Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
– Я?..
– Шляпка от гвоздя!.. Ну не я же. Сам говоришь – нам светиться нельзя. А тебе ведь все равно к отморозку своему возвращаться, так что артефакт понесешь ты.
– Бизон! – окликнул «предводителя» Толстый. – Двое подписались: Лось и Дарвин.
– Напиши им, что кассиром будет Шершень, – ответил Бизон и снова повернулся к сталкеру: – Слышал?
– Слышать-то слышал, но Дарвину я бы не стал такое поручать… Безбашенный он. Моча в голову ударит – наделает хрени.
– Артрит тебе в колени! Что, выбирать до хрена из кого? Вот и не вякай, а делай, что тебе говорят… Значит так: раньше Плюха прибудешь – сразу артефакт отдашь, а нет – посидишь там в кустиках, подождешь, пока все кончится, и расплатишься. А потом отморозка догонишь и к кораблю поведешь. И смотри мне!.. Сейчас я добрый, но это аванс, ты свое прощение еще не заработал. Упустишь летуна – сам полетишь. Ручки-ножки в разные стороны; есть у меня на примете «каруселька» неподалеку.
На лбу Шершня тут же выступил пот. Про аномалию «каруселька» он был наслышан.
– Не упущу, – выдавил он. – Только ты вот что… Дай мне пару раз по морде…
– Чего?.. – гоготнул Бизон. – У тебя от страха крыша поехала, что ли?
Двое других подельников тоже заржали.
– Давай я ему врежу, солёна Алёна! – сказал Робин.
– И я! – замахал рукой Толстый, словно желающий ответить школьник.
– Копейка без рубля! – рыкнул «предводитель». – А ну, тихо! Шершня, похоже, лечить надо.
– Не надо меня лечить, – мотнул головой сталкер. – Просто дай по морде – и все. Чтобы у меня на лице было написано, почему я от вас снова свалил, так-на.
– Ах это! – осклабился, делая замах кулаком, Бизон. – Да с превеликим удовольствием!..
Глава 19
Плюх старался не смотреть на Илону, хотя девушку это, казалось, ничуть не трогало. Она спокойно рвала цветочки, напевая под нос что-то вроде торжественного марша. От этой показной безразличности разведчику становилось еще обиднее. Да еще отсутствие Блямса заставляло его все больше и больше тревожиться. Натянутые нервы только что не звенели. В итоге Плюх все-таки не сдержался и заговорил:
– Зачем ты надо мной издеваешься? Уходи, по-человечески тебя прошу!
– Тебе на самом деле хочется, чтобы я ушла? – разогнула спину от очередного цветка Забияка. – Почему ты меня прогоняешь и в чем ты видишь издевательство над собой? Вот в этом? – потрясла она куцым букетиком.
– Ты все прекрасно понимаешь! Почти открытым текстом назвала меня лгуном, а теперь…
– Увольте, Егор… не знаю, как там тебя по батюшке… Ты что, правда ничего не понял?
– Что я должен был понять? – процедил косморазведчик.
– То что я пургу гнала, пардон за жаргонизм. Я же тебе намекала! И что шучу говорила, и что с Мюнхаузеном лечу… Ведь ежели я с фантазером куда-то якобы намереваюсь отправиться, то и сама, стало быть, фантазерка. Стало быть, все, что я говорю – всего лишь выдумка, фантазия. Хотя и весьма убедительная, согласись.
– Ёшки-блошки! – всплеснул руками косморазведчик. – Ничего себе логическая цепочка! У меня и мысли не было, что ты неискренне на меня нападаешь… Постой, так ты, выходит, мне все же поверила?..
– Разумеется, поверила. Ежели бы ученые получили такие, как у тебя, скафандры, то они бы уже давно тут шороху навели, пробы свои брали, опыты ставили. А ты за все время, что я тебя встретила, ни одной самой завалящей пробы не взял. И с логикой не всегда дружил, как и теперь, впрочем. Какой же ты, пардон за прямоту, ученый? А еще как, позволь полюбопытствовать, будь ты на самом деле ученым, смог бы протащить в Зону эфирную шлюпку? Она что, по типу палатки в рюкзак складывается?
– Не складывается… – робко улыбнулся Плюх. – Но… зачем?! Зачем тебе понадобилось устраивать этот спектакль?..
– Вопрос не совсем точен. Лучше было спросить: для кого?
– А разве… не для меня?..
– Не разочаровывай меня, умоляю тебя! Я верила в более высокоразвитых потомков.
– Опять издеваешься?
– Сейчас да. Но Егор, ты чего?.. Тебя-то мне какой было смысл убеждать в том, что ты якобы тот, кем на самом деле не являешься?
– А кого еще? Не Шершня же, – усмехнулся разведчик.
– Как раз его, – отшвырнув букет, стала очень серьезной Илона. – Я ставила целью от него избавиться. И, как видишь, своего добилась.
– Но почему?
