Андрей Степаненко - Избранник
— Ш-што у н-них? — только и смог спросить он.
— Откуда я знаю? — хмыкнул патологоанатом.
— Вы же провели вскрытие!
— Я просто изъял органы, — пожал плечами врач и возмутился: — И вообще, если вы думаете, что это было просто, так нет! Что вы от меня хотите? Лабораторного исследования в этих условиях?
— Л-ладно! — махнул рукой Сашка. — П-поп-полз-ли назад.
Они скатились вниз, как суворовские солдаты с известной картины, — на собственных задах, и Сашка бережно прижимал к себе докторский чемоданчик, Рейнхард — прочный пластиковый пакет с изъятым у погибших промерзшим содержимым, а Шитов и апостолы поддерживали под руки их обоих. И к четырем дня врача высадили у места работы, а Сашку отвезли домой.
— Напрасно вы это допустили, Александр Иванович, — уже переступив порог квартиры, обронил Олег.
— Согласен, — поддержал его Лешка. — Нельзя было Учителя на вскрытие отдавать. Нехорошо это.
— Знаете, мужики, — вздохнул Сашка, — возможно, это наш единственный шанс отмазаться от большой беды.
— Может быть, оно и так, — покачал головой Олег, — но только я больше с вами дел иметь не хочу.
— И я тоже, — поддержал его Лешка. — Вы чего-то уж совсем...
— Не понял, — растерялся Сашка.
— А чего тут не понять? — болезненно покривился Олег. — Ваши предки вам Силу свою отдали, а вы их — ментам. Короче, уходим мы от вас.
Сашка на секунду опешил, но тут же осознал, что так и должно было случиться. Это с его точки зрения даже один живой и здоровый ребенок важнее всех вместе взятых могил предков, но они-то наверняка считают по-другому...
— Ладно, мужики, — вздохнул он. — Спасибо за помощь, и простите, если чем обидел. Честное слово, я хотел как лучше. И... не говорите остальным про вскрытие. Вообще про эту пещеру! Я вас очень прошу.
Апостолы синхронно кивнули и, оставив ключи от микроавтобуса на подзеркальнике, вышли.
Сашка покушал, побултыхался в приятной теплой воде, растерся теплым сухим полотенцем и впервые за все последние дни спокойно лег спать. Может быть, потому, что это был первый день, когда на него не наехали, не пригрозили статьей 228, часть вторая, не потребовали срочно уехать и даже не возили в промерзшей клетке позади уазика. А скорее потому, что это был первый день, которым целиком управлял он сам. И это многого стоило.
И даже на следующее утро Сашка не подскочил с кровати, как ужаленный, не помчался сломя голову срочно решать свои дела, — нет. Он спокойно поднялся, с наслаждением сделал нормальную зарядку, принял душ, плотно позавтракал и только тогда отправился к Рейнхарду.
Морг оказался рядом — в десятке кварталов. Сашка нажал кнопку звонка, дождался, когда к двери подойдут, и встал прямо напротив глазка, так чтобы его видели. Загремели замки, и тяжелая стальная дверь приоткрылась.
— А-а... это вы, Саша... проходите.
Сашка глянул в усталые, напряженно сверкающие из-под толстых стекол очков глаза патологоанатома и подумал, что тот наверняка не спал всю ночь.
— Нашли что-нибудь? — поинтересовался он.
— Не знаю точно что, но нашел, — напряженно произнес патологоанатом. — А вообще, похоже, что вы в чем-то правы. Проходите.
Сашка стремительно вошел:
— Вы сказали, я прав?!
— Не исключено, — кивнул Рейнхард.
Сашка на секунду ушел в себя. Если он прав и часть горожан инфицирована, то что это значит?
Он окинул мысленным взором всё, что успел увидеть в этом городе, вспомнил языческое празднество, на котором «принимал Силу», и ноги у него подкосились.
В первую очередь это означало то, что инфицирован он сам!
— Пойдемте со мной, — потащил его куда-то Рейнхард.
Сашка покорно, переступая ватными ногами, побрел за ним в кабинет, и врач вытащил свои записи.
— Значит, так, Саша. Состояние внутренних органов вашего дяди и вашего прадеда идентичное.
Сашка вцепился в стул. Всё сказанное — в перспективе — касалось и его.
— Надпочечники работали в близком и явно запредельном режиме. Налицо признаки серьезного отравления. Скорее всего, продуктами распада адреналина, но тут без дополнительных анализов не обойтись. Печень у обоих, образно говоря, «посажена», щитовидная железа — вовсе ни к черту!
— Всё это вместе может вызвать галлюцинации? — судорожно сглотнул Сашка.
— Не исключено, — кивнул, врач.
— И религиозный психоз? — почти теряя сознание от ужаса, не отступал Сашка.
