Игорь Огай - Предел обороны
— Кто такие она и мужик? — машинально осведомился Павел.
Тамара отмахнулась от вопроса:
— Так, семья. Жила у них одно время… Они же добрые все, сопереживающие, блин, до мозга костей! Всё думали, что способны сделать из меня ментала, подобного себе. Даже дали мне все это… — Она в затруднении щелкнула пальцами, обвела взглядом потеплевший салон машины.
— Могущество, — подсказал Павел.
— Да, сначала я его так и называла. Но оказалось, что это скорее проклятие.
— Я знаю кучу людей, которые за такое проклятие душу дьяволу продадут…
— Тогда передай им, что они все тупицы! — резко оборвала его Тамара. Она заводилась все больше и торопилась, торопилась… Будто боялась, что не сумеет высказать все, что накопилось за последние месяцы и что нельзя говорить даже матери. — Я сама такая же! Сижу здесь и доказываю тебе, какие менталы идиоты, а ведь на самом деле все это можно! Понимаешь? Можно искать гармонию в сорняке пред ликом вселенной, можно двигать звезды, на полном серьезе обсуждая художественную ценность созвездий… Они очень старались мне объяснить… Дали способности, чтобы поняла сама… Только все бесполезно! Я другая, понимаешь ты или нет?! Я здешняя, земная!.. И я там… Там, у них…
— Чужая, — закончил за нее Павел. — Это бывает. И совершенно не повод на меня орать.
Тома судорожно вздохнула и отвернулась к окну, стараясь спрятать вновь навернувшиеся слезы.
— Одна я там, Павел, — тихо выговорила она дрожащим голосом. — Одна-единственная такая юродивая… Не понимаю, как жить в мире, который меняется каждый час, каждую минуту… И как можно восхищаться этим, делая иллюзии смыслом жизни. Пусть даже это действительно сказка… Сбывшаяся мечта…
— Постой, — насторожился Павел. — Иллюзии? Мне казалось, что менталы на самом деле управляют материей.
— Управляют, — согласилась Тома каким-то безразличным тоном. — Но они все же не идиоты, чтобы воплощать в материю каждый свой творческий порыв. Иначе там давно наступил бы хаос.
Павел невольно вздрогнул на последнем слове. Случайная оговорка, конечно, но как резанула по нервам!
— Тебе не стоит туда возвращаться, — проговорил он. — Побудь дома, отдохни, успокойся… Или они тебя контролируют?
— Никого они не контролируют, — выдохнула Тома. — И ничего не запрещают. Делай все, что угодно, лишь бы совесть выдержала.
— Ну, вот и славно, — подытожил Павел. — Матери-то придумала что наврать? Или… заставишь не задавать вопросов?
— Не заставлю, все мое могущество через пару дней кончится. Думаешь, чего я там два месяца проторчала? Все расстаться было жалко. Но вчера вдруг такая тоска взяла…
— Ага… — Павел не слишком удивился — чего-то подобного следовало ожидать. Завербовать в отдел действующего ментала накануне прихода ящеров — это было бы слишком хорошо.
Он посмотрел на Тамару, невольно задержал взгляд на ее лице с выражением обиженной и растерянной пятилетней малышки… И вдруг почувствовал, что краснеет. От стыда. Он всего лишь прагматично жалел о потере ценного кадра, а девчонка…
Каково это: в одночасье стать волшебницей — всемогущей доброй феей из детских сказок, которые она не успела позабыть либо сумела сочинить заново, — и вдруг обнаружить, что никому вокруг это не нужно? Увидеть, что умные взрослые смеются над школьницей, рванувшей творить чудеса налево и направо? А потом вдруг понять, что либо ты навсегда должна остаться ущербной приживалкой из бедного и дикого мира, не способной внять гармонии травинки перед кручей, обреченной на вечное одиночество среди сочувственных улыбок и искреннего участия, либо…
Либо всего-то навсего придется расстаться со сбывшейся мечтой, а вместе с ней оставить почти детские иллюзии, грезы о всеобщем счастье… И настоящую, могучую силу сделать все это реальным.
Павел не кривил душой, когда говорил о тех, кто позавидовал бы этой хрупкой девчонке-студентке. Но узнав о ее выборе, они назвали бы Тому круглой дурой и отвернулись бы, оставив в еще более страшном одиночестве… Он и сам, если уж честно, далеко не был уверен, что не предпочел бы на ее месте сбывшийся рай и нашел бы силы вернуться.
Тома молчала. Неподвижный взгляд был устремлен вперед, вдоль дороги, но видела она наверняка что-то свое. Тишина ночной улицы ощутимо давила Павлу на нервы, рождая совершенно неуместное чувство вины за то, что этот выбор достался не ему, здоровому, тертому жизнью и смертью мужику, а…
Он натужно откашлялся. Утешить здесь было невозможно, но может быть, удастся загрузить работой?
