Это подарок… он у меня ещё до переезда деда… могу отдать.
– Держи при себе. Но предупреждать надо. Я не сразу понял, о чём медики талдычат, осматривающие трупы американцев: то дырка в теле, сквозная, то полруки нет, то полголовы…
– Пришлось применить, иначе нас всех положили бы у самолёта. – Афанасий сменил тему. – Зато акустрон добыли.
– За акустрон отдельное спасибо, к награде будешь представлен.
– Если уж награждать, то всех.
– Обсудим.
Прошли в зал, наполненный тихим звоном работающих электронных и охлаждающих компьютеры устройств. Семёнов подошёл к начальнику смены, что-то втолковывающему молодому парню в зелёной операторской форме.
