Тор - Денис Геннадьевич Моргунов
Шурша сухой травой, я поравнялся с крайними домами. Остановившись, решил немного рассмотреть ближайшие дома. Почерневшие, покосившиеся стены. Проваленные крыши. Выбитые окна. Складывалось впечатление, что поселок подвергся ковровой бомбардировке.
Созерцая этот упадок, я невольно вспомнил Вознесенское. Такая же небольшая деревушка на десять-пятнадцать дворов. Там жила бабушка Вера. Каждое лето мама отправляла меня к ней. Два часа в душном «пазике» среди стариков с огромными сумками – и я на месте. Бабушка всегда встречала меня на остановке. Улыбчивая, добрая. Никогда не ругала, что бы ни натворил. А какие она готовила пирожки! М-м-м, язык проглотить можно! В ее доме пахло выпечкой и молоком. И немного ладаном. Бабушка была верующим человеком. В одной из комнат находился целый иконостас. На небольшой полочке под иконами всегда теплилась лампада. А во время молитв она всегда поджигала ладан. Никогда мне не нравился его запах. Едва почуяв его, я старался как можно скорее сбежать на улицу. За это бабушка называла меня чертенком…
Заметив движение у одного из домов, я насторожился. Присмотрелся. Никого. Решив, что почудилось, собрался уже продолжить свой путь, вот только движение повторилось. И на сей раз я отчетливо увидел силуэт человека, скрывшегося за одной из изб.
– Эй! – крикнул я, подняв обрез. – Ты кто?
Ответа не последовало. Подумав, что он не расслышал, крикнул снова:
– Я тебя видел!
Снова никакого эффекта. Нет, ну если бы там был откровенный враг, он бы уже наверняка обозначил свои нехорошие намерения: я же тут как на раскрытой ладони, меня подстрелить – пара сек, как говорится. Значит, либо не из чего ему стрелять, либо нет никакого желания устраивать пальбу на ровном месте. Зато тот факт, что я вооружен, ставит нас в патовое положение: и он хрен высунется под возможный выстрел, и я не такой идиот, чтобы ломиться на незнакомую территорию. Вот только мне требовалось пройти дальше, а оставлять у себя за спиной неведомого бродягу… Тихий бы не одобрил, это точно. Надо было как-то решать вопрос прямо сейчас. Приблизившись на несколько шагов, я повесил обрез на плечо и поднял руки вверх, демонстрируя свои благие намерения.
– Я не причиню тебе никакого вреда!
На этот раз человек выглянул из-за угла и снова спрятался. Невысокий, одетый в лохмотья.
«Так это же ребенок!» – Мысль, словно электрический разряд, заставила встрепенуться.
– Эй! Малыш! Не бойся! – Двигаясь вперед, я пытался наладить контакт. – Что ты здесь делаешь? Почему один?
Спустя пару мгновений я заметил, что зашел в центр поселка. Сделав еще один шаг, увидел его. Он стоял ко мне спиной.
– Эй, – осторожно приблизившись и коснувшись его плеча, обратился я. – Где твои родители?
В тот же миг он развернулся. Я оказался прав – это был ребенок. Вернее, он был им когда-то. От нахлынувшего ужаса я не удержался на ногах и шлепнулся на задницу. Высохшее, как у мумии, тело. Пустота на месте живота. Вывернутые наружу сломанные ребра. Из раскрытого рта торчали черные кривые зубы. Он уставился на меня пустыми глазницами, а затем, подняв руку, указал на меня костлявым пальцем.
Нервно оглянувшись, я на несколько секунд остолбенел от увиденного. Из домов выходили живые мертвецы. Шатаясь из стороны в сторону, все они направлялись ко мне. Со двора соседнего дома, цепляясь руками за землю, выполз мертвяк, у которого отсутствовала вся нижняя часть туловища.
Поднялся жуткий вой. Твари медленно, но уверенно приближались ко мне. Восстановив самообладание, я быстро поднялся, вскидывая обрез. В этот момент заманивший меня в эту адскую деревню ребенок вонзил зубы в мою руку. Нестерпимая, жгучая боль пронзила предплечье. Я взвыл. Перехватив обрез, врезал прикладом по гнилой голове кровожадной твари. Раздался противный хруст ломающегося черепа. Мертвец упал, оставив в качестве сувенира несколько зубов в моей плоти.
Когтистая лапа вцепилась в плечо. Извернувшись, я отпихнул мерзкое существо, второму ударом тяжелого армейского ботинка вывернул колени в обратную сторону. Иногда нужно сбежать и спасти шкуру, чем бесславно сдохнуть, пытаясь не в том месте показать героизм.
Я и побежал, постоянно оглядываясь. Радовало одно – в силу плачевного состояния тел мертвецы не могли похвастаться особой прытью. В следующий миг чей-то сильный удар в грудь свалил меня с ног. Упав на спину, я скорчился от боли, одновременно пытаясь сделать вдох. Мотнув головой, увидел оскалившуюся гнилыми зубами рожу мертвеца. Он выглядел намного свежее своих сородичей: его тело еще не превратилось в развороченную гнилую мумию. Теперь понятно, откуда такой сильный удар.
Монстр наклонился и издевательски захохотал.
Громыхнул выстрел.
– Вот же ж сука! – прошипел я. – Нехрен ржать!
Мертвец упал, но тут же начал подниматься. Я снова потянул спусковой крючок, однако ружье всего лишь предательски щелкнуло. Вытащив из кармана пару патронов, быстро перезарядил оружие, одновременно поднимаясь на ноги. Очередной выстрел, разнеся монстру голову, как переспевший арбуз, окончательно отправил мертвяка к праотцам.
Озираясь, я отметил, что твари заметно приблизились, пока я тут валандался с их корешем. Сплюнув кровь, снова дал деру. Не знаю, сколько я бежал, но остановился, лишь когда почувствовал дикую усталость. Сердце колотилось в невероятном ритме. Оглянулся. Деревня осталась далеко позади. Погони нет.
Усевшись на траву, еще какое-то время пытался отдышаться. Взглянув на экран КПК, понял сразу две вещи. Первое – это почему так лютовало мое чутье. Второе – причина столь необычного названия этой деревни.
– Чумной хутор, – зло бросил я, вытаскивая из мышц предплечья зубы мертвеца и морщась от дикой боли. – Чертова дыра! Какого хрена не послушался чуйки?! Нет же, поперся выяснять, что этот гаденыш там делает. Идиот! Так мне и надо! В следующий раз надо сначала думать, а потом делать! – ругал я сам себя.
Вытащив из рюкзака аптечку, промыл место укуса, закинул в рот две таблетки и запил их водой. Наложил бинтовую повязку. Надо бы зашить рану, но я совершенно не умел этого делать. Вколол противостолбнячное.
Тело знобило. То ли зараза от укуса уже успела отравить организм, то ли сказывалось нервное напряжение.
Перезарядил обрез и, немного отдохнув, направился к железнодорожному полотну.
Свинцовое небо Зоны становилось все черней. В Зоне наступала ночь. Оставаться в это время
