Александр Зорич - На корабле полдень
– Вы нашли пресловутый «другой глобус»?.. А, погодите! Речь, что ли, идет об окрестностях какой-то из «точек Казимира»?! – проявил памятливость я.
– Именно! Поглядим, так ли у них здорово, как о том сказывают немногие доверенные источники, – с этими словами Сержант надел лямку рюкзака на левое плечо и, особым туристическим движением, вкрутился в правую. – Собственно, наш транспорт уже сел на крыше.
– Могу ли я вас проводить? – спросил я, неожиданно сильно волнуясь.
– Нет.
– Зачем же вы меня тогда позвали?
– Хотел подарить вам, Шура, одну вещь. Никогда не забуду ваши глаза во время нашей первой встречи… В них было что-то ветхозаветное. В общем, этим подарком я хотел бы выразить вам благодарность, – и Сержант протянул мне невзрачные, но тяжелые перчатки из неизвестного мне материала.
– Благодарность? Но за что? – искренне не понимал я, хотя подарок, конечно, взял.
– За то, что у вас покладистый характер, Шура. Это раз. Вот сегодня там, на космодроме возле дамбы, вы могли бы полезть в бутылку, размахивать табельным оружием, качать права… Пришлось бы применять силу, урезонивать вас… А так вы увидели, что мы – нормальные люди, и повели себя как нормальный человек… Я благодарю вас за то, что вы и ваши подчиненные не стали проецировать на нас свое социальное сумасшествие и свою агрессивность… Это дорогого стоит, поверьте!
Я кивнул. Не так уж часто меня благодарили за то, что я – «нормальный человек» с «покладистым характером».
– А еще я благодарю вас, Шура, за то, что вы и ваши товарищи так кстати прибыли…
– В смысле?
– Теперь, когда вы все здесь, я со спокойной совестью могу оставить раненых на ваше попечение. Не будь вас, пришлось бы их просто бросить. А это непорядочно…
– С каких это пор манихея беспокоит такая эфемерная и социально обусловленная субстанция, как порядочность? – не удержался от иронии я.
– Вы нас плохо знаете, Александр. Впрочем, я вам это уже сообщал, – Сержант махнул рукой, словно хотел добавить «что с вас взять, с дураков!», но из вежливости сдержался. – Перчатки неужто не попробуете?
– А?
– Попробуйте перчатки, и я наконец уйду. Иначе мои друзья меня искать начнут.
– А как их «пробовать»?
– Левую перчатку зовут Хварэна, то есть Сила, а правую перчатку зовут Аша, то есть Правда, – голосом усталого экскурсовода, которому не терпится поскорее покончить с экскурсией для школьников, сказал Сержант. – Если надеть перчатки и свести тыльные стороны запястий вместе, пластины из гольмия, которые вшиты в них, образуют единый энергетический контур с магнитным полем планеты. Контур спустя очень недолгое время насыщается и порождает своего рода огненный бич. Если вам интересны научные подробности – поток инверсных монополей Дирака.
«Поток монополей Дирака… Я не сплю?»
Но если в монополях я не понимал вообще ничего (знал только, что их как-то используют в магнитных лазерах – магназерах), то по поводу гольмия мне было что сказать! Все-таки фундаментальное военно-космическое образование – серьезная вещь.
– Погодите, вы сказали, пластины из гольмия? Это ведь очень сильные магниты, да?
– Совершенно справедливо. Но это на обычной планете. На Глаголе гольмий имеет довольно умеренные магнитные свойства, зато входит в состав ряда артефактов естественного происхождения. Артефакты эти ведут себя крайне странно с точки зрения наших бытовых ожиданий. И не спрашивайте меня – почему.
– Хорошо, не буду. Так вы что-то говорили про поток монополей Дирака…
– Да. Практически же это означает, что перчатки передают на сотню метров достаточно энергии, чтобы мгновенно испарить центнер воды. Я пользовался этими перчатками двадцать один раз и никогда не жалел, хотя голова после них, конечно, побаливает, как после бессонной ночи… Это – настоящие перчатки крутого мужика. Дают врагам почувствовать бремя вашей личной правды… Так вы будете пробовать или нет?
– Да.
– Надевайте.
Во мне боролись два чувства – любопытство и осторожность. Но любопытство, конечно, победило.
Моя левая рука проскользнула в тугую перчатку первой. Правая – за ней.
Тут же между моими ладонями словно бы поселилась и заерзала махонькая шаровая молния.
– Только на меня заряд не направляйте, я вас умоляю, – Сержант обаятельно скривился. – Вон фикус в кадке возле дверей – он все равно засох! Можете его пощекотать.
