Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов
Может он тут мышей полевых ловил и жрал? А что, мясо и мясо, ему-то какая разница? Даже удобнее — одним куском в рот лезут, глотать можно, не пережевывая. Они ведь мелкие совсем.
Я сделал еще шаг назад, почему-то не решаясь сразу упокоить эту тварь. Любопытство меня какое-то взяло, как будто у юного энтомолога, который наткнулся на очень редкую букашку и теперь рассматривает ее сквозь увеличительное стекло. Размышляя при этом, не стоит ли пустить лучик через лупу и поджарить его на хрен.
Но за лупой бежать я не стану. У меня ноги есть, зачем мне этим местом это делать-то? Да я и так прекрасно вижу, моя цель наблюдения — это не букашка. Размерами он вполне себе с меня.
Я сделал еще пару шагов назад, а он продолжил ползти, сосредоточенно загребая руками землю. Все, его больше ничего не интересует. Он хочет вцепиться мне в ногу, вырвать клок мяса, а то и повалить и сожрать.
Если, конечно, вообще можно говорить о его желаниях. Скорее всего, это его инстинкт какой-нибудь гонит.
— Вот ведь мразь, весь пейзаж испортил, — проговорил я. — Упырь, сука. И страшный какой, весь в земле извалялся.
И действительно, вся одежда, да и сам зомби оказались покрыты толстым слоем дорожной пыли. Может быть, он реально с дороги прополз? И это еще более жутко выглядело, особенно с учетом неестественно бледного тела. Да и вонял он. Запах уксуса перебил запах зелени и луговых цветов.
Я сделал еще пару шагов назад, а он прополз дальше. Я убрал пистолет в кобуру — стрелять не буду, и вытащил из креплений на бедре топор. Автомата я на этот раз не взял, решил, что ни к чему, тем более, что в любой момент могу скрыться в лесу, а там и до лагеря недалеко. С кучей вооруженных людей.
— Нет, тварь, ползать ты тут не будешь, — проговорил я. — Хуй тебе.
Сделал шаг в его сторону и вогнал лезвие топора в черепушку зомби. Вошло, как горячий нож в масло, послышался хруст, и тварь опустила голову и замерла. Все, окончательно сдохла. И хорошо. Еще одним зомби меньше. А то мало ли, ползал бы он здесь, а потом кто-нибудь наткнулся б, и его съели. Вот тогда совсем нехорошо получилось бы.
Например, так же, как и я цветы вышел бы пособирать. Наташа та же самая, она же девочка и наверняка сама такие штуки любит.
Я дернул топор, но он увяз капитально. Как-то слишком сильно я рубанул, вот костями черепа и заклинило. Может быть, потому что страх свой выпускал или злобу? Или что-то еще? Черт знает.
Уперевшись ногой, я высвободил топор. Положил букетик на землю, оторвал несколько листков какой-то травы, очистил лезвие и отправил оружие обратно в крепление. Снова подобрал букет. Опять посмотрел на труп.
Нет убрать его надо, а то он тут лежать будет и разлагаться, привлекая чужое внимание. Раз есть зомби, значит его кто-то убил ведь, верно? Только как это сделать? рука-то занята.
Тогда я сунул букет подмышку, надеясь его не помять, схватился за тело и поволок прочь. Благо на руках были тактические перчатки, так что не так противно. Двинул я в противоположную сторону, к дороге, периодически оглядывался, чтобы ни на кого не наткнуться. Если тут один зомби, то может ведь оказаться второй, верно. И этому может хватить мозгов в кустах засаду устроить, залежаться.
Воняло мерзко, скользило в руках, даже сквозь перчатки ощущалось, что тело рыхлое, готовое развалиться на куски. Сухожилия натянулись, и как мне казалось, было слышно, как кости царапают землю. Шуршало это все, как будто кто-то куском мяса по голому бетону водит. Не знаю почему возникла именно такая ассоциация, но возникла.
Я шел медленно, двигался шаг за шагом, и почему-то не мог отделаться от ощущения, что занимаюсь какой-то хуйней. Подмышкой букет тащу, двумя руками держусь за труп. Контраст какой-то ебаный, картина в духе авангардизма или постмодернизма, ну либо как там эти жанры называются, я в них не понимаю ничего. Саша вот наверное знала, можно было бы у нее спросить, но я лучше рассказывать не стану, чем именно я занимался.
Красота и гниль, короче говоря. Вроде бы лучше бросить тут же, но нет. Я понимал, что если оставлю его на опушке, то кто-нибудь обязательно наткнется, и поймут, что тут были люди. Ну либо какого-нибудь хищного зверя приманю. Или еще что-то подобное случится.
Да нет на самом деле, мне просто не хотелось оставлять труп в таком красивом месте. Может быть, я туда Сашу еще приведу посмотреть, полюбоваться на цветы?
Дорога тянулась, и с каждым метром мне становилось тяжелее, хотя и не физически — труп весил мало, остались кости да кожа. Душно как-то стало и на душе плохо. Я подумал: вот ведь странно — убить его было просто — ударил топором по голове, да и дело с концом. А теперь тащить куда-то, целый ритуал провожу.
И одновременно как-то просто совсем, буднично даже. Как будто я не человека, пусть и бывшего, по земле волоку, а просто мусор за собой убираю.
Солнце било сверху и сбоку, деревьев, которые могли бы меня прикрыть, не было, пусть и осень, а небесное светило все равно жарит. Это, наверное, только для земледелия хорошо, для овощей каких-нибудь, да и то, если у тебя воды много для полива, а вот так вот. Да на хрен оно вообще нужно? Почему мне нельзя было где-нибудь в средней полосе очнуться? Где зомби нет.
Хотя они и там теперь есть. Не только ведь в Крыму вирус выпустили. И хрен его знает, насколько далеко все это разошлось.
Пару секунд спустя во мне вообще ненависть какая-то проснулась к этому ходячему трупу. Будто он во всем виноват. День мне испортил, мразь. Появилось желание бросить его, вытащить топор, да искромсать хорошенько. Может быть расчленить его?
Ну вот какой смысл в том, что я только что собрал цветы для Саши, если в носу стоит этот сраный кислый запах?
Ладно. Такие желания надо держать при себе. Узнает кто-нибудь, подумает, что я шизанулся совсем. А я вроде как здоров относительно для человека, который пережил все, что пришлось мне.
Прошел, я наверное, с километр, пока не увидел подходящее
