Виталий Кобяков - Мечтатель
— Твою мать! — донесся крик крестоносца мужского пола. Я даже не сразу заметил его, так как закат близился к своему логическому завершению, и света было совсем немного, особенно в лесу.
— Что такое?! — услышал я голос девушки.
— Отвернись! — быстро приказал ей парень.
— О, Боже! — видимо, было уже поздно. — Он жив?
— Вряд ли, — ответил парень дрожащим голосом. — Быстрее, мы должны сообщить об этом!
И неуклюжими движениями, движениями людей, которые совсем не привыкли носить доспехи, движениями, полными страха, они поспешили в сторону крепости. Секунд через двадцать мы с Калли поднялись со своих зрительских мест.
— Признаюсь, в этом есть нечто веселое, — пожав плечами, одобрила наконец-то мою идею Каллиопа.
— Это еще не всё, — улыбнулся я и побежал на место, где все только что произошло.
Распятый на кресте крестоносец. Причем недалеко от их крепости. Как только такая безумная идея пришла мне в голову? Точнее, распят был не крестоносец, а всего лишь манекен, одетый в доспехи. Но выглядело всё более чем натурально: запекшаяся кровь, стекающая с доспехов, прибитые огромными гвоздями запястья, вмятины на доспехах в районе голеней, чтобы изобразить перебитые ноги.
Кстати, ноги распятым ломали не во всех случаях, и скорее это делали из сострадания, это был акт милосердия. Так как обычно при подобных видах казни люди умирали не от голода или жажды, и даже не от потери крови и ран, а именно от асфиксии, то есть остановки дыхания из-за невозможности нормальной работы грудной клетки в такой позе. Люди упирались ногами в крест, пытаясь приподняться, чтобы сделать глоток воздуха. А с переломанными голенями совершить подобное не представлялось возможным, и люди умирали в разы быстрее. Воистину, одна из самых зверских и изощренных казней, придуманных человечеством…
— Какая вторая часть твоего плана, юный маньяк? — посмеиваясь, интересовалась Калли.
— Сейчас увидишь, — ответил я и быстро растворил манекен. На его месте я создал огородное пугало из соломы и с большой шляпой на голове. Калли согнулась пополам и засмеялась.
— Представляю лицо их генерала, когда он увидит, ради чего его вытащили из крепости, — сквозь неконтролируемый смех кое-как произнесла Калли.
— Считаешь, их генерал лично пойдет посмотреть? — уточнил я.
— Да, я в этом уверена. А еще прихватит с собой половину гарнизона крепости, — с уверенностью в голосе сказала она, и ее глаза расширились.
— Ты думаешь о том, чтобы вдвоем взять крепость голыми руками? — предугадал я ее идею.
— Мы сможем, легко, — не теряя уверенности заявила Калли. — Но когда они вернутся, они также легко нас выбьют оттуда. Генералы Пастыря очень опытные создатели и великолепные воины. Мы несколько раз встречались с ними на поле битвы, но еще ни одного так и не смогли убить. Во многом потому, что они перемещаются с большими группами опытных воинов, но и сами по себе они всё равно очень сильны.
— Тогда давай быстрее отсюда валить, — подытожил я.
— Я подумала о том же, — начала Калли, ее глаза опять резко расширились и она немного пригнулась. Затем она выпрямилась и указала мне в ту сторону, где мы лежали и наблюдали за «шоу».
— Собака? Одна? Что она здесь делает? — увидел я то, что так напугало Калли сначала.
— Наблюдает, — констатировала она. — Они любят наблюдать. Но то, что она одна, действительно странно.
— И хорошо, что она одна, — обрадовался я. — Мы тут задержались, пора бы уже действительно бежать.
— И очень быстро бежать, — согласилась Калли и мгновенно рванулась с места. Я последовал ее примеру и побежал следом. Калли очень грациозно маневрировала среди деревьев и неровной местности, практически не сбавляя скорости, и было видно, что делает она это совсем легко и беззаботно. В то время как я бежал на пределе своих возможностей и еле-еле успевал за ней.
Мы быстро добрались до входа в лабиринт и спустились туда. Я согнулся пополам и пытался отдышаться. Под тяжестью бронежилета и остальной своей амуниции я совсем устал за сегодняшний день, а эта пробежка была контрольным выстрелом, добившим остаток моих сил. Я жадно поглощал воду, затем закурил, чтобы как-то успокоить нервы. Калли же отдышалась куда быстрее и сейчас смотрела на меня с улыбкой. Именно с доброй дружественной улыбкой, а не ухмылкой презрения.
— Сними бронежилет, — сказала она. — Бронежилеты вообще не рекомендуется носить более четырех часов в день, а ты всё время сегодня в нем.
