Максим Бояринов - Год ворона, книга первая
Советник уже приготовился к словесному поединку и потому неожиданное согласие Джамаля несколько выбило его из ритма беседы. Политик пару мгновений собирался с мыслями и только после спросил:
— Вам понадобятся эксперты для проверки и подготовки ко взрыву?
— Нет! — все так же лаконично ответил Джамаль. — У меня есть нужные люди. Но сумма контракта должна быть увеличена в полтора раза. Сто пятьдесят миллионов, девяносто — аванс.
Это уже был деловой разговор. Советник президента, выдержав достойную паузу, утвердительно кивнул.
— Отправляйтесь в Женеву. Вот ключ, на нем название банка. Предъявите ключ смотрителю главного хранилища, и он откроет вам камеру. Там находится пятьдесят миллионов — наличными в евро и долларах, а также в государственных облигациях и дорожных чеках на предъявителя. Еще сорок будут перечислены на указанный вами счет в течение суток.
— С кем я буду держать связь?
Взгляд у советника президента стал жестким и колючим. Теперь он разговаривал не с опасным и неуправляемым международным террористом, а с нанятым работником, которому нужно было указать на место и растолковать правила игры.
— Вам платят такие деньги именно потому, что мы никак, ни прямо, ни косвенно, не можем задействовать административный ресурс. Эта операция не только не может быть правительственной. Она даже в малости не должна выглядеть как правительственная. Поэтому для вас разработана легенда, которой вы будете придерживаться в случае провала. Она объяснит СМИ, а стало быть и мировой общественности, как эти сведения попали к вам и почему вы ими воспользовались именно так, а не иначе. Если же все пойдет как задумано, вы должны будете вытолкнуть вперед пару ничего не значащих людей, на которых в конечном итоге и будет списано все содеянное, а сами растворитесь в тумане. Больше мы с вами никогда не увидимся.
— Американцы хорошие инженеры и финансисты, но плохие солдаты, — с внешним безразличием, почти без раздумий отозвался террорист. — И уж совсем бездарные генералы. Толковый оперативник в первую очередь обращает внимание не на то, что запланировано, а на то, что пойдет не так. С учетом того, в каких странах придется действовать, фактор неожиданности играет едва ли не ведущую роль. Поэтому я должен иметь аварийный контакт на крайний случай… При этом в обе стороны. Не исключено, что вы захотите в срочном порядке поставить меня в известность о чем-то крайне важном и неотложном.
Советник президента поморщился, но кивнул. Он набросал фломастером на листе бумаги короткую строчку и показал лист собеседнику.
— Вот адрес электронной почты, запомните, он несложный. Если у вас возникнут проблемы — пошлите письмо, любое, хоть открытку с пейзажем, и в ответном послании вам укажут контакт. Но если вызов окажется ложным, вы не получите оставшуюся сумму. Устраивает?
— Справедливо, — медленно кивнул Джамаль. — Теперь что касается обратной связи… И у меня будет еще несколько вопросов.
Теперь уже он взял фломастер и начал набрасывать на листе какие-то символы. Собеседники склонились над столом. Их разговор продлился еще без малого два часа, после чего все исписанные листы были аккуратно сожжены в большой пепельнице, услужливо поданной управляющим. После окончания беседы отдыхавший в одном из бунгало «Хилтона» пилот вертолета получил команду готовиться к взлету.
Вскоре винтокрылая машина с высокопоставленным пассажиром взмыла в воздух. Однако «Робинсон» не стал возвращаться в Шарджу, а взял курс на Дубай, где советника ожидал «Гольфстрим», принадлежащих знакомому адвокату из Филадельфии. Теперь Моргану предстояла встреча с тем, кто, по его замыслу должен будет побрить брадобрея…
20. Эстафетная палочка
Магнитофонная исповедь Вити Сербина при трезвом рассуждении оказалась чемоданом без ручки, при этом набитом совсекретными документами. То есть, выкинуть нельзя ни при каких обстоятельствах, а утащить с собой — невозможно. Выход один — как можно скорее передать пленку «куда следует», а после сидеть, как мышь под веником, в ожидании, когда хорошие парни найдут бомбу и разгонят плохих парней. Может, даже меня наградят… Нет уж, нахер всяческие награды, тут бы живым остаться…
Мысль «куда следует» плавно перетекла в вопрос «А кому следует?». К счастью для многострадальных мозгов, тут мой выбор оказался совсем невелик.
