Владимир Махов - Смертник
– Вроде пуст, Сэмэн.
– Хорошо, Чирик. Помнишь, чем обернулось «вроде» у Свистуна?
Возникла легкая заминка, и Грека обыскали повторно. Заточка, обнаруженная за подкладкой куртки, вызвала бурю негодования со стороны Чирика. Грек получил весьма ощутимый удар в печень. Пока он переводил дух, его оставили в покое. Потом руки, вывернутые назад, стянули веревкой. Узлы впились в запястья, причиняя резкую боль.
– Ладно, гоните его на свет, – велел Сэмэн. – Там и разберемся, кто есть ху.
Грека ткнули прикладом между лопатками. Приказ был понятен без слов. Проводник двинулся вперед.
С каждым шагом становилось виднее. Теперь не составляло труда лавировать между контейнерами. Грек так и делал, изредка направляемый в нужное русло ударами приклада в спину. Весь переход занял от силы минут десять, не больше.
Впереди забрезжил утренний свет. Вскоре туннель вывел людей в полутемный ангар. Посреди огромного помещения на рельсах застыл одинокий вагон. Сквозь провалы в потолке проглядывало серое небо. Железные штыри уцелевшей арматуры ветхими заплатами стягивали края дыр, расчерчивая небо на квадраты. Ангар, изрешеченный пулевыми отверстиями, пробитый осколками гранат, еще кое-как держался. Перрон окружала целая сеть подсобных помещений, напоминающих норы. Кое-где сквозь щели в бетоне пробивался кустарник. С верхних этажей, надежно укрытые ядовитым пухом, свисали оборванные крылья лестниц.
На ступеньках, ведущих на перрон, без опаски отложив автомат, сидел человек в черном комбинезоне с эмблемой «Патриота» на рукаве. Маска сдвинута на лоб. Высокие скулы, туго обтянутые кожей, прямой нос, тонкие, упрямо поджатые губы. Открытый светлый взгляд. Райский островок среди океана черных масок, скрывавших лица. С таким человеком хотелось быть откровенным. Желательно побыстрее, пока у него не пропало желание тебя выслушать.
Рядом с хозяином положения в позе профессиональных телохранителей застыли двое «патриотовцев». Как полагал Грек, на всякий случай. Они ведь, как известно, бывают разными. Бойцы «Патриота» в каждом сталкере подозревали мутанта. Вдруг у Грека вместо ребер щупальца, прямо как у живодера?.. Тогда и руки, связанные за спиной, не помеха.
Провожатый крепко приложил Грека прикладом в спину. Тот по инерции сделал несколько шагов и остановился напротив ступеней.
Сэмэн смерил Грека участливым взглядом и негромко сказал:
– Не повезло тебе, сталкер. Закон подлости – не в том месте, не в то время.
Проводник молчал. Перед смертью не наговоришься. Жизни Грека и мальцов для Сэмэна ничего не значат. Спишут на неизбежные издержки. Его не пустили в расход сразу, но сей факт означал лишь то, что он для чего-то был нужен в живом виде. Пока. Зачем – это вопрос. Оставалось лишь молить Зону о том, чтобы не созрела в светлой голове Сэмэна очередная идея. Ведь не собирался же он, в самом деле, тянуть из него жилы перед смертью? Грек не Перец, ценной информацией не обладает.
– Пять трупов, шестеро раненых. – Сэмэн глубоко вздохнул. – Статистика так себе. Если за каждого гребаного диггера я буду платить такую цену… Резонно, Грек?
– Собираешься повесить все трупы на меня? – угрюмо спросил тот. – Так ты не стесняйся, Сэмэн. Может, у тебя еще чего завалялось?
– Мыслишь не теми категориями, Грек. Здесь надо думать о цели. Много или мало пять трупов для достижения определенного результата. В данном конкретном случае это перебор. Так что тебе не просто, а очень сильно не повезло. Не будь тебя, мы обошлись бы малыми потерями.
– Разумеется. Грек с молодняком во всем виноват.
– Да, тут еще и этот твой молодняк. Жаль пацанов. Чего ты вообще с ними под землю полез? Тебе же вроде наземные переходы куда привычней. Только не говори мне, что во всем виноват выброс. – Сэмэн поморщился. – Слышать этого больше не могу.
– Понятно. – Грек против воли усмехнулся. – Дело было не в бобине, знамо кто сидел в кабине.
– Ты на что намекаешь, сталкер? – Светлые брови сошлись у переносицы. – Что я идиот?
– Я к тому, что мне нечего тебе сказать, если тебя не устраивает очевидная причина.
– Вот и поговорили. Ума не приложу, что с тобой делать, Грек.
– Так, может, отпустишь, по старой памяти, а, Сэмэн?
– Я лично против тебя ничего не имею, Грек. – Сэмэн развел руками. – Ребята против. У Чирика ты друга убил, а молодняк твой вообще отличился. Заметь, о Перце я молчу.
– Кстати, он жив?
– О молодняке своем поинтересоваться не хочешь?
– Хочу. Как, кстати, молодняк?
