Канонир (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич
До утра меня никто не беспокоил, и встал я, выспавшись впрок.
Оперировать монарха — не только честь, но и ответственность. Конечно, Швеция не осиротеет, случись непредвиденное — у короля есть взрослый сын, младший брат, но я уже вряд ли узнаю, кто взойдёт на престол. Сомнительно, что меня выпустят из дворца живым. Или казнят торжественно, либо пырнут ножом и сбросят со скалы в море — скал и фьордов тут хватает.
После умывания и посещения туалета мне принесли завтрак — яичница с ветчиной, жареная форель, копчёная оленина, вино. Я на еду не налегал — с сытым брюхом думается хуже, а голова мне сегодня понадобится.
Вскоре заявился Густав, уселся в кресло.
— Король Юхан III недавно взошёл на престол — всего четыре года тому. Открою карты — старший брат его, Эрик XIV, по причине душевной болезни смещён с престола и по решению риксдага заключён под охрану в замок. Сын Юхана, Сигизмунд, и младший брат монарха спят и видят, как бы самим занять престол. Если король умрёт, будет семейная свара, и лично мне бы не хотелось наниматься на службу к его младшему братцу — герцогу Финляндскому. Поэтому постарайся, сделай всё возможное и невозможное — кроме благодарности короля я с фельдмаршалом Гераном Бойе добавим тебе столько же. На карту поставлено многое, помни об этом. Ну а если не повезёт — не взыщи.
— Начало многообещающее.
— У тебя есть варианты — целых два.
— Лейб–медик готов?
— Уже томится во дворце.
— Он знает русский язык?
— И очень неплохо — он родом из Ингерманландии, что у вас на Руси называют Ижорскими землями.
Густав поднялся, я подхватил свою сумку с инструментами, мы вышли в коридор, попетляли по переходам и вошли в довольно светлую и большую комнату. Ба! Да это медицинский кабинет — по–другому не скажешь. За столом в кресле сидел довольно упитанный господин.
— Лекарь из России, Юрий Кожин, — представил меня Густав. — А это — лейб–медик Рик Классон.
Я слегка поклонился:
— Рад видеть, коллега.
Лейб–медик выскочил из‑за стола, схватил мою руку и потряс в рукопожатии. По–моему, для шведа он немного горяч, экспрессивен.
Густав вышел, мы же уселись за стол и коротенько обсудили ход операции. Я достал свои инструменты, Рик показал свои. Конечно, шведские были качественнее, ноя решил оперировать своими — они привычнее.
Поддерживаемый Густавом, вошёл король, сбросил одежду, улёгся на стол. Я поднёс королю опиумную настойку. Густав перехватил мою руку, понюхал.
— Сначала глотни сам.
Я коснулся настойки языком.
— Нет, сделай глоток!
— Тогда я не смогу оперировать.
Густав заколебался, потом отпил сам. Пять минут все стояли и смотрели на него. Ничего не произошло, да и не могло произойти.
Юхан протянул руку, взял серебряную мерку с настойкой, выпил. Через некоторое время речь его стала замедленной, затем он впал в забытьё. Я уколол его кончиком скальпеля. Реакции нет.
Мы тщательно вымыли руки — я просто‑таки искупался в водке, протерев обнажённые руки до плеч и приказав Рику сделать то же самое, обтёрли живот Юхана водкой. Пора приступать.
Я осенил себя крестным знамением, Рик шептал слова молитвы. Думаю, при неблагополучном исходе он рисковал не меньше меня.
Я собрался, сделал разрез кожи.
Рик больше смотрел за ходом операции, чем помогал — да и шут с ним.
Когда я нащупал камни в воспалённом желчном пузыре, от сердца отлегло. Не ошибся всё‑таки я с диагнозом. Медицина — не та область, где всё предсказуемо. Это сплав знаний, искусства, интуиции и немного — удачи. Да и интуиция основывается на опыте — сыне ошибок трудных. Как говаривал один мой знакомый хирург: у каждого врача — своё кладбище.
Дальше уже было проще — прошил, перевязал, отсёк, убедился, что нигде не кровит, осушил, опять ушил. Всё. По моим прикидкам, ушло часа полтора–два.
Рик стоял и глядел на меня во все глаза.
— Я потрясён. Как просто и изящно! Но какой труд и какие знания за этим стоят!
В это время за моей спиной раздался грохот. Мы оба от неожиданности подпрыгнули, обернулись.
