Андрей Левицкий - Воин Пустоши
— Ступайте, воины, — торжественно сказал проводник, сопроводив призыв взмахом лампы, при этом тени побежали по красным стенам, завели причудливый хоровод. — Дальше копать опасно. Мы же Создателя за вас просить станем.
Север — он находился ближе всех к концу тоннеля — кивнул, но не двинулся с места, будто ждал продолжения. Турану тоже показалось, что сектант должен сказать что-то еще. Тот снова махнул лампой и, глядя под ноги, добавил:
— Мы немного выждем, а после этот коридор завалим сызнова. Земля пропустила нас, возблагодарим ее и вернем твердь в первозданный вид. Ступайте, братья, мы станем молиться за ваш успех.
— И с молитвою за нашими спинами проход завалят, — шепнул Белорус, — чтобы не сбежали славные воины обратно.
— Я не собираюсь обратно.
Турану не терпелось скорей начать дело, он уже видел эту схватку — всю, целиком, от начала до конца, когда обрушатся инкерманские катапульты. Он словно пережил весь бой заранее, и страха не было.
Мутант с лампой попятился по проходу вслед за землекопами — те не убрались далеко, стояли в галерее и ждали, когда им будет позволено завалить только что вырытый ход глиной. Туран подтолкнул Белоруса вслед за меха-корповцами, которые уже пробирались к концу тоннеля. Там ход уводил вверх очень круто и делался совсем узким. Север опустился на четвереньки и исчез в темноте, вскоре раздался шорох и тихий стук — меха-корповец тесаком расшевелил землю над собой и сухие комья сыпались на него, его спутник отгребал их назад обломком доски, который оставили землекопы.
Туран протиснулся мимо Тима. Сквозь отверстие вверху едва виднелось затянутое дымом небо. Снизу Дым подсвечивали костры.
— Подождите здесь, — бросил Север и полез в дыру. Мелькнули грязные сапоги. Сверху несло дымом и гарью, в подземелье проникал многоголосый гомон и гулкие удары — работала осадная техника гетманов.
— Скорей бы уже, — прошептал Белорус, — очень уж на волю охота, из этой тесноты выбраться.
Ожидание продлилось недолго. Сверху позвал Север, его напарник пополз, шурша осыпающимся грунтом, скрылся из виду, потом Туран вытянул руки, меха-корповцы подхватили его и помогли выбраться. Сзади сопел Белорус и стучали крабодиане, уже засыпавшие проход за их спиной.
Глава 12
В глазах охранника был такой страх, что Макота удовлетворенно осклабился.
— Боишься меня? — спросил он.
Юнец, еще недавно вооруженный ружьем с длинным штыком, двумя пистолетами и топориком, считавший себя очень крутым и грозным, быстро закивал. Стволы его были теперь в руках Кабана, Бирюзы и Лопасти, а сам он стоял на коленях, переплетя пальцы на затылке, возле дощатого помоста, где красовался ряд харьковских сендеров. Макота помнил это место, когда-то именно здесь фермерский шакаленок неудачно — то есть очень удачно для Макоты! — стрелял в него из обреза и затем попытался смыться на сендере, да Крючок его остановил. Атаман тогда еще размышлял, а не угнать ли пару машин, но передумал… и, выходит, не зря, теперь все они ему достанутся!
Он показал на плетеный домик с темными окнами позади помоста.
— Хозяин там?
Охранник снова кивнул:
— Гангрена, Лопасть — разберитесь с хозяином.
Лопасть тоже был здоровяком хоть куда, но все равно поменьше не по-человечески громадного Гангрены, к тому же бандит не излучал такую животную агрессивность, как бывший охранник. Но все-таки они были похожи: оба долговязые, большерукие и большеногие, не толстые, но с очень широкими костями и длинными пальцами, отчего ручищи напоминали лопаты. Ну, или лопасти весел, это уж как поглядеть.
Великаны разом повернулись и широко зашагали к дому хозяина автолавки. У Лопасти был пороховой самострел в чехле на спине и тесак, который он снял с ремня, а у Гангрены длинный нож и дубинка.
— Один там хозяин? — спросил атаман. Охранник кивнул. Сглотнул, провожая взглядом бандитов, потом добавил:
— Наверно. Может, шлюху какую привел. Он… это дядя мой родной.
— А тебя как звать?
— Беня.
— Так вот, Беня, знаешь ты, кто я такой?
Охранник не ответил.
— Я — новый хозяин Моста. Всего Моста. Звать меня Макотой, но ты можешь называть меня просто: Большой Хозяин. Все ясно тебе?
Гангрена саданул ногой по двери, своротил ее с петель и нырнул внутрь. Лопасть подступил к окну, ударом кулака сломав ставню, тоже полез в дом. Донесся возглас, потом такой звук, словно бревном саданули в стену, женский визг, быстрые шлепки босых ступней по полу, хриплый окрик Лопасти, удары, снова визг… Он перешел в задушенный клекот и бульканье.
Кабан переступил с ноги на ногу, а Бирюза отвернулся от домика. Макота подбоченился и огляделся. Очень они удачное время выбрали для нападения — почти все на Мосту спали беспробудным пьяным сном, а те, кто не спал, с шумом и гамом догуливали свое по кабакам, им тоже не было никакого дела до происходящего в полутьме снаружи. Недавно прибежавший со стороны восточных ворот Дерюга доложил: посланные туда дикари с охраной разобрались, половину убили, другая валяется оглушенная и связанная. Дом Пузыря тоже захватили, хотя торговца там не оказалось, он, как и предупреждал Гангрена, веселился у Рюрика, а еще бандиты сумели без лишнего шума ворваться в самый крупный местный постоялый двор под названием Квадрат. Туда Макота приказал загнать машины, там же в одной из стоящих вертикально больших цистерн, разделенных на этажи и служащих жилищами для постояльцев Квадрата, решено было устроить командный центр. Но прежде Макота должен был разобраться с двумя главными своими противниками: Пузырем, недавно подмявшим под себя всю торговлю знаменитыми местными арбузами, и владельцем притона «Под Мостом» Рюриком. Он, кроме прочего, содержал большую, хорошо обученную бригаду наемников, которых часто посылал в Пустошь грабить