— Чего вы от меня хотите, Саша? — устало посмотрел на него патологоанатом. — Я патологоанатом, а не психиатр. А кроме того, у меня ни оборудования соответствующего нет, ни реактивов. Пошлем в область на анализы и всё узнаем.
— Когда? — с отчаянием обреченного на смерть выдохнул Сашка.
— Ну... через недельку-две...
Сашка схватился за голову, но тут раздался резкий звонок, и Рейнхард встал из-за стола.
— Я пригласил наших докторов, — торопливо произнес он. — Кажется, это они. Выступите со своими наблюдениями? Ну... всё то, что вы рассказывали мне.
— Обязательно, — понимая, что это его единственный шанс, с трудом поднялся со стула Сашка.
— Тогда прямо сейчас всё и обсудим, — ободряюще похлопал врач его по плечу и побежал открывать дверь.
Местные врачи собрались быстро. Никто не понимал, зачем их пригласили, а когда Рейнхард представил им Сашку, люди в белых халатах иронично переглянулись.
— Это не по нашей части, Владимир Карлович, — громыхнул один из медиков — плотный мужчина с крепкими волосатыми кистями.
— Этой компании надо всем составом к психиатру, — подхватил кто-то, и зал сдержанно хохотнул.
— Об этом я и хотел поговорить, — кивнул Рейнхард. — Начинайте, Саша.
Сашка рассеянно оглядел скептически посматривающую на него публику, заставил себя собраться с духом и начал рассказывать, стараясь ничего не упускать и не заостряя внимания на личных переживаниях.
Дрожащим голосом он сообщил, что внутри группы Евгения Севастьяновича отчетливо наблюдается феномен расширенных зрачков, сопровождаемый стойкими психическими отклонениями. Привел примеры, рассказал, какие конкретно формы принимают эти отклонения, упомянув болезненное стремление ходить по углям и протыкать щеки.
— Это вам на телевидение надо, молодой человек, — властно прервал его все тот же волосатый крепыш. — Там такое любят. А меня пациенты ждут...
Он поднялся со стула.
— Сядь, Миша, — неожиданно жестко распорядился Рейнхард. — Это еще не всё.
Сашка терпеливо дождался, когда смутьян сядет, и сообщил, что явление это не специфически сектантское и подобные симптомы он уже наблюдал в самых разных слоях общества — от милиции до молодежных неформальных объединений.
— Я тоже это наблюдала, — смешливо осадила Сашку толстая золотозубая дама. — У меня в отделении двое таких. Оба наркоманы со стажем.
Сашка запаниковал: разговор уходил в сторону.
— Вы, молодой человек, давайте ближе к делу, — раздраженно предложил ее сосед. — Хватит нас баснями кормить.
И тогда слово взял Рейнхард.
Обильно пересыпая речь специальными терминами, он быстро и сухо изложил результаты вскрытия трупов гражданина Никитина Е. С, 1952 года рождения, и гражданина Николаева Н., приблизительно 1900 года рождения.
Врачи переглянулись.
— А сегодня утром ко мне поступил еще один труп, не имевший при жизни ровно никакого отношения ни к общинам, ни к наркотикам. Это небезызвестная вам гражданка Селезнева А. Н.
— Тетя Шура? — заворочались на стульях врачи. — Наша кассирша, что ли?
— Совершенно верно, — кивнул Рейнхард. — Состояние внутренних органов абсолютно идентичное: и печени, и почек, и щитовидной железы, и даже сосудов. А причина смерти — падение с третьего этажа. Как мне сказали в горотделе, вчера тетя Шура увидела в своей спальне ангела смерти, объявила об этом всем своим родственникам, а сегодня в половине шестого утра выпрыгнула из окна.
Воцарилось гнетущее молчание.
— Я еще не успел просмотреть всю литературу, хотя ситуация того заслуживает, — подвел итог Рейнхард, — но не исключено, что мы имеем дело с новым заболеванием, возможно вирусного характера, с не до конца еще изученным анамнезом.
Воцарилась пауза, а потом кто-то кашлянул.
— Володя всё верно говорит, — тихо произнес из угла пожилой, сухонький медик. — У меня сноха с этими... «духовными» два раза пообщалась, а теперь с кошками разговаривает. Там патология — сто процентов.
— Так! Вот только мальчишества этого не надо! — вскочил волосатый Миша. — Давайте не торопиться с диагнозом! Тем более заочным!
Врачи снова зашумели: видно было, что странная смерть кассирши произвела на них впечатление, но и торопиться с выводами они не хотели. Рейнхард дождался, когда народ перекипит и немного успокоится, и поднял руку:
— Кто помнит, как мы относились к СПИДу в самом начале?
Доктора недовольно скривились.
