Шаг вперед - два назад - Ибикус
- Скажи хоть, как звали того военного?
- Тимофей Юрьевич, звали его, - степенно продолжила Марфа. А куда он ехал и в каком звании, про то барин знает. У него поспрашивайте, только обо мне ни гу-гу.
- Понял Марфа, спасибо тебе. Теперь проводи меня на господскую половину. Надо где-то голову преклонить.
- Так здесь и преклони, - усмехнулась Марфа. – Я дорого не беру.
- Ну да, - хмыкнул я. – Мне еще, кажись, в столицу ехать придется…
Так я и заночевал в ее каморке, но деньгами больше не разбрасывался. Интересно, как там у Савелия с «княгиней» дела ладятся… Знал бы он, какая это княгиня… Ну, а что бы изменилось? Эх, если б Ольга была здесь, ушли бы сейчас по-тихому, и началась бы у нас спокойная барская жизнь, в нашем поместье. А теперь, придется нашему самодеятельному театру гастролировать в Питере. Вот не было печали…
Спал без сновидений и проснулся с тяжелой головой. Все-таки медовуха то еще пойло. Марфы возле меня уже не было. Ясное дело, хлопочет по хозяйству. То, что я узнал про Ольгу, настроение не поднимало. Поиски девицы в чужом мире дело почти безнадежное. Ниточка есть, но ведь этот Тимофей Юрьевич мог продать Ольгу в любом постоялом дворе. Нет у нее никакого документа и постоять за себя она не может. Это Анна в свое время смогла адаптироваться в чужом времени, а Ольга, увы…
Отправился я на поиски хозяина. В другое время ситуация между ним и липовой княгиней меня бы позабавила, а теперь было только одно желание: узнать побольше об этом вояке, любителе халявных удовольствий, да побыстрее уехать.
Обоих клоунов, «князя с княгиней», я застал за трапезой, вместе с хозяином.
- Долгонько спите, племянник, - глумливо улыбаясь, сказал Савелий. – Знать, перина мягкая попалась…
Марфа, которая как раз на стол подавала, прямо побагровела. «Все тут у них на виду, - подумал я. – Никто ничего не скроет, да и скрывать не пытаются». У самого Савелия рожа довольная. По Вере Павловне ничего не скажешь, - артистка. Все эмоции внутри, а снаружи маска равнодушного высокомерия. А вот у Фомы рожа растерянная, хоть и пинает его «княгиня» под столом, но никак Фома в себя прийти не может, никудышный он артист. Интересно, винтарь в футляре сохранился, или потерял он его по пьяни? С хозяина-то какой спрос? Скажет: «Не знаю, не ведаю…» Ладно, наплевать на них, надо с Савелием наедине пообщаться, может, что вызнаю. Небось, звание Тимофея Юрьевича знает, не баба ведь, должен разбираться…
Только мне вызнавать ничего не пришлось, поскольку дальше начался чистый водевиль. Я сразу почуял подвох, больно физиономия у хозяина хитрая. Хитрая и довольная. Довольная-то понятно почему, добрался он до «княгини». Тут к гадалке не ходи. А куда ей было деваться? Обошлась без романсов под гитару и букетов на заре…
- Что-то вы припозднились, Максим Тимофеевич, - изрекла вдруг «княгиня» елейным голосом, - а ведь нам собираться пора. В столицу путь не близкий.
«Что за отсебятину несет эта актрисуля, какой Тимофеевич? – удивился я, но вслух ни слова не произнес. – Неужто, эти клоуны мое отчество забыли?»
- Так я и говорю: перина мягкая попалась, - ухмыляясь, сказал Савелий. – В батюшку своего удался. Я же сказывал, что нынешним летом был тут проездом, секунд-майор Тимофей Юрьевич Марецкий, тоже в столицу торопился. Однако, хорошую покупку сделал… Надеюсь доволен остался покупкой-то батюшка ваш?
Я тут куском подавился. Вот, черт проклятый, что сотворил. Сам того не ведая отправляет меня в Санкт-Петербург, и князя Меньшикова под монастырь подводит. А уж Вера Павловна, мне знаки делает: подтверждай, дескать, а то засыплемся. Благо, что Савелий ее не видит. Я, конечно, все уже понял не то, что Фома, который теперь, стало быть, Юрьевич, по батюшке. Однако, надо что-то говорить, а то действительно засыплемся.
- Тимофей Юрьевич премного доволен своей покупкой, - давясь от злости, сказал я.
Хотелось сказать ему, что грех великий торговать вольными людьми, да ведь нельзя. Ладно, придет время, поквитаемся. Вот кого бы я с удовольствием грохнул из винтаря. В такую рожу и за версту бы не промахнулся. И чего это «княгиня» все Фому пинает под столом, ведь охромеет «князь», не доиграем спектакль. А вообще-то, пора кончать балаган. Савелий лошадь обещал. Надеюсь, сани тоже найдутся, пора уже «княгине» кошельком трясти, а не Фому пинать.
А Савелий как видно имел другие планы, на столе снова появилась медовуха и в руку Фомы сунули здоровенный жбан. Рука Савелия уже по хозяйски покоилась на талии «княгини», а мне из дверей столовой махала рукой Марфа. Ого! Кажется, нас ждет выступление на бис!
- Загостились мы у вас, Савелий Игнатьич, - сказал я, поднимаясь. – Пора и честь знать! За вас, княгиня, решать не могу, воля ваша, но я вынужден отбыть в столицу, иначе папенька будет недоволен. Вы же знаете, Фома Юрьевич, характер брата вашего, секунд-майора. Характер у него крут. Однако вас, Вера Павловна, не неволю.
«Княгиня» метала испепеляющие взгляды, то на меня, то на Фому, но спектакль продолжался по законам жанра. Я, похоже, поторопился со своей речью, поскольку Фома еще не успел набраться и довольно устойчиво стоял на ногах. Его «супруга» тоже проявила завидную расторопность. Начались быстрые сборы, хозяин пытался тянуть резину, намекая, что сегодня хороших лошадей нет, а завтра с утра непременно будут. Только серебро из рук «княгини» эту проблему решило. Правда сразу нарисовалась другая. Фома никак не мог найти футляр с винтовкой…
Наконец, уже во дворе, когда стал назревать скандал, Савелий принес футляр с винтарем, который завалился в пространство за сундуком, где его никак не могли заметить. Выехали мы уже перед обедом,
