Утро псового лая (СИ) - Львов Вадим "Клещ"

«Тупая немчура! Чего им не живется спокойно в своей Германии, чего они сюда, в Польшу лезут! Тут же нищета и ничего кроме ляхов да жидов нету. А мне жизнь легко сломать могут.» Зло подумал Богдан, не сводя глаз с орущего поручика.

Да, война эта, дурацкая совсем не кстати, совсем. Только в это воскресенье, Богдан заслал сватов к Василине Рябоконь, дочери местного почтмейстера и получил согласие родителей на долгожданный брак. Понятно было, что у Василины, женихов то пруд пруди, но Богдан, все же выглядел значительно более перспективным. Все же Журба имел какое — никакое техническое образование, патент инженера-электрика и достойную работу. Мастера смены, на Бурштынской ГРЭС, крупнейшей электростанции всей Галиции. Денег платили хорошо, хватило даже на съем дома у пани Медяник, на пересечении улиц Грушевского и Андерса. И на свадьбу он уже год как понемногу откладывал. Планировали они с Василиной после свадьбы взять напрокат машину, желательно немецкую и рвануть в Львов, на свадебное путешествие на неделю…

Но видимо со свадьбой, придется повременить. Самому бы уцелеть. Из-за чего началась война, Богдан так и не понял, но ему это, по большому счету, было и без разницы.

Независимая Польша, образовавшись чуть больше восемьдесят лет назад по декрету мертвого русского революционера с первого дня переругалась и передралась со всеми соседями. Причем инициатором- всегда выступала Варшава. С русскими, поляки сцепились в разгар Гражданской войны, стараясь как можно больше урвать в ходе Смуты. Итогом войны закончился прорывом конницы Врангеля к Варшаве и ответный разгром Пилсудским русских под Львовом. Рижский мир при посредничестве великих держав закончил короткую, но кровавую русско — польскую войну в ноябре 1921 года, оставив Галицию под властью Варшавы. Отношения с Москвой были испорчены минимум на полвека и от восточного соседа отгородились цепью укрепрайонов под названием «линия Потоцкого». С немцами, Варшава подралась в 1923 году при попытке присоединить «коронные земли» вплоть до Одры, Познань и Гданьск. После первоначальных успехов, Войско Польское снова было жестоко бито и от разгрома и оккупации, опять спасло вмешательство великих держав. Немцы под давлением были вынуждены нехотя заключить перемирие в 1925 году. С тех пор много воды, но отношения с Берлином это никак не улучшило. С Москвой кстати, начиная с 1968 года, когда немецкие танки раздавили Чехословацкую республику, отношения стали постепенно налаживаться. По крайней мере русские перестали снабжать деньгами и оружием террористическую организацию малороссов, «Украинская повстанческая армия» и даже публично отреклись от всякого с ней сотрудничества. А в январе 1981 года, во время массовых забастовок ткачей в Лодзи и явной угрозы ННА ГДР «прийти на помощь братьям по классу», именно решительная позиция Москвы вкупе с переброской на запад почти тридцати дивизий остудили берлинских горлопанов и спасли Европу от второй мировой войны.

Теперь у Москвы, были другие планы и вмешиваться она не захотела. Так что, Польше и долгому миру в Европе, похоже наступает конец.

— Журба! Зычный голос Валецкого отвлек Богдана от воспоминаниях о теплых губах Василины и её зеленых, как у ведьмы, глазах.

— Да пан поручик!

— Что стоишь как пень, пся крев! Бегом в саперный взвод подпоручика Козицкого. Быстрее, рагуль! О Матка Бозка, что за мешок с говном, а не жолнер! Надрывался поручик, провожая руганью бегущего Богдана.

Отдельный саперный взвод подпоручика Матвея Козицкого, состоял из трех десятков человек, в основном поляков, но помимо них во взводе было человек семь украинцев. Страшим среди них был сержант Петро Драч, ушлый мужик лет под сорок и памятным знаком за двадцать лет беспорочной службы в рядах Войска Польского. Худощавый, но крепкий Драч, тут же взял покровительство над Богданом, отведя его в сторону и оглядываясь на суетящихся поляков сослуживцев.

— Ты Богдан, где срочную служил?

— Под Калишем. В двадцатой драгунской бригаде…

— Ага. Сапер?

— Он самый.

— Образованный поди?

— Есть такое. Чуть смутившись ответил Журба. Станиславское техническое училище пана Струйского. Инженер — электрик..

— Ухх. Выдохнул Драч с непонятной, то ли завистливой, то ли с довольной интонацией. И по специальности работаешь?

— Сменный мастер на ГРЭС. С оттенком гордости ответил Богдан.

