Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 3 - Оро Призывающий
Его коллега опрометью кинулся к соседней двери.
Так, значит, от количества «генного материала» зависит количество людей, что подвергнется обработке? Интересно, сколько же нужно на целую планету?
Тем временем, прапор не давал нам скучать.
— Враги не любили канонира Трогло, — увлечённо сообщал он. — И их можно понять. Они никогда не видели ничего хорошего от его родни, а уж сам канонир Трогло проредил их ряды побольше прочих. Так что однажды вражеское командование это допекло, и они решили устроить целую операцию по поимке одного-единственного нашего бойца: отважного канонира Трогло.
Он гордо кивнул, будто и был тем самым отважным канониром.
— Ха!.. Сосунки. Они застали канонира врасплох, во время законного увольнения — без союзников и почти без оружия. Почти — потому что, как настоящий военный, Трогло никогда не выходил из дома без пары-тройки ножей и полудесятка бластеров. Враги напали, когда Трогло отдыхал в джунглях, охотясь на дикую инопланетную фауну, и попытались его окружить. Но канонир был не из тех, кто сдаётся, завидев численный перевес. Он положил почти две тысячи, и только после этого, израненный и измождённый боем, рухнул. Герой был взят в плен… но не сломлен!
Прапор многозначительно поднял палец.
— Неприятель пытал Трогло день за днём, пытаясь вызнать наши явки и пароли, а также прочие секреты, известные отважному канониру. Но всё, что ему удалось вызнать — так это секретные ругательства семейства Трогло! Больше канонир ничего им не сказал. Пытки не брали нашего героя!
Дверь распахнулась; второй учёный влетел внутрь, едва не спотыкаясь. На этот раз на подносе мяса поприбавилось.
— Так-то лучше, — первый вновь опустился на одно колено. Пока его коллега прилаживал поднос с мясом где-то внутри Обелиска, он что-то там зажигал.
Хм. Больше походило на… жертвоприношение. Мило.
— Надеюсь, хотя бы программа в порядке? — уточнил он, брезгливо глядя на коллегу. — Молчите, сам проверю. И почему кругом одни идиоты?..
Он быстро схватил со стола блестящий скальпель — и резко полоснул себя по руке, даже не поморщившись. Все доходяги уставились на него.
— На что смотрите? — хмыкнул довольный прапор, прервав свой рассказ. — Глядите, как чтут память героев!
— Канонир Трогло, — медленно и чётко, едва ли не нараспев, произнёс учёный. — Бесстрашие. Несокрушимость. Ярость.
Он приложил руку к Обелиску — в самый центр круга, образованного узором на поверхности устройства — и алая кровь быстро потекла вниз.
Почтение к памяти героев? Ничего подобного в глазах белого халата не было даже близко. Скорее, он словно пароль произносил.
— Простите, господин Боевой Инструктор Первой Категории, сэр!.. — решился один из доходяг, бледнея и не отводя взгляда от руки учёного. — Но… что он делает, сэр?
— Что, сынок? Никогда не видел, как подключаются к программе Обелиска? — прапор улыбался во все свои… ну, примерно двадцать зубов, точнее посчитать я не сумел. — А ведь эти яйцеголовые умники никогда бы до такого не додумались. Добавили бы каких-нибудь виртуальных примочек и радовались бы.
Учёный — не тот, что «подключался», другой — глянул на него с раздражением. Было видно, что «яйцеголовые умники» предпочли бы не резать себе руки, а пользоваться «какими-нибудь виртуальными примочками».
— Это наше великое командование настояло, — сообщил прапор. — Обелиск — не только оружие, но и память. Увековеченная в камне, в крови, в людях…
Приглядевшись, я увидел, что руки всех учёных и лаборантов покрыты шрамами. Вот они, наверное, матерят великое командование каждый день.
— Но мы отвлеклись! — рявкнул прапор, пока учёный закатил глаза и замер, словно войдя в транс, подключённый к программе Обелиска. — Канонир Трогло. Ооо, ему пришлось нелегко. Враг не ведал жалости; пытки длились четыре месяца. К концу этого срока Трогло был уже скорее куском мяса, кровоточащим без перерыва, чем человеком. Его лишили рук и ног — просто из соображений собственной безопасности. Один его глаз был выколот, одно ухо выжжено. Трогло били током, с него сдирали кожу, его жгли заживо…
Он плотоядно облизнулся, будто представляя всю эту красоту.
— Но Трогло и не просил жалости! Даже в таком виде он оставался бойцом. Как там… соль нации, ага! Он только пел патриотически песни и материл этих ублюдков.
Прапор гэкнул и снова зашагал туда-сюда, погружаясь с головой в историю.
— А затем он сбежал, сынки. Враги расслабились, считая, что этот кровавый обрубок уже ни на что не способен, но знали бы они, как ошибались… у него всё получилось. Загрызть зубами потерявшего хватку охранника, уползти на обрубке одной ноги, обойти все караулы. Конечно, далеко уйти он не мог — но он и не собирался. Его путь лежал близко, ровнёхонько к складу, где хранился весь запас взрывчатки.
Прапор вытянулся в струнку; слова полились ровно и чётко, как у диктора.
—…и когда над штабом вражеской армии полыхнуло это красное зарево, когда грохот взрыва заставил пригнуться все деревья в джунглях той планеты, наши генералы посмотрели туда и поняли — отважного канонира Трогло больше нет. Он отдал свою жизнь за Родину. Он стал героем.
…учёный перестал трястись и отлип от Обелиска.
— Что ж, по крайней мере, программа по-прежнему в порядке, — всё так же брезгливо морщась, заметил он. — Тридцать секунд до готовности. Несите стимуляторы.
Его кровь всё ещё стекала вниз по узорам Обелиска. Ха… как-то больше похоже на магию крови, чем на науку. Разве что вместо чёрной робы культиста носишь накрахмаленный белый халат и очки, а вещи называешь умными словами.
Прапор оглянулся на него.
— Вы, — продолжил он. — Вы слабы. Вы бесполезные куски слабости. Для передовой вы — мусор и не более; пользы никакой, выхлоп даже не нулевой, а минусовой — вы балласт для нормальных солдат. Но…
Он широко улыбнулся.
—…на нашей планете мы считаем, что нет бесполезных — есть неверно использованные. Так что сейчас вам выпала честь послужить своей стране.
К крайнему слева парнишке подошёл второй учёный, держа в руках несколько автоматических шприцов.
— Закатать рукав, — сухо велел он пареньку. — И работать кулаком.
Я с любопытством наблюдал за происходящим. Строго говоря, мне весьма повезло — Оттиск оказался именно тем, что я и хотел. Запуском работы Обелиска. Тестовым, судя по всему — иначе бы он стоял не в помещении, а на какой-нибудь площади или на плацу. Но мне так даже лучше.
Правда, пока я понятия не имел, почему этот момент — специфичный, но довольно мирный — стал Оттиском. Но… догадывался, что вот-вот узнаю.
Шприц ткнулся в руку паренька. Тот нервно сглотнул; пару секунд в помещении стояла
