Попытка вторжения - Юрий Павлович Валин
Старшина подал команду, и воины, выстроив живую цепочку, начали погрузку, нужно признать, довольно спорую, хотя в барку летело все подряд без сортировки и снисхождения. Старшина подошел к пленникам, пощипывая ус, оценил живую добычу, поцокал зубом на румяно-заплаканную девицу-оборотниху, пощупал добротную куртку Спауна и уставился на старшую даму. Катрин догадалась, что сейчас ее будут щупать, не на предмет материи платья, а из того банального мужского интереса, что необъяснимо преследовал отставного старшего сержанта всю жизнь. Но старшина от лапанья воздержался, вместо этого протянул изъятую у мародеров серьгу и показал на ухо пленницы.
— Так, а вторая-то где? — поинтересовалась Катрин.
Старшина раздраженно обтер сивые усы — видимо, полное исследование шароварных недр личного состава и возвращение канувших туда ценностей было недостижимо в принципе.
— Благодарствую, сразу видно благородного человека, — Катрин принялась кланяться и вставлять в ухо нежданно вернувшуюся драгоценность. Серьги были не из шикарных, вечером их предусмотрительно сняла, сберегая мочки ушей, а вот поди ж ты, вернулась цацка…
На барку затащили клетку с грустно рычащим Мином. Остальным пленникам пришлось ждать, пока подойдут корабли захватчиков. Оказалось, довольно примитивные шаланды, с нелепо задранными носом и кормой. Было в них что-то птичье, неубедительное. Еще утопят сдуру…
Катрин подставила руки веревке — это не особо нервировало — мужчин уже связали, и без особых ухищрений. Опытный шпион вполне способен самостоятельно освободиться, а неопытных шпионов в группе не имелось.
Мужчин посадили на один «стручок», женщин на второй. Катрин поднялась по узкой доске-сходне — конвоир успел потискать за задницу, но робко. Спрыгивая в лодку, бывалая пленница продекламировала импровизированный перевод:
Цыганка с картами, дорога дальняя.
Дорога дальняя, казенный дом.
Быть может, старая тюрьма центральная
Меня, девчоночку, по новой ждет.
На морде весьма достоверно всхлипывающей на носу лодки Лоуд, мелькнула ухмылка. Хм, вон как мгновенно у нее рожа меняется. А ночью что-то тормозила. Ладно, нахер ночь, о насущном будем думать.
У хвостачей имелись определенные навыки конвойной службы — плененных дам рассадили порознь, Катрин оказалась на корме, рядом с командующим штурмовой группой. Кстати, у старшины на плече имелась татуировка — блеклая, видимо самодельная, оттого не сразу заметная. Тройная «птичка» — шеврон булавного командира группы или как его там правильно? Всё как у людей, даже хвосты в шаровары упрятаны, не мотаются анархично. Дашка о рванье говорила, а эти вояки еще ничего. То ли новое обмундирование получили, то ли на захват пленников командование чистенький комендантский взвод отрядило.
Старшина гаркнул, гребцы навалились на весла…
Двигались медленно — неповоротливая салми на буксире порядком задерживала караван. Катрин раздумывала над всякими техническими деталями, стараясь игнорировать взгляды лодочной команды. Собственно, гребцам все равно делать было нечего, кроме как в корсаж пленницы пялиться. Рядом сопел старшина, шевелил усами. Тьфу, сейчас пересаживаться начнут, чтобы глазами с другой стороны всласть побарить…
Исключение составлял впередсмотрящий — на реку удачливый хвостач не особо смотрел, поскольку украдкой щупал Лоуд. Оборотниха, видимо, от непомерной безутешности и внушительного опыта, реагировала слабо. Поглядывала на корму, всхлипывала, да в слабом протесте отпихивала кавалера бедром, что закономерно производило противоположный эффект.