— До появления менталов ты тоже кое-что могла, — сказал он. — И по нашим меркам — немало.
Тома горько усмехнулась.
— Я могла читать карту Древа. Но теперь и это пройдет. Они сказали: либо все, либо ничего. Через два дня я не смогу туда вернуться, даже если захочу. — Она растерла по щекам последние слезы, шмыгнула носом. — Только я не захочу… — Тома прикрыла глаза и склонила голову на стекло двери. Сказала невпопад: — Устала сегодня жутко. Мама выспаться не даст… Никогда не дает…
— Эй, стой-ка! — всполошился Павел. — Как это не даст? Ты что, домой не собираешься?
— Я ей позвоню, — произнесла Тамара, судорожно подавив зевок. — Потом… Завтра…
Нет, вот это было совсем неправильно. Какие бы планы Павел ни строил, в них точно не входила обязанность нянчиться с полусонной студенткой.
— Так, ну-ка не спать, — распорядился он. — Что значит завтра? Мать тебя целый месяц дожидается!
— Не месяц… Я на той неделе приходила, три дня в Москве пробыла.
— Ну и что?
— И ничего! Переживет… — Тамара наклонилась, разглядывая через лобовое стекло темные окна квартиры. Вздохнула. — Не могу я домой. Она сейчас охать начнет или вопросы задавать — как учеба, да как в общежитии…
— Учеба? — хмыкнул Павел. — Ну-ну.
Похоже, что сказки Тома сочиняла не только для себя.
— Я этого сейчас не вынесу. — Она снова откинулась к дверце. — Сыта участием по горло.
— Ладно… Допустим. А куда пойдешь?
— Никуда не пойду. Вон в парке лягу на лавочку… Это я пока еще могу.
— Ясно, — изрек Павел. Решение у него уже созрело. Не самое умное, но все же куда лучше парковой скамейки. — Потерпи семь минут, здесь недалеко…
— Ладно, потерплю, — покорно согласилась Тома, будто и не ожидала ничего иного. И снова закрыла глаза.
До гостиницы «Молодежная», где шеф четвертый месяц оплачивал для Павла номер, в это время суток можно было доехать и еще быстрее. Но Сергеев просил вернуть ему машину целой, и это сильно ограничивало скорость прохождения поворотов.
По пути Павел успел подумать, что поступает на редкость глупо. Все-таки надо было насильно сдать Тамару-младшую на руки матери, выдрать за шкирку Филиппыча и отправиться искать выход из текущего кризиса, вместо того чтобы наживать еще одну проблему…
Он покосился на дремлющую студентку. Как это все же некстати! Надо же было, чтобы вот так, одновременно…
Павел вдруг почувствовал, как от внезапной догадки вспотели лежащие на руле ладони. Одновременно! Возвращение смарров в Москву и бегство Тамары из ее утопии наверняка пересеклись неспроста. Шеф хорошо знает ассамблейщиков, и мысль о «паузах» действительно лежит на поверхности. Но только ассамблейщики сами ничего не знают о планах смарров. Одно дело — продать ящерам Головина, и совсем другое… А что, если рептилиям вовсе не нужен оперативный сотрудник Земного отдела с более чем скромными боевыми и (чего уж там кривить душой?) умственными возможностями. А нужна им девочка-сканер, которая знает дорогу в утопию?.. В конце концов, именно разногласия из-за менталов толкнули когда-то ящеров к выходу из Ассамблеи!
— Тома, — позвал Павел. Не получил ответа и, протянув руку, потряс пассажирку за плечо. — Тома, проснись.
— А?.. — встрепенулась та. — Зачем?
— Приехали. — Павел вкатил машину на стоянку у гостиницы и выключил зажигание. — Пойдем… Уложу тебя спать.
Это было единственное, что он мог сейчас сделать. Если догадка верна — ассамблейщики тоже вполне могли оказаться правы, и смарры действительно станут сначала искать все-таки Головина, а в этом случае важно не сдать им вместе с собой и Тамару. Если же заговор такой сложности всего лишь плод больного воображения землянина, студентка просто проснется завтра утром и спокойно отправится домой к маме.
Так и не успев ничего толком додумать и тем более спланировать, Павел понял лишь одно: недолгая ночная поездка по городу действительно была ошибкой — от Тамары ему в любом случае надо держаться подальше.
Времена, когда вахтеры и коридорные подозрительно косились на припозднившиеся парочки, давно прошли. Вялый интерес проявил только секьюрити, бесцельно патрулирующий холл гостиницы. Он критически осмотрел ведомую под локоть девушку, но, узнав Павла (его узнавали уже решительно все штатные работники заведения), понимающе усмехнулся и неторопливо двинулся дальше.
