Остров Немо - Георгий и Геннадий Живовы
– Не страшно. Но давай ускорим всю эту историю?
– Как?
– Ты сразу сообщишь Судье.
– По распорядку должен Зилу.
– Так. А по твоему распорядку как мне увидеть прислужника, например?
– Это тебе на хрена?
– Чтобы он рассказал обо мне Судье.
– Хм. Ты точно хотел быстрее? Знаешь, Чепмен, если тебе срочно нужен Судья, приходи вместе с Зилу, Грателли или Холгером.
– Точно! Холгер!
– Чепмен?..
Но тот уже бежал по улице.
Через полчаса Холгер и Чепмен остановились перед воротами. Те начали открываться, не дожидаясь стука.
– Уже? – изумился Чепмен.
– Там же часовой, он видит, кто пришел.
– И что, вас всегда пускают?
– Должны же быть у врачей какие-то привилегии.
– Но… Разве Судья у вас лечится?
– Врачебная тайна, Чепмен.
Они вошли во двор и спешно проследовали ко входу в коттедж. Чепмен обернулся, чтобы посмотреть – кто же тот солдат, который ему помог? Но тот стоял в тени.
Судья, заспанный, с клоками слежавшихся жирных волос, вышел к ним через пятнадцать минут. Чепмен отметил про себя, что, невзирая на экстренный подъем, глава острова успел наложить слой макияжа – то есть это было архиважно. Толстый слой тонального крема и пудры «отсвечивал» даже ночью и лежал на лице неровно, будто Судья красился без зеркала, но, тем не менее, «штукатурка» скрывала все, что надлежало скрыть.
– Да садитесь, – раздраженно велел Судья.
– Собственно, я здесь только, чтобы дать слово Чепмену, ибо считаю, что он мыслит верно.
– О чем? Он подозревал Крюгера, вы знаете? Того нашли в невменяемом состоянии, спящим от токсина.
– Но, сэр! Я был прав – и провокация сработала. Ди вышла на улицу, и именно в этот день совершено нападение. Это значит, что психологический портрет в целом верен. Похититель не решился атаковать Ди, но выбрал своей жертвой Розу, с который Ди общалась за несколько часов до того. Я уверен, что он следил за Дианой. И если бы Зилу с Франклином пошли мне навстречу, мы могли бы собрать многочисленные свидетельства…
– Остров будить не будем.
– Но на кону…
– Остров. Будить. Не будем. Дальше.
– Сэр, поскольку психологический портрет по большей части верен… я продолжаю утверждать, технически удерживать заложницу мог только кто-то высокопоставленный. И прошу немедленно провести обыски у глав кланов, у их помощников и всех прочих, кто имеет доступ к отдельным изолированным контейнерам.
– Чепмен, мы долго будем играть в эти игры?
– Сэр, вы же неспроста во главе острова… вы же умнейший человек и понимаете, что если на большой земле целые подразделения полиции и спецслужб ловят маньяков десятилетиями, то здесь… это сделать еще труднее.
– Глупости. Здесь ему некуда деться.
– Да, сэр, но только если мы будем действовать. Мы поймаем его, я уверен. Нам просто нужно быстро…
– Перевернуть вверх дном жилища лучших людей острова. Не знай я вас, я бы подумал, что вы замышляете революцию.
– Сэр…
– Этого не будет.
– Сэр, позвольте мне сказать, – Холгер встал и расправил плечи, – вы знаете, что я человек спокойный и не ищу неприятностей. Вы знаете, что я – человек лояльный. Но сейчас я наблюдаю, как солдаты Зилу слоняются по переулкам, и это – за гранью моего понимания. Это бессмысленно, как и многое, что делает генерал. Но я всегда молчу. В этот раз, сэр, я возмущен. И я открыто буду защищать позицию Чепмена. Да, он не вычислил маньяка с первого раза. Но он хоть что-то попытался сделать по уму, а не спустя рукава. И сейчас он сильно рискует и твердит то же самое: убийца – в числе главных людей острова. И я не вижу причины не верить его словам. Он не подстрекает к переворотам, он вне политики и искренне хочет поймать, наконец, человека, который убил и мою дочь, кем бы он ни оказался. Сегодня у нас есть редкая возможность, наконец, сделать это.
– Вы сказали, что будете защищать позицию Чепмена. И как вы собираетесь это делать?
– Любыми законными методами. Перед людьми, например, я это делать могу и буду. И весь мой клан поддержит меня.
– Даже медики опустились до шантажа и угроз. Ну что за остров? А? С каких это пор каждый творит то, что взбредет ему в голову! Валяйте. Отправляйтесь по кланам. Сейчас позвоню Зилу, он выделит вам солдат.
Чепмен засиял – не мог поверить в то, что Судья так легко одобрил исключительные меры. Однако, когда они покинули владения Судьи, Холгер остановился, задумчиво посмотрел поверх головы Чепмена и молвил:
– А ведь сейчас он звонит не Зилу, а главам кланов и предупреждает их об обысках.
– Как? Зачем?
– Чепмен, у них ведь не только похищенная Роза, но и другие секреты могут быть.
Холгер оказался прав: Судья всех предупредил. Первыми Чепмен решил проведать аграриев, и уже в квартале от дома Мариэллы и Джулиуса увидел явные тому подтверждения. В два часа ночи окна в «офисном» контейнере Мариэллы и Джулиуса горели. Внутри – чистота и порядок, да такие, будто готовились к приходу бригады экспертов из телесериала «CSI». Прислуга не спала, и две горничные (или уборщицы) в полной боеготовности встретили Чепмена и солдат у порога. Везде, где побывал Чепмен, не только у глав кланов, но и у заместителей и приближенных, все было вылизано, выглажено, все улыбались и встречали проводивших обыски как дорогих гостей. И с каждой новой дверью, с каждой проверенной комнатой Чепмен злился все больше. К утру, выходя из скромной квартиры Алистера, заместителя Бенциана, он уже готов был своими руками придушить Судью – как соучастника, подлого и глупого злодея, подельника маньяка.
* * *
Зилу был раздражен. Утром зачем-то нагрубил Таллуле, хотя никогда так не делал – жена была единственным человеком, которого он уважал и любил безоглядно. Даже к детям Зилу был прохладен, присматривался, чтобы разгадать их характеры и найти подход, и вся эта психология давалась ему нелегко, ведь целыми днями он лишь орал и приказывал; даже с Судьей он был резче, чем кто-либо. Но Таллула – неприкасаемая. Повысить на нее голос он не мог физически, это было так же противоестественно, как если бы он вслух, при свидетелях поносил и хлестал по щекам самого себя.
Этот идиот, Чепмен, заставил его обыскать всю островную элиту. Мальчишка как-то уговорил Судью на этот фарс; особенно дикой была та часть, где Зилу подрядился обыскать самого себя и Фостера. Фостер хохотал, когда солдаты робко опускались на карачки, чтобы посмотреть, что у