– Потому что он мне не нравится. И я не верю в альтруизм у личностей подобного типа. Я ведь тебе уже озвучивала в Лазаревском свое мнение по этому поводу, забыл? Могу повторить практически дословно, у меня память хорошая: «Насколько я слышала о подобной братии, просто так они ни с кем якшаться не будут. И если он с тобой – значит, ему что-то от тебя нужно».
– Да ну, перестань! Я твои слова помню. Помню и то, что ты дальше сказала – дескать, получив от меня это «что-то», он меня укокошит. Но это же, извини меня, полная чушь.
Плюх начинал злиться. И не столько на Илону, сколько на себя. Потому что и у него ведь возникали насчет Шершня подобные мысли, но сталкер обиделся и ушел, тем самым сняв с себя все подозрения. Ведь будь он на самом деле столь корыстным и хитрым, нашел бы уловку, чтобы остаться.
– Он возвращается! – взволнованно воскликнула Забияка.
– Шершень?.. – завертел головой разведчик.
– При чем здесь Шершень? Наш герой возвращается.
Плюх, до сих пор витающий в мрачных мыслях, не сразу понял, о ком говорит девушка. Но тут и он увидел, как от зеленеющего неподалеку лесочка отделилась такая же зеленая фигурка и быстро стала к ним приближаться.
– Блямс! – подпрыгнул от радости косморазведчик.
– Блямс-блямс-блямс-блямс! – эхом раздался торжествующий клич «богомола».
Потом были объятия, охи, ахи и несмолкающие «блямсы». Забияка смотрела и слушала это, стоя чуть в стороне. По ее лицу откровенно читалось, что «встреча героя» ей уже несколько поднадоела. Наконец девушка решила вклиниться в процесс.
– Блямс, – спросила она. – А где «богомолы»? Ты их что, и впрямь в озере утопил?
Плюх, обнимающий друга, почувствовал, как тот вздрогнул. Затем Блямс отстранился от него и уставился на девушку большими зелеными полукружиями фасеточных глаз. По правде говоря, по этим глазам, имеющим чуть ли не круговой обзор, трудно было сказать, куда они в настоящий момент смотрят. Однако на сей раз особо гадать не стоило – без сомнений, на обратившуюся к нему Илону.
Разведчик впервые услышал подобную интонацию, прозвучавшую «из уст» друга.
– Б-б-блямс-с-сс… – выдавил тот из себя дрожащим, донельзя обиженным голосом. А потом обернулся к Плюху и обрушился на того жалобным водопадом «блямсов».
– Ой, Блямсик, ты чего?.. – заморгала Илона. – Я же в шутку это сказала! Прости меня, слышишь? Прости, пожалуйста! Ты же самый лучший, самый красивый, самый храбрый, ты – наш спаситель!
Девушка шагнула к «богомолу» и крепко обняла его. Блямс замер как вкопанный. Косморазведчик и предположить не мог, какой будет дальнейшая реакция друга. Но то, что произошло дальше, ему бы и во сне никогда не приснилось: Забияка, разжав объятия, протянула руку к треугольной голове «богомола» и принялась почесывать его за глазом подобно тому, как чешут за ухом щенка. Но самым удивительном был не поступок девушки, а реакция на него Блямса. Желто-зеленый друг Плюха впервые с момента их знакомства издал звук, отличный от того, что разведчик считал единственным для того доступным. «Богомол» сложил перед собой лапы, глаза его подернулись кожистой полупрозрачной пленкой, а откуда-то из горла, если не из груди вообще, раздалось нечто, отдаленно похожее на умиротворенное кошачье урчание:
– Б-р-ррр… Б-р-ррр… Б-р-ррр… Б-р-ррр…
– Ёшки-блошки!.. – только и смог сказать на это Плюх.
Минут через пять он пришел в себя и осмелился нарушить идиллию:
– Э-э-ээ… Так сказать… Вы уж простите, что отрываю, но… может, пойдем?..
– Погоди еще минуточку, – тихо сказала Илона.
– Блямс… – благодарно выдохнул «богомол» и положил голову на плечо девушке.
– Вот так и теряют друзей, – пробормотал косморазведчик.
Блямс подпрыгнул, словно подброшенный тугой пружиной. И возмущенно заверещал:
– Блямс-блямс-блямс-блямс!!!
– Да ладно тебе, я же пошутил, – улыбнулся Плюх. – Только идти и в самом деле пора. А то стемнеет – и что будем делать?
– Ты уверен, что хочешь пойти к ученым? – спросила Илона.
– Я с самого начала хотел с ними встретиться, а уж после того, что здесь повидал…
Разведчик хотел еще рассказать о надежде на то, что ученые – из его мира, но все-таки промолчал. Откровенно говоря, он и сам уже в это не верил.
– Нет, мне понятно, чем вызван твой интерес. Только я хотела сказать, что вряд ли ты к ним попадешь.
– Это еще почему? – оторопел Плюх, но вспомнил о том, как его отговаривал от похода к ученым Шершень. – Из-за «контактеров»?
– Именно. Они тебя не пропустят. И дело даже не конкретно в тебе – они никого не пускают к ученым. А ссориться с ними я тебе категорически не рекомендую.
