Закон ученого - Дмитрий Олегович Силлов
И немного перестарались.
Академик заметил, что движения альтер-эго стали менее стремительными.
«Отяжелел, обожравшись», – злорадно подумал Захаров…
И тут же пришла следующая мысль, что гораздо эффективнее было бы не пытаться прорываться сквозь плотный огонь внутри здания, а вылезти наружу, закрепиться, прилипнув к стене, и с помощью длинных щупальцев зачищать здание без особых проблем.
«Благодарю за идею», – немедленно пришел ментальный ответ.
«Главное, не подавись», – мысленно скривившись, подумал Захаров.
Хотел ли он гибели своего создания?
Сложный вопрос.
Если погибнет оно, исчезнет и сам академик. Довольно глупо желать смерти фактически самому себе.
С другой стороны, Захаров еще не успел как следует осознать себя в роли пленника. Скорее, сейчас он ощущал себя зрителем в кинотеатре, сидящим в глубине удобного кресла собственной конструкции. Но мысль о том, что он намертво пристегнут к этому креслу, все же понемногу отравляла сознание…
Между тем, ломая ржавые перила, чудовище напролом через свинцовый град прорвалось на шестой этаж – и началась бойня… Захаров смотрел, как люди умирают страшной смертью, раздавливаемые щупальцами либо размазанные их ударами о бетонные стены, и потихоньку в нем росло отвращение. Нет, не к своему созданию, превратившемуся в чудовище.
К себе.
Ибо не нужно превращаться в монстра тому, кто изначально был чудовищем, по какой-то странной ошибке природы заключенным в человеческое тело…
* * *
Сминая своей массой верхушки деревьев, «галоша» пролетела над кромкой Рыжего леса и под острым углом понеслась к земле. Двигатели, высосав из аккумуляторов последние капли топлива, заглохли, и я понимал, что спасти нас от фатального удара может только чудо…
Оно нас и спасло.
Эти «чудеса» постоянно разбрасывают по Зоне «мусорщики», гости из иной вселенной, вываливающие в Зону свои промышленные отходы.
Тот самый мусор, который сталкеры называют аномалиями, и захватил нашу «галошу», когда до стремительно приближающейся земли оставалось не более полутора метров.
Это был гравиконцентрат.
К счастью, недостаточно большой – эти аномалии могут достигать значительных размеров, и известны случаи, когда они даже захватывали и превращали в стальные блины низколетящие вертолеты.
Гравитационная аномалия схватила «галошу» за днище, дернула вниз… но удержать не смогла. Сила инерции протащила наше транспортное средство вперед еще на несколько метров, и оно со скрежетом врезалось в землю.
Удар был силен. Нас всех буквально выбросило из «галоши». Я ждал этого, и, не сопротивляясь инерции, сам прыгнул вперед, кувыркнувшись через приборную панель и сгруппировавшись в воздухе. Естественно, перед этим просто крикнул:
– Прыгаем вперед! – ибо не было времени объяснять, что да как нужно правильно делать. Кто услышал – надеюсь, поймет. А кто не понял – тот сам себе злое говорящее полено…
Прыгнул я удачно: удар подошв о землю, кувырок вперед, гасящий инерцию, выход на обе ноги, разворот в сторону «галоши», дабы посмотреть, что там и как.
И то, что я увидел, было эпично…
Рядом со мной тяжело вставал с земли Бесконечный. С его массой, конечно, так скакать, как я, было тяжеловато, но по виду тех фрагментов его тела, что были доступны для обозрения, вроде цел…
А вот Циркача и Греты видно не было. И я, сразу поняв почему, заорал:
– Быстрее! Они в галоше!!!
И почему «быстрее» – тоже было понятно.
Гравиконцентрат, зацепив своим краем нашу «галошу», тащил ее к себе. Медленно, ибо она довольно глубоко вошла в почву и сейчас пахала ее изуродованной кормой, – но неотвратимо. А на приборной панели, расколотой ударом надвое, лежал Циркач. То ли мертвый, то ли без сознания…
Я ринулся к «галоше», сознавая, что до фатального контакта с гравитационной аномалией нашему транспортному средству осталось метров пять, не больше. И знал я, что у гравиконцентратов есть невидимые ложноножки, типа коротких щупальцев. Подойдет живое существо к границе аномалии, выпростает та короткий грави-отросток – и как корова языком слизала бестолковое теплокровное, от которого останется лишь черно-багровое пятно на земле, да и то ненадолго, до первого слабокислотного дождя.