— Цепь электрическую для фугасов можешь связать?

— Конечно. Еще могу ….

— Понятно что ты можешь! Перебил его Петро. Оглянувшись, быстро зашептал.

— Ты давно радио слушал или телевизор смотрел?

— Ну… «Радио Галиции» еще вчера вечером, на сборном пункте. А телевизор…там помехи какие то..

— Во! Петро поднял верх палец с грязным и треснутым ногтем. А теперь скажи мне, инженер, что ты там слышал?

Богдан на секунду задумался, вспоминая.

— Героическое сопротивление защитников Кракова, контрнаступление генерала Выйского под Плоцком…Париж и Лондон усиливают экономическое давление на Берлин…

— А где этот Плоцк то знаешь, Богдан? Неожиданно спросил Драч

— Да не…не вспомню что то…

— А я помню. Бывал там по службе. От Варшавы это- с полсотни верст. Значит немчура уже к столице подошла.

Цифра с «полсотни верст до Варшавы» оглушила Богдана словно обухом. Война идет пятый день а немцы уже подошли к Варшаве. Теперь понятно, отчего ляхи такие дерганые.

— Смекаешь, земляк, что творится? Еще понизил голос Драч. Если Варшава и Краков падет, то панам — конец настанет. Всей ихней Польше долбанной. Я местный из Самбора, а тетка у меня во Львове живет, за ляхом замужем. Так она вчера гутарила, что весь узел железнодорожный санитарными поездами забит. В больницах, раненые с фронта в коридорах лежат. И беженцы. На стадионе, парках городских таборами, як цыганы…Бегут ляхи, бегут как тараканы от огня…

Богдан тряхнул головой.

— Ты к чему это Петро? Наконец спросил он, пристально глядя собеседнику в глаза.

— К тому, что не дай Бог на фронт попадем, надо будет в пекло не лезть и тикать, по возможности..

Мысли Петро, точь в точь совпадали с мыслями самого Журбы и он согласно кивнул.

— Только чего фронта то ждать? Лучше сейчас тикать, пока возможность есть.

— Сейчас не время. Здесь Самбор, военный лагерь всего резервного армейского корпуса генерала дивизии Цехановского, что б ему сдохнуть. Ляхов — полно, патрули войсковой безпеки. Поймают, могут к стенке прислонить. Подождем маленько — там посмотрим. Ты Богдан, своих держись, украинцев. Дякую тоби, Господи, шо мы — не ляхи, да жиды…

Встав на довольствие и получив под роспись автоматический карабин Тантал-70(1) и две осколочных гранаты и четыре обоймы патронов, Журба почувствовал себя несколько уверенней. И оружие есть и земляки рядом. Может чего из этого и выйдет.

В отличии от горластого Валецкого, подпоручик Матвей Козицкий, год назад окончивший инженерный факультет Военно-технической школы, был настоящим интеллигентом в погонах. На подчиненных не орал (доверял это дело сержантам) и был весьма обходителен с обычными жолнерами. Даже с украинцами, которые в иерархии Речи Посполитой занимали последнюю ступень, сразу после евреев.

С Богданом Журбой, он побеседовал целых минут двадцать и остался доволен.

— Вы весьма толковы Богдан. Технически подкованы. Могу предложить вам должность моего заместителя. Из четырех сержантов — вы, наиболее грамотный. Война сейчас — штука техническая и мне нужен помощник.

Журба вытянулся в струнку с раздражением думая, что находится подле Козицкого рядом, это значит гарантированно попасть на передовую. Чего бы крайне не хотелось. Но тут — Журбе сотоварищи, несказанно повезло.

Имя этого везения было Конрад Хансен, он носил погоны генерал-майора ННА и командовал второй панцер-дивизией «Гнезенау». После ожесточенного боя, потеряв с полтора десятка новейших «Леопардов» от огня польских танков и противотанковых орудий, генерал Хансен, решил рискнуть. Наплевав на древние, как ему казалось, уставы и воинские артикулы, он приказал атаковать ночью польские войска. Нет, приборы ночного видения на танках были, но атаковать целой дивизией …вопреки уставу…Короче в результате атаки, его панцер-дивизия прорвалась вглубь польской обороны и поочередно переехала, намотав на гусеницы, две штабные колонны. Третьего армейского корпуса, генерала Буковского и колонну штаба всей Карпатской армии, маршала Судзиловского. Это казалось малозначительное событие, буквально обрушило польский фронт и привело поляков к паническому отступлению, больше похожему на бегство. Под гусеницами «леопардов» погибли армейские средства дальней связи и управление войсками на южном участке фронта исчезло вместе с доблестью бегущих поляков.