В те мгновения, когда Сержант произносил эту фразу про фикус, я еще не понимал, чем именно я должен «щекотать» засохшее растение. Но спустя мгновение понял.
Шаровая молния в моих руках как будто бы проклюнулась и… дала росток.
Сначала маленький, прямо на глазах он делался все больше!
– Да, да, вот этот хвостик постарайтесь туда направить, – и Сержант жестом показал мне, какое именно хлещущее движение я должен сделать. Все это чем-то походило на забрасывание удочки в воды большой и зеленой русской реки.
– Хшшшшшшш!
Несчастный фикус вспыхнул точно факел и опал на пол серым пеплом.
Все произошло за доли мгновения. Ускоренная съемка, но только в реальности!
Ничего себе перчаточки!
– Надеюсь, они вам не пригодятся, – усмехнулся Сержант. – Хотя и не верю в это…
Мы пожали друг другу руки. А потом, повинуясь непонятному порыву – я заметил, Глагол и впрямь сближает людей, – обнялись как старые друзья.
– Повторю-ка еще раз, на всякий случай. За мной идти не следует. Вы еще молодой, вам еще жизнь жить… Зачем вам левитирующие серебряные каноэ видеть? Захотите еще с нами. Говорят, все хотят… А ведь у вас невеста…
– Да с ваших слов вроде бы там ничего такого, – усмехнулся я с деланой беспечностью.
Сержант в последний раз внимательно поглядел на меня своими незабудковыми глазами и сказал:
– Как вы думаете, Шура, почему их аппараты невидимы для радаров? Дело в том, что благодаря использованию тахионных технологий они смещаются во времени на несколько секунд. Таким образом, их никогда невозможно увидеть, потому что они все время перемещаются в самом недавнем прошлом наблюдателя… Однако, чтобы забрать пассажиров, их аппарат всплывает из прошлого времени в наше с вами настоящее. И во время всплытия образуются такие как бы волны… Они короткие совсем. Но под такую волну вам лучше не попадать…
– Но при всплытии Х-крейсера тоже образуются волны! Я всплывал множество раз и до сих пор психически здоров! – воскликнул я.
– «Тоже волны» или не «тоже волны» – проверять не советую.
Больше мы с Сержантом не виделись.
Глава 12
Мальчик на серебряном каноэ
Август 2622 г.
Лиловая Башня
Планета Глагол, система Шиватир
Я расположился в самом теплом и защищенном углу комнаты для отдыха заотаров (ее месторасположение любезно открыл мне и моим товарищам Сержант) – там, на диванчике, схоронившись за аквариумом, в котором, всеми забытые, квартировали шесть астронотусов и один сомик-анциструс, я и начал свое знакомство с Делом № 24.
Вообще, поначалу я не собирался читать скопированное по просьбе генштабистов досье.
Но когда оказалось, что сидеть нам здесь, в Лиловой Башне, целый день, вечер, ночь и утро, я понял, что надо, что вариантов нет.
В конце концов, мне, глубоко внутри себя, было интересно: ради чего вся эта катавасия? Ради чего мы здесь?
В общем, я приступил…
* * *…Кеше Растову одиннадцать лет («Надо же, повезло гаденышу, такая фамилия редкая досталась, как у Председателя Совета Обороны!»).
Кеша сообразительный, медлительный мальчик. Любит энтомологию, проявляет способности к математике и точным наукам. Играет в шахматы. Растет в любящей семье, где уже имеется один ребенок – старший брат Константин, резвый и физически развитый. На фото Константин рядом с горным велосипедом.
В 2604 году Кеша едет в лагерь летнего отдыха «Артек», что возле крымского города Гурзуф.
Июль.
Поспели яблоки сорта «белый налив», и уже сочатся нектаром персики, температура воды 25 градуса, и лето, кажется, не кончится никогда.
Отряд Кеши – четырнадцать душ погодков из хороших семей – планирует походы на Аю-Даг, помогает фермерам убирать алычу, ходит в сторону Судака на паруснике «Александр Грин».
Кеше все это очень нравится – о чем он сообщает матери по телефону.
Тут же к делу приложены две справки.
Первая подписана врачом-ревматологом Ингой Котовой, старшей по лагерю.
Доктор Котова считает состояние Кеши удовлетворительным, хотя и отмечает, что время от времени ей приходится купировать болевой синдром специальными препаратами.
Вторая справка, а точнее выписка из личной карты: о состоянии здоровья Кеши Растова на май месяц 2604 года.
Из нее явствует, что Кеша болеет редкой болезнью Киссона-Ялинцева. Болезнь поражает все суставы организма, позвоночник и дает невыносимо зудящую розовую сыпь на пальцах всех конечностей.
