Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

проехать по той или иной улице или переулку, Сардж делал соответствующие пометки на карте, создающейся благодаря «стараниям» дронов сопровождения, а часть семьи, оставшаяся дома, комментировала все, что мы видели. В основном, сравнивая Торр-ан-Тиль с Лайвеном. Хотя, на мой взгляд, два этих города отличались друг от друга лишь цветом волос их населения и растительностью — в парках столицы Маллора преобладали более теплолюбивые растения, а в столице Торрена таковых почти не было.

А еще в этом городе почти не было маллорцев, поэтому на нас реагировали так же, как дети на жонглеров. Или нет, не так — как группа подростков из одной слободы Нижнего города на появление на «их» улицах одинокого мальчишки из другой слободы. И хотя сходу в драку не лезли, но задирали носы, хватались за рукояти мечей и перебрасывались замечаниями, которые, в их представлении, должны были заставить нас трепетать от ужаса или почтения. Впрочем, границ приличия не переступали, поэтому мы равнодушно проезжали мимо. И с каждой минутой приближались к цели — поместью ар Милнов.

Последние метров шестьсот двигались, можно сказать, в толпе благородных, направлявшихся на тот же прием. Я разглядывал гербы на каретах и родовые цвета одежд, освежая в памяти вбитую туда информацию, а мои дамы веселились, обсуждая в общем канале местную моду, до которой еще не дошли новые веяния, и предвкушали реакцию местного общества на приготовленные нами сюрпризы.

Как вскоре оказалось, реакцию местного общества на наше появление жаждали увидеть не только мои дамы, но и «мстители» вместе с членами их семей и близкими родичами. Причем жаждали настолько сильно, что ждали нашего приезда рядом с парадными воротами поместья ар Милнов толпой человек эдак из пятидесяти. Да еще и состоящей отнюдь не из одних мужчин. Что особенно интересно, эмоциональный фон, чувствующийся от этих торренцев, был более чем благожелательным — они были исполнены благодарности за то, что парни, отправленные в Лайвен на убой, вернулись обратно живыми и здоровыми, и жаждали ее выразить хоть как-нибудь. А еще, судя по взглядам, изнывали от любопытства и желания увидеть первого клинка Маллора и нас с Найтой — видимо, наслушавшись «страшных историй» с нашим участием. Вот мы их и не разочаровали. По крайней мере, Тень, взгляды которой обжигали веселой, но до безумия холодной стужей.

Забавно, но после обмена приветствиями и очень осторожными — с их стороны — комплиментами моим дамам мы въехали на территорию поместья… в порядке, который заставил вытаращить глаза даже привычного ко всему дворецкого. Не говоря уже о главе рода Милнов, встречавшего гостей на крыльце своего особняка: во главе процессии ехали мы с Магнусом, в смысле, маллорцы. За нами следовали Найта, Стеша и Фиддин с помощником посла. А затем «мстители» с друзьями и близкими. Причем вся эта толпа торренцев ехала одной кавалькадой, демонстрируя, что имеет к нам какое-то отношение! Причем ПОДЧИНЕННОЕ!!!

Дальше стало еще веселее: когда эта «безумная» кавалькада подъехала к крыльцу, освещенному довольно яркими масляными светильниками, спешился один я. Вручил повод Уголька подскочившему слуге, подошел к кобылке Дарующей, и протянул женщине руку. А та, сбросив с плеч плащ, в который куталась, на круп лошади, оперлась на мою ладонь и легко спрыгнула на землю. Вызвав у всех, кто за ней наблюдал, потрясенный вздох.

— К таким костюмам торренских наемниц в Торр-ан-Тиле не привыкли! — злорадно захихикала Алька в общий канал. — Посмотрим, как они отреагируют на платье Стеши!

Смотреть? Эту реакцию надо было слышать. Под Даром. Ибо в наряде «от мэтра Колина» тактик семьи, «сбросившая еще треть лишнего веса из-за бесконечных пробежек по дороге в Торр-ан-Тиль», но не потерявшая в объеме очень внушительной груди, выглядела настолько сногсшибательно, что зрители полыхнули дикой смесью возмущения, восхищения и похоти!

— Умеете вы, Эвисы, произвести впечатление! — хохотнул Магнус, возникший рядом со мной секунд через сорок. — Даже если после вас в зал для приемов ввалится вся армия Маллора, то местные ее просто не заметят!

— Зато одно наше присутствие удваивает любую армию врага! — притворно вздохнула Стеша. А когда ар Койрен недоуменно выгнул бровь, объяснила: — Через пару минут нас с Найтой возненавидят все торренки. Дальше объяснять⁈

Магнус расхохотался в голос, легонько стукнул меня кулаком в плечо и повлек вверх по лестнице по направлению к хозяину особняка…

…Уважительное отношение торренского высшего света к арру Лаэдору оказалось вполне заслуженным — этот благородный говорил именно то, что думал, а думал он, если можно так выразиться, «красиво». Поэтому, двигаясь следом за ним по коридору, я с удовольствием прислушивался к эмоциям этого мужчины и пытался задвинуть куда подальше неожиданно возникшее в самой глубине души чувство вины. Как ни странно, получилось. Хотя и не без помощи Найты, прочитавшей мои эмоции, и «написавшей» мне в личный канал:

— Выброси из головы то, о чем думаешь: на одной чаше весов — война!

После этой фразы с угрызениями совести было покончено, поэтому переступив порог зала для приемов и услышав очередной многоголосый вздох потрясения, я без колебаний свернул направо, дождался, пока рядом со мной возникнут ар Лоус и ар Койрен, после чего крайне неторопливо двинулся по кругу. Знакомиться с местными благородными. И знакомился. Что-то около восьми минут, пока арр Ставор не подвел нас к очередной группе в серо-зелено-оранжевых цветах:

— Арр Нейл, арр Магнус! Позвольте представить вам главу рода Виттард арра Ноэдора…

— Не позволю! — неожиданно для помощника посла заявил я и презрительно поморщился. А когда маллорец непонимающе нахмурился, а торренец со своими родичами начали наливаться дурной кровью, пожал плечами и двинулся дальше: — У меня нет никакого желания знакомиться с человеком, не заслуживающим уважения.

— Объяснитес-с-сь!!! — прошипел мне в спину торренец.

Я остановился, неторопливо повернулся к нему лицом и брезгливо оглядел с головы до ног:

— В начале прошлого лета я объездил трех инеевых кобылиц и целых полгода искренне считал, что земля Торрена рождает исключительно достойных сыновей и дочерей. В конце зимы мою веру поколебало знакомство с двумя редкими ублюдками — с Гирлоном ар Зейвеном и с Логратом ар Эжьеном. Но ненадолго — после того, как эта парочка, столкнувшись с нами, Эвисами, перестала дышать гнилью и смрадом, я наивно решил, что тут, на Полуночи, дурного семени больше нет. Оказалось, что я ошибался: не прошло и двух месяцев, как в Лайвен прибыла еще одна ублюдочная парочка, непонятно с чего считавшая себя бессмертными, и поэтому оскорблявшая женщин,