Даниэль Дакар - Игра королей
— Мы постараемся сделать ваше ожидание приятным.
Казалось, она даже не пошевелилась, но от берега к ним уже бежала еще одна девушка с легким раскладным креслом в руках. Кресло, как заметил, внутренне усмехаясь, Константин, установили спинкой к озеру. И опять же прав посол: комфорт Госпожи, Сохраняющей Преемственность, здесь и сейчас важнее комфорта ее нанимателя. Хотелось бы ему понаблюдать за купанием и — особенно — за процессом выхода из воды, но…
Красот, однако, хватало и при таком ракурсе. Впору было пожалеть о том, что вечер был уже совсем близко, и разглядеть удавалось далеко не все. К примеру, эти странные маленькие деревца… знакомый голос произнес за его спиной с мягкой насмешкой:
— Добрый вечер, ваше высочество!
Константин поднялся на ноги и повернулся лицом к озеру и источнику голоса. Мария стояла не более чем в метре от него, на ее чуть побледневших от холодной воды губах играла лукавая улыбка.
— Что, мои верные стражи не только не подпустили вас близко, но даже и смотреть не позволили?
— Не позволили, — сокрушенно развел он руками. — У ваших прекрасных телохранителей очень четкие представления о приличиях. Или о безопасности.
— О том и о другом, полагаю. Вы поужинаете со мной?
Великий князь, который уже некоторое время ломал голову над тем, как бы напроситься в гости, слегка поклонился.
— Почту за честь. Правда, я уже поужинал с его величеством…
Мария легкомысленно махнула рукой, отметая возражения.
— Во-первых, это было какое-то время назад. Думаю, довольно заметное. Так что речь шла скорее о позднем обеде. Во-вторых, при всем уважении к его величеству, серьезная беседа не способствует получению удовольствия от еды. Да и нормальному пищеварению тоже. Кстати, как прошло?
— Графиня! — укоризненно покачал головой Константин. — Кто-то не далее как несколько секунд назад рассуждал о вреде серьезной беседы…
— Вы совершенно правы, — рассмеялась она. — Цинчжао, сегодня на моем столе должно быть два прибора.
— Да, госпожа, — почтительно поклонилась девушка, которая первой подошла к нему. — Я предупрежу слуг. А вам следует подняться в дом, роса уже упала.
Она повела рукой. Проследив за жестом, Константин увидел, что на выглядывающих из-под подола длинной шелковой сорочки туфельках Марии, как и на самом подоле, расползаются пятна сырости. Чуть более короткий стеганый халат насыщенного кораллового оттенка надежно защищал свою владелицу от вечерней прохлады, но распрямленные купанием мокрые волосы настойчиво требовали тепла закрытого помещения.
Еще один кар — и где его только прятали? — остановился в двух шагах от них. Минуту спустя он уже мягко двигался над поверхностью озера к противоположному берегу, где на вершине скалы прятался среди изысканно-корявых сосен небольшой дом. Терраса с резными столбиками, поддерживающими прихотливо изогнутую крышу, нависала над водой метрах в тридцати.
Внутрь они попали при помощи лифта, шахта которого пронизывала скалу насквозь. Ведущий в него коридор скрывался за дверью, замаскированной под участок склона, и, Константин готов был поклясться в этом, простреливался во всех направлениях. В том, что пол заминирован, сомневаться также не приходилось. Похоже, здесь ради безопасности постояльцев не пренебрегают ничем. Отведенные ему самому апартаменты были оборудованы немного иначе, но сюрпризов для незваных гостей хватало и там. Великому князю вдруг пришло в голову, что даже сразу после покушения на отца дворцовый комплекс Новограда охранялся несколько менее… параноидально.
Тем временем подъем завершился. Большая комната без окон, вполне уютная, но безликая, служила, должно быть, помещением для охраны. Лестница за фальшпанелью вела на следующий уровень. И вот там-то царил уже порядком поднадоевший Константину местный антураж. Ковры и шелка, ширмы и причудливые светильники, росписи на полотнищах драпировок и затейливые узоры, образуемые рисунком древесных волокон на кое-где проглядывающих досках пола…
Следовало, однако, отметить, что Мария в своем наряде вписывалась в обстановку идеально. Вот она подошла к некоей помеси дивана и кушетки, усыпанной подушками… кажется, этот предмет мебели называется оттоманкой… вот сбросила промокшие туфельки… вот поджала под себя ноги, укутывая их полами халата…
— Вы мерзнете? — участливо поинтересовался Константин.
— Немного, — призналась она со смущенной улыбкой.