— Ты тоже его практически не снимаешь, — говорил я, пытаясь снять свою защиту.
— Я уже привыкла, — разминая свою шею, произнесла Калли. — Так, подожди, давай помогу.
Калли создала какую-то стойку для факела, который до этого момента держала в руках, затем помогла мне снять броню, я не был против. Потом наши взгляды встретились, мы просто смотрели секунд десять друг другу в глаза. Калли улыбалась. Неожиданно она придвинулась ко мне, наклонилась, и начала страстно целовать меня в губы. Я ответил на ее поцелуй с той же страстью, какую прилагала сама Калли. Видимо, инстинкт такой у парней: сначала отвечать на поцелуй, а лишь потом задумываться. Она продолжала впиваться мне в губы, я обнял ее, Калли опустила свою руку на уровень моего паха…
— Стой, — прервал всё я. — Я так не могу, прости.
— Тогда зачем ответил на поцелуй? — отпустив меня из своих крепких объятий, недовольно задала она вопрос.
— Ты мне нравишься, правда, — начал я. — Ты красивая, с тобой интересно, ты по-настоящему живая, но…
— Всё из-за Изиды? — перебила меня Калли. — А, нет, я поняла, всё из-за этой пустышки!
— Не называй Дашу так, — серьезно проговорил я.
— Как? Пустышкой? — усмехнулась Калли. — Так она и есть пустышка. Всего лишь красивая обертка без какого-либо содержания внутри.
— Тебе-то откуда знать?! — рассердился я на ее слова.
— Сама была такой когда-то, — честно призналась Калли. — А рыбак рыбака видит издалека, как глаголет народная мудрость.
— У тебя же самой что-то там с Куртом? — решил перейти я в нападение.
— У меня с ним любовь, — продолжала поражать меня своими признаниями Калли. — Точнее у меня любовь к нему.
— А у него? — уточнил я.
— А у него тоже любовь, но к другой, — грустно произнесла Калли.
— К кому? — не останавливал я поток своих накопившихся вопросов.
— К Изиде, конечно, — голос Калли становился всё отчаяннее и отчаяннее. Курт влюблен в Изиду? А это действительно многое объясняет. Например, то, что он не хочет идти с ней на компромиссы. Ведь Курт совсем не дурак, наоборот, он очень умен, а тут ведет себя, как ребенок.
— Извини, — тихим голосом попросил я прощения.
— Тебе за что извиняться? Ты ни в чем не виноват, — улыбнулась Калли. И я был искренне рад этой улыбке, особенно после того, как испортил ей настроение.
— За моё поведение извини, — произнес я, опустив взгляд.
— За то, что ты не переспал со мной? — усмехнулась Калли. — Я как-нибудь это переживу.
— Нет, за то, что я напомнил тебе про чувства к Курту, — признался я.
— Это я тоже как-нибудь переживу, — улыбнулась она и положила мне руку на плечо.
— Переживешь свои чувства или мое напоминание о них? — уточнил я.
— И то, и другое, — ответила Калли и подмигнула мне.
— Знаешь, я в этом сомневаюсь, — произнес я.
— Поясни, — удивилась Калли моей реплике.
— Ты ведешь себя слишком неаккуратно, — начал я разъяснять свои мысли по этому поводу. — Ты рвешься в битвы сломя голову, и не думая о безопасности, ты ищешь смерти.
— В этом есть доля правды, — развела она руками и повернулась ко мне боком. — Но что мне делать?!
— Будь осторожнее, пожалуйста, — попросил я.
— Я буду осторожнее, — прошептала Калли, и вновь повернулась в мою сторону.
— Обещаешь? — продолжил я свой напор.
— Обещаю, что буду осторожнее, — через несколько секунд раздумий ответила она. — Ты прав, глупо умирать ради того, кто тебя не любит.
— Я уверен, что ты очень ценна для Курта, — попытался как-то успокоить я Калли, так как на ее черных глазах начали наворачиваться слезы.
— Да, ценит. Но исключительно как хорошего бойца и друга, но никак не в качестве любимой девушки, — частично согласилась она.
— Это уже не так мало, — не оставлял я попыток подбодрить Калли.
— Мне этого недостаточно, — заявила она. — И тебе было бы недостаточно, если бы ты кого-нибудь любил, но она не отвечала тебе взаимностью.
— Да, с этим я вынужден согласиться, — ответил я. Ответил, в большей степени, самому себе. Ведь действительно были и такие случаи в моей жизни, и не раз. Безответная любовь — страшная штука. Не такая страшная, как малярия или ядерная бомба, но всё же…
— Пойдем к нашим, мы что-то совсем тут застоялись, — сказала Калли, нарушив тишину, и тут же начала идти к пункту нашего назначения.