– Любопытный ты больно, Грек. Теперь понятно, за каким чертом тебя под землю понесло.
Сэмэн поднял голову и посмотрел на человека, стоящего от него по правую руку.
– Так что с Перцем, он жив? – Предчувствуя скорую развязку, Грек шагнул вперед.
Справа тотчас возник провожатый, до поры остававшийся сзади.
– Он жив. Ты тоже, пока Перец дышит. Такой вот парадокс, – задумчиво протянул Сэмэн.
– Не понял.
Сэмэн его не слушал. Он дал отмашку. Провожатый, особо не церемонясь, ткнул проводника в спину.
Что за нить связала их с Перцем, Грек не знал. Но чувство, что Сэмэн подготовил для него нечто пострашнее легкой смерти, не оставляло его. Этот? Да он все жилы вырвет, кровь высосет, из кожи барабан сделает, чтоб сплясать на твоей же могиле.
– Сэмэн! – на ходу услышал Грек и обернулся.
Рядом с Сэмэном стоял «патриотовец».
– Чего тебе, Бубен? – Сэмэн остановился. – Что-нибудь срочное?
– Там… с пацанами этого Грека… – замялся тот, кого назвали Бубном.
– Что с пацанами?
– Там… сюрприз.
– Какой еще сюрприз? Мутант что ли?
– Ну, можно сказать и так. Ты сам посмотри.
– Иду. – Сэмэн пожал плечами. – Что там за сюрприз?
Грека снова поторопили ударом в спину.
Каморка, в которую его втолкнули, была выкрашена в яркий зеленый цвет и представляла собой бетонную коробку без окон. Там ничего не было, кроме прожженного матраса, из которого торчали куски ваты, покрытой грибком. Тяжелая дверь за ним закрылась, лязгнул засов, и Грек, безразличный ко всему, устало опустился на матрас. Руки, сведенные за спиной, опухли, и он с трудом заставил себя пошевелить пальцами.
Похоже, конец его карьере. Шесть лет мотаться в Зону, изучить ее повадки, вывести из сотни молодняка с десяток настоящих сталкеров, все эти годы справедливо опасаться страшной смерти от любой кровожадной твари, и что в результате? Получить пулю от собратьев по разуму! Где справедливость?
Теперь, заново оценивая свое отношение к смерти, Грек внезапно понял, что это бесило его больше всего. Он смирился бы с любым приговором Зоны. Аномалии, твари, даже зомби – все это порождено Зоной! Но свой же брат, пусть и одержимый идеями?
Бред. Казалось бы, не все ли равно, имеют ли значение все остальные факторы, кроме непосредственно самой смерти, чье будет у нее лицо? Ан нет. Оказалось, имеют.
Грек пошевелил руками, пытаясь устроиться удобнее. Быть может, он попросту обманывал сам себя? Его беспокоили не те, кто приносит смерть, а лишь сама ее неизбежность?.. Ходил он в Зону, возомнив себя везунчиком, который всегда возвращается. Вот и все. Сейчас ему не повезло. Поймали, как мыша в коробку сунули – и везенью конец. Осталось только вопрошать, как мученику: мол, почему именно я? На этот вопрос Сэмэн уже ответил. Не в то время, не в том месте. Хочешь – смирись, хочешь – локти кусай, а конец один.
Каморка тонула в темноте. Лишь из щели под потолком пробивался робкий серый свет.
На некоторое время Грек отвлекся, прислушиваясь к шуму за дверью, но железное полотно плохо пропускало звуки.
В углах завозились крысы, вечные спутники обреченных. В черных дырах заблестели маленькие глазки. Самая наглая тварь вытянула худое брюхо из норы. Острые когти заскребли по бетону. Длинный лысый хвост волочился по полу.
Грек не стал дожидаться, пока крыса окажется в непосредственной близости. Как только усатая морда прикоснулась к его ботинку, он со всей злости пнул ее. Крыса попыталась увернуться, перегнулась через бок, как кошка, но ее тело оказалось слишком длинным. То, что спасло бы обычную крысу, не помогло мутировавшей твари. Резкий удар отбросил ее к стене. С противным визгом крыса ударилась о бетон. В тот же миг она извернулась, упала, приземлившись на лапы, и шмыгнула в нору, распугав сородичей.
Грек полулежал на матрасе, блаженно вытянув ноги. В голове вяло ворочались мысли. О каком таком сюрпризе доложил Сэмэну «патриотовец»? Очкарик с Максом? С этой стороны неожиданности вряд ли возможны. Оставался Краб. Сэмэн, отличающийся болезненным пристрастием к разного рода мутациям, вполне мог счесть таковыми и врожденное уродство парня. Кто ищет, тот всегда найдет. А уж второй такой ищейки нет во всей Зоне.
С другой стороны, если весь молодняк без исключения ждет смерть, кой черт им до уродства парня? Соскучились, видать, изверги. Не зря говорили, что Сэмэн благоволит к садистам. Сам ничего не делает, а посмотреть любит. Мало им Перца, Краб еще на закуску достанется.