Катрин пыталась определить, бреют ли хвостачи головы, или избирательная плешивость есть следствие модифицирования организма? Вообще-то гребцы удивительно походили друг на друга: фигуры и хари вроде бы разные, а при беглом взгляде все, как штампованные. Интересно, в мозгах тоже все одинаковое?
Решение сей научно-исследовательской задачи пришлось прервать — Катрин встретилась взглядом с Лоуд — оборотниха выразительно приподняла бровь.
Что, уже время, что ли? С какого это перепугу? Договаривались акцию позже начать. Впрочем, первая партия у коки-тэно, ей и решать…
Плескали весла, молчала река, только в тростниках перекликались птицы, да кружил над скалой кто-то породы ястребиных. Наверное, орел-наскальник. Ладно, не черный ворон, и на том спасибо.
— Господин сотник, а что с нами будет? — спросила Катрин, глядя в усы начальника хвостачей. — Выкуп будете требовать, да? Видят боги, мы не из зажиточных. Вот зверька берите — он немереных денег стоит.
— Денех, щэ? — бдительно прищурился старшина.
— Большие деньги, милорд. Даже не поверите, — Катрин жалобно улыбнулась, заерзала, пытаясь сесть удобнее и оперлась о колено высокопоставленного пленителя. — Эти карликовые вег-дичи — большая редкость, на них разбогатеть можно. Дом купить, шмонд гладких, в смысле, шлындр…
Тьфу, что-то не в порядке в программе этих хвостачей. Конструкторам удалось ослабить основные инстинкты, но с мозгами киборгов явно недоработали — единственное слово спустило неотрегулированный механизм.
— Опцы, шлындры тута! — заорал ближайший гребец, прожигая взглядом корсаж пленницы.
— Шлындры! Шлындры! Сларагерва! — завелась команда, клич подхватила вторая лодка, откликнулись конвойные, стерегущие на барке Мина.
Раскачивался «стрючок», прыгали на скамьях гребцы, норовили пролезть на корму. Старшина тщетно орал, призывая к порядку подчиненных, его близость к светловолосой добыче только подстегивала алчущих. Полуоглохшая Катрин готовилась к неприятностям…
— Умру невинной! — страстно возвестили на носу, и там неслабо булькнуло.
Гребцы и командир разом заткнулись, повернулись к носу, этим единым порывом едва не опрокинув шаткий «стручок». На носу девы-Лоуд уже не было — стоял на коленях впередсмотрящий хвостач, растерянно шарил рукой в воде…
Вот тут старшина заорал по-настоящему. Речь хвостачей, вообще-то малоразборчивая, состоящая из исковерканных слов «общего» языка, винегрета международных междометий и ошметков полузабытых слов двух иных языков, в данном случае выражению эмоций ничуть не мешала. Гребцам, Катрин, да, видимо, и глорцу с боредом, было вполне очевидно, кто тут недобросовестный воин, преступно упустивший столь ценную, абсолютно нетронутую добычу. Старшина был полон самого искреннего негодования, рядовые хвостачи были с ним полностью солидарны. Проштрафившийся конвоир, трепеща, показал на реку. Несомненно, добычу еще можно было вернуть…
Гребцы шумно прыгали за борт, ныряли, их шаровары надувались огромными пузырями-поплавками. Старшина орал, цепко удерживая оставшуюся шлындру за шиворот. Придушенная Катрин выражала полную покорность судьбе и пыталась понять ход мыслей оборотня. Ладно, своего конвоира она «на перо» взяла и сразу утопила, а дальше?
Когда вдоволь нанырявшиеся хвостачи принялись взбираться в лодку, выяснилось, что проштрафившегося конвоира среди них нет. Поныряли еще, осмотрели берега: русло в этом месте было достаточно глубоким, течение быстрым, берега скалистыми и высокими. После раздумья, старшина высказался в том смысле, что раз утоп, так туда ему и дорога, все равно бы удавили, раздолбая.
Лодки уже порядком снесло от места происшествия, хотя гребцы второго