— В таком случае, вы действуете неправильно, — наставительно заметил великий князь.
— А как надо?
— Вот так, — прикоснулся он к сенсору на подлокотнике кресла.
В дверях немедленно возникла давешняя девица.
— Цинчжао, госпожа озябла. Принесите покрывало и горячий чай.
— Да, господин. Подогреть вино?
— Обязательно. И поторопите с ужином.
Девушка поклонилась и исчезла.
Глава 10
2578 год, август.
Великий князь дождался, пока метрдотель закроет за ним дверь ложи, и с облегчением снял порядком поднадоевшие очки. Судя по всему, его внешний вид вызвал у графини Корсаковой что-то вроде веселого удивления: она с явным трудом не позволяла приветливой улыбке перерасти в хохот.
— Смейся-смейся! — проворчал Константин. — Между прочим, организуя маскировку, я брал за образец твои методы.
— Костя, это кошмар! — выдохнула, наконец, Мария сквозь прижатую к губам снятую перчатку. Где-то в ее горле, а то и в груди, булькало сдерживаемое хихиканье.
Безобразие требовалось немедленно пресечь, и великий князь подошел к вопросу творчески. Первым делом он обогнул стол и протянул руку, одновременно просительно и непреклонно. Отнятые от губ пальцы церемонно легли в его ладонь, и он подчеркнуто неторопливо поцеловал — сначала их, а потом уголок улыбающегося рта. Столь же неспешно Константин поднял голову и успел увидеть мелькнувшее в женских глазах разочарование. Ухмыльнулся. Так-то, милая, в эту игру могут играть двое.
— Ты выглядишь усталой.
— Так и есть, — пожала плечами Мария. Разочарование так быстро уступило место хладнокровной насмешке, что казалось — оно просто почудилось. — Я уже собиралась домой, как вдруг выяснилось, что вместо спокойного вечера в обществе кошачьей братии мне надо спешно менять внешность, переодеваться и тащиться за семь верст киселя хлебать. Тебе не стыдно?
— Стыдно, — кивнул Константин. — Но в меру. Во всяком случае, мне явно недостаточно стыдно, чтобы перебить аппетит.
— Ну так приступай!
И он приступил, в который раз удивляясь тому, насколько точно графиня Корсакова умеет улавливать его настроения и желания, даже невысказанные. На столе были не то чтобы его любимые закуски. Просто те, которые он хотел съесть именно сегодня. Причем сам Константин понял это, только когда увидел блюда, элегантно расставленные на до хруста накрахмаленной скатерти.
Некоторое время в ложе было тихо, но великий князь прекрасно понимал, что это ненадолго. Ему милостиво давали утолить первый голод, но можно было не сомневаться — допроса не избежать. И действительно, стоило ему отложить вилку, как Мария сделала то же самое и требовательно уставилась на него темно-синими — сегодня — глазами.
— Так что это был за побег из курятника, позволь поинтересоваться? — с едва ощутимым недовольством в голосе осведомилась она. — Проделано было блестяще, не спорю, но — зачем?
— Я решил устроить себе мальчишник. Имею право?
— Имеешь, конечно. А почему именно мальчишник? И почему в одиночестве? Я, как ты понимаешь, ни на одном подобном мероприятии не была. Но судя по тому, что мне известно об этой традиции, ты выбрал какой-то уж очень нетривиальный способ провести время. И потом… раз уж речь зашла о мальчишнике… его полагается устраивать непосредственно перед свадьбой, разве не так? И почему же я, твой личный помощник, ничего не знаю о предстоящем торжестве?
Интонация, ровная поначалу, теперь переливалась и вспыхивала нескрываемым ехидством.
Константин взял бокал с вином, покачал его в руке и слегка коснулся им кромки бокала Марии.
— Послезавтра… точнее, уже завтра я венчаюсь со всей Империей. Так что да, именно мальчишник.
— Нервничаешь? — теперь в ее голосе звучало искреннее сочувствие.
— Скорее, беспокоюсь.
— Не о чем, поверь. Вот увидишь, это будет удачный брак.
— Думаешь? — он недоверчиво склонил голову к плечу.
— Убеждена! — твердо ответила Мария.
Около пяти месяцев назад.
Покои заполнял полумрак, создаваемый богатыми драпировками и светом нескольких фонарей, сделанных из разноцветной, причудливо расписанной бумаги. Вряд ли внутри были свечи, но впечатление складывалось именно такое. Обстановка весьма располагала к некоторой интимности и обсуждению вопросов, не предназначенных для чужих ушей, однако…