Нужный мне человек, скорее всего, находится на работе. Чтобы свести риск до минимума, оставляю Милку на обживании и не ленюсь пересечь полгорода, чтобы отзвониться с телефона-автомата на пригородном вокзале. Камер вокруг не видно, но береженого бог бережет, и говорить придется покороче. Лишь бы взял трубку именно тот, кто мне нужен…
— Слушаю! — знакомый голос звучит неожиданно.
— Узнаешь? — спрашиваю без лишних церемоний и стараясь вложить в произнесенное слово максимум своих характерных интонаций.
— Допустим… — ответ несколько двусмысленен, но в голосе ловлю не только удивление, но и неподдельную радость. Этого более чем достаточно.
— Через час двадцать ровно. Там где крайний раз пиво пили. Ждать не буду. Очень нужно.
Бросаю трубку, не дождавшись ответа. Появится, никуда не денется. Или это я так себя утешаю… Втиснувшись в толпу, ныряю в подземный переход. Времени, чтобы успеть к точке рандеву, у обоих в обрез.
Мы вместе учились в Одесской академии Сухопутных войск, были в одном отделении. На младших курсах спали на соседних койках в кубрике, а потом, на последних, жили в одной комнате общаги. После выпуска разбежались на пять лет.
Снова встретились в Ялте, на закрытом чемпионате по «охранным видам спорта», где он представлял спецподразделение по борьбе с терроризмом и, как и я, входил в команды по рукопашному бою, стрельбе и экстремальному вождению.
Ребята из нашего антитеррора по общему зачету обскакали россиян, казахов и белорусов (соревнования были международно-постсоветские, там встречались люди из бывшей «девятки», знавшие друг друга еще с брежневских времен), и наступали нам на пятки. Все решал последний горный заезд, в котором лидировали мы вдвоем… Трасса была жестокой даже для Крыма. На приличный транспорт командование, как всегда, пожлобилось, и мы использовали даже не раллийные, а обычные серийные «Жигули», приобретенные в Симферополе за копейки. Я «пятерку», а Серега — «семерку».
В общем, рассказывать особо не о чем, но в тот день похудел я на серпантинах килограмма на три, не меньше. Пришел к финишу первым, с отрывом всего лишь на три секунды, обеспечив команде победу, а себе двухнедельный внеплановый отпуск в санатории «Ливадия», рядом со знаменитым дворцом.
Капитан Бондаренко, тоже не обиженный своим начальством, оказался соседом по этажу. Два капитана выпили море водки, пощипали перышки охочим до приключений курортницам и разъехались по домам с твердым намерением более не прерывать общение.
А крайний раз, о котором я говорил, квасили мы в сквере напротив Дарницкого вокзала. Тогда я после увольнения нашел, наконец, работу. Грузчиком. Уже бухал по-македонски, на ходу и с двух рук, и находился в последней стадии развода, который, под непрекращающиеся скандалы, плавно перетекал в раздел имущества.
В тот день, пытаясь открыть дрожащими руками бутылку пива, я изливал душу Сереге — последнему человеку из прошлой жизни, которого мог назвать другом. Серега терпеливо кивал, но при этом незаметно и часто поглядывал на часы…
Оказавшись на нужном месте, захожу в тыл монументу, вокруг которого и разбит сквер. Делая вид, что выпасаю кого-то из скачущих вокруг деревянных домиков ребятишек, осторожно выглядываю из-за огромной ивы. Бондаренко на месте. Сидит на лавочке, небрежно закинув ногу за ногу, и положив руки на спинку. Однако, чуть сжатые и напряженные плечи ясно говорят о волнении.
Подхожу из-за спины и присаживаюсь на другом конце скамейки. Сидим с минуту, делая вид, что другу друга не знаем. Вытаскиваю сигарету, сдвигаюсь поближе, интересуюсь насчет огонька. Серега щелкает тяжелым позолоченным «Зиппо» и, чуть шевеля губами произносит:
— Здоровеньки булы!
— И тебе не хворать! Один?
Вопрос вроде бы идиотский. Если капитана страхуют, то хрен он признается. Но если спросить неожиданно, есть вероятность, что клиент лажанется и спалится…
Бондаренко убирает зажигалку, бросив на меня обиженный взгляд. Ну да, заподозрил в нехорошем… Знаем мы вас! Сам из таких! Впрочем, если он врет, то за время, что мы не пересекались, он стал профессиональным актером.
— Ты откуда? — спрашивает он.
— Оттуда.
— Гляжу, начал в себя приходить?
— Жизнь заставила.
— А как у тебя сейчас с этим делом? — он характерным жестом щелкает по нижней челюсти.
— Нормально. До «белки» больше не допиваюсь.