Это упал на пол Густав, глотнувший настойки. От нервного напряжения мы громко расхохотались. В дверь комнаты заглянул обеспокоенный слуга и тут же скрылся.
Мы вымыли окровавленные руки, перевязали пациента.
— Где будет находиться король?
— Как — где? В своей опочивальне.
— Но после операции я должен периодически его навещать, осматривать.
— Мы будем это делать вместе.
Рик выглянул за дверь, отдал распоряжения. Два вошедших здоровенного роста охранника из рейтаров вначале унесли бесчувственного Густава, потом вернулись вчетвером и с носилками. Они бережно переложили короля со стола на носилки и вышли.
— Ну, коллега, операция прошла успешно — даже лучше, чем я мог ожидать. Поверь, я видел в жизни многое и думал, что меня нельзя удивить. Оказалось — можно! Я иногда бываю у коллег в Париже, Копенгагене, Лондоне, но уверяю — весь их снобизм — жалкие потуги по сравнению с твоим мастерством. Не туда я ездил. А почему я раньше не знал, что в Московии столь высока хирургическая школа?
Я пожал плечами.
— Вы все считаете, что мы дремучи, по улицам ходят медведи и мы пьем водку из лаптей.
Рик оживился.
— Кстати, о водке. Густав доставил самую лучшую, и много. Не распить ли нам немного?
— Не откажусь.
— Вот и славно.
Мы уселись у стола, который, можно сказать, ещё не остыл от королевского тела, Рик разлил спиртное по маленьким стеклянным рюмкам. Тост подняли за успешное завершение операции, за знакомство. Тосты следовали часто, а закуски не было. Когда я почувствовал, что захмелел, решительно перевернул рюмку.
— Всё, надо немного отдохнуть — ночь будет беспокойной.
— Как хочешь, коллега.
Рик налил себе ещё рюмку, выпил. Посидел пару минут за столом и упал на него лицом. Ни фига себе — помощник! Случись сейчас что — надежды на него нет. Хоть бы меру знал и пить научился.
Я поднялся и вышел в коридор. У дверей стоял слуга. Я показал пальцем на себя, потом сложил руки у щеки, показав, что хочу отдохнуть. Слуга улыбнулся и пошёл вперёд. Я двинулся за ним. Какие же здесь запутанные коридоры! Сам бы я никогда не нашёл дорогу в отведённую мне комнату, тем более что был под хмельком.
Вздремнув пару часов, я пошёл проведать короля. В его опочивальне находился и Густав. Он сидел в кресле с потерянным видом и облизывал пересохшие губы.
Я осмотрел короля — повязка немного подмокла, но так и должно быть. На щипки монарх уже реагировал — видимо, скоро придёт в себя.
Всю ночь я каждые два–три часа бегал из своей комнаты в королевские покои. Утром монарх, измученный операцией, уснул глубоким сном.
Прилёг и я. Вероятно, здоровье у короля было неплохим, так как выкарабкивался он довольно быстро.
Через неделю я уже снял швы. Чувствовал себя Юхан неплохо, и я дал рекомендации о диете на ближайшее время.
Мы с Густавом вышли, и он потянул меня по коридору к казначею.
— Назови свою цену!
— Смотря в чём будете платить.
— Шведские золотые далеры устроят?
— Вполне. Пятьсот монет.
Густав вытаращил на меня глаза.
— Не многовато?
— А разве можно оценить жизнь короля дешевле? Если бы он умер, я лишился бы своей головы, а я ценю её значительно дороже.
Густав приказал казначею что‑то по–шведски, мне отсчитали пятьсот монет и сложили их в кожаный мешочек. Я поставил свою подпись под какой‑то бумагой, удостоверившись, что там фигурирует именно пятьсот далеров. В принципе, меня здесь уже ничего не держит.
— Юрий, спасибо, что откликнулся на мою просьбу и спас жизнь королю. Можешь собирать вещи, возок уже у подъезда.
— Ты забыл ещё одну вещь, Густав!
— Не может быть.
— Ты обещал доплатить ещё столько же, если всё пройдёт хорошо.
Густав немного смутился.
— У меня сейчас нет таких денег — я не ожидал, что цена окажется столь велика.
— Густав, на Руси слово дворянина и купца — гарантия. Представь, что завтра заболеет сын короля, или фельдмаршал, или ты сам. Как думаешь, я тебе поверю на слово?