Так что рисковал я нехило, но в то же время оставить возможный труп в «галоше» мне совесть не позволяла. А вдруг жив и просто без сознания?
Понимаю, что вряд ли кто-то, знающий об опасных свойствах гравиконцентратов и будучи в своем уме, станет подобным образом строить из себя героя.
Но я просто не мог иначе.
Есть у меня очень свой и очень специфический моральный кодекс, с которым ну никак не бьется перспектива не попытаться помочь члену нашего маленького отряда, попавшему в беду.
Когда я подбежал к «галоше», до края аномалии оставалось метра три – у гравиконцентратов, вышедших из режима маскировки, та граница видна очень хорошо. Словно кто-то на земле натянул тонкий полиэтилен, который от ветра пошел мелкой рябью…
Риск быть затянутым в аномалию был очень высок. Но я рискнул, бросившись вперед! Перегнулся через борт «галоши», схватил Циркача за эвакуационную петлю на разгрузке, рванул… и понял, что движения тела нет! Да твою ж душу… Что там?
Я перегнулся через борт – и увидел, что парень поясным ремнем зацепился за обломок поручня, торчащий из внутренней обшивки борта.
А до границы аномалии оставалось метра полтора, не более…
«Пофиг! – мелькнула мысль. – Если что, мега-гравитация – это быстро и безболезненно. А пацан вроде живой. Ну и пусть дальше живет. А я – как получится».
Через борт я, мощно оттолкнувшись правой ногой, перепрыгнул довольно тяжело – сказывалось действие аномалии, в непосредственной близости от которой тело становится словно налитым свинцом. Выхватив «Бритву», я рассек клинком пояс Циркача, схватил сталкера поперек туловища, выкинул его за борт, ощущая, что движение «галоши» ускорилось и что мое тело уже не свинцом налито, а вот-вот сползет с костей вниз, словно перчатка…
– Быстрее!!! – вдруг услышал я рев Бесконечного. – Быстрее, мать твою! Я ж ее не удержу!!!
С трудом подняв голову, я посмотрел в его сторону – и увидел воистину фантастическую картину!
Бармен, похоже, держал «галошу», схватившись за край носовой части, изуродованной падением.
И сила у Бесконечного была, видимо, близка к бесконечной!
Я отчетливо увидел десять вмятин в металле, словно чьи-то невидимые пальцы вонзились в него, а также торс бармена с головой, рот которой был искажен жуткой гримасой напряжения. Сейчас Бесконечный боролся с мощью аномалии, затормозив движение «галоши» в нее и тем самым пытаясь меня спасти!
Пренебречь таким самопожертвованием было как-то некрасиво. Потому я собрался с силами и сделал первый шаг вперед. Потом второй, ценой невероятного напряжения переставляя ногу, ставшую весом килограмм под сто… Схватился за борт, перевалился через него…
И тут мне стало немного легче. Краем глаза я увидел, как никем более не удерживаемая «галоша» нырнула в гравиконцентрат. Послышался страшный скрежет, но я не стал ждать, пока аномалия, отвлекшаяся на наше изуродованное транспортное средство, обратит внимание на меня. Вскочил на ноги, схватил за эвакуационную петлю Циркача, валяющегося в двух шагах впереди, и потащил его подальше от гравиконцентрата, увлеченно превращающего нашу «галошу» в тонкую металлическую пленку…
Бармен лежал на земле и тяжело дышал, а из его невидимых пальцев на серую траву Зоны сочилась вполне себе видимая кровь.
Я подтащил Циркача поближе и, рухнув рядом с Бесконечным, проговорил:
– Благодарю.
– Без проблем, обращайся, – хрипло проговорил бармен. И добавил: – Псих ненормальный.
