Глубокий рейд - Борис Вячеславович Конофальский
— Вон как⁈ — удивляется Саблин.
— Угу, — кивает Ряжкин.
Когда он вернулся, они стали обсуждать дорогу и то, что Акиму нужно заехать в Преображенскую на денёк, потом решали, что с собой взять: еду, топливо, воду, снасти, взрывчатку. Саблин напомнил казакам, что нужно будет взять броню и оружие, а также рацию и блок РЭБ. А МИК, на всякий случай, он обещал взять сам, у него имелся один.
— С медкомплектами все знакомы? — уточнил он на всякий случай.
И Василий, и Денис кивали: знакомы. То есть готовились они к дальней поездке со всей серьёзностью.
— Казаки, — сразу тут, на берегу, предупреждал товарищей Аким, — денег мне вперёд не заплатили, так что… Короче, всё получим по возвращению.
— Пусть так, — сразу согласился Калмыков.
И Ряжкин был не против, это Акиму даже льстило немного: нет денег, поедем даже без аванса, но вы мне верьте, всё будет. И ему верили, как ни крути, а его слово стоило больших денег.
Через час они закончили совещание, и Саблин пошёл к стойке расплачиваться. А там как раз была Юнь. Она давно пришла, но не подходила к их столу из осторожности. И теперь, выкладывая на пластик стойки деньги, Аким говорил ей, как всегда негромко:
— Послезавтра жду тебя в гостинице «Дон».
— Я уже собралась, — отвечала хозяйка заведения, не поднимая на него глаз. — Только о том и думаю.
* * *После чайной, идя домой, Аким встретил своего родственника, Виталия, то был муж двоюродной сестры Насти. Виталик попросил его помочь панель солнечную на крышу поставить. Купил только что.
Поставили, поговорили.
Он ещё не успел вернуться домой, а ему уже пришло сообщение на коммуникатор от Сашки, короткое, как всегда, без лишних предисловий: «А ты где?».
Перед тем как расстаться, они немного с Каштенковым ругались. Ну как ругались, это скорее было мужская полушутливая болтовня.
— Быстрее бы уже доехать, — говорил, развалившись в грузовике на мешках со снаряжением, Саня в последние часы возвращения в станицу. — Видеть твою ряху постную не могу, сил уже нет, как забыть её хочется…
— Ты это… — бубнит Саблин ему в ответ, — ты сначала только снаряжение на склад сдай, а потом можешь забыть меня на полгода, до нового призыва.
Казаки посмеиваются, слушая разговор командиров.
— Сдам, — мечтает Каштенков, — сдам и забуду тебя, как страшный сон. Полгода без тебя, без занудства твоего… Хорошо как будет.
Балабол Сашка…
«Хвалился, что полгода видеть меня не захочет… Едва три дня прошло, как расстались, и уже: 'А ты где?».
Аким был небольшим любителем набирать буквы, но тут уже встал и написал Каштенкову:
«А что, уже полгода прошло?».
Написал, посмеялся и пошёл дальше. А через полминуты новое сообщение:
«Хорош ты уже… Я у твоей калитки полчаса стою. Ты где?».
«Иду», — пишет Аким.
Он по глазам своего зама сразу понял, что тот что-то пронюхал, и пока Настя собирала им на стол, Каштенков заговорил:
— Ты никак намылился куда?
— Чего? Ты про что? — Саблин делает вид, что не понимает, о чём говорит его товарищ. А сам думает: «Ну, вот она, бабья рация, и заработала. Уже вся станица про дело моё знает!».
— Ой, Аким, дуру-то не валяй, а! — морщится Саня, как от кислого. — Говори, куда собрался?
— Сначала скажи, откуда проведал про мои сборы, — интересуется Саблин. — А уж я потом…
Каштенков ухмыляется:
— Так моя родственница в госпитале работает.
— Агафья, что ли? — догадывается Аким.
— Ну, так… — улыбается Саня улыбкой человека, которого не проведёшь, который всё видит, всё замечает. — Пришла сегодня к жене и рассказала ей, что привезли несколько дней назад Савченко в госпиталь, говорит: напополам, считай, разорванный, в капсуле сохранения его везли, а он себя в кому не давал ввести, всё ждал чего-то, а тут, говорит, Саблин пришёл и у Савченко два часа просидел, всё говорили и говорили о чём-то, непонятно о чём, но Савченко пришлось ещё обезболивающий ставить. А потом, когда ты ушёл, Савченко звал врача и сказал: всё, давай кому.
— И что же ты решил? — усмехается Саблин.
— Задумал ты что-то… вот что я решил… –выпалил Саня. — Я сразу об этом подумал, что Савченко тебе работу предложил, а тут только что ещё Терентия Белова встретил, а он говорит, что ты с Дениской Калмыковым и ещё с каким-то казаком в чайной сидите… шушукаетесь… А должен ты быть на рыбалке. Ты об ней мечтал три последних месяца.
— Да откуда ты знаешь, о чём я мечтаю? — усмехается Саблин.
— Да уж знаю! — заявляет Каштенков уверенно.
— Всё-то ты знаешь… — говорит Аким и тут же становится серьёзным. — Сань, ты это… не забудь завтра в полк сходить рапорт написать.
— Какой ещё рапорт? — настораживается Сашка. Он тоже уже не шутит.
— О зачислении в разведотдел, — продолжает прапорщик всё с той же серьёзностью.
— Чего? А кого зачислять-то?
— Как кого? — удивляется Саблин. — Тебя, конечно. Ты и меня с Савченко вычислил, и что мне снится, знаешь; с таким-то талантом всяко тебе в аналитиках быть… — тут Саблин уже не выдерживает и начинает смеяться. Да так задорно, что даже Настя, расставляя посуду на стол, посмеивается вместе с ним.
— Ой-ой, вот так шутка! Не поперхнись только… — кривляется Сашка. — Ты глянь — и Акимка наш шутить, оказывается, умеет. Э-эх, а ещё командир называется, — Саня машет рукой. И видя, что прапорщик отсмеялся, он продолжает: — Ну так что, Аким? Идёшь ты куда-то с Калмыковым?
— Иду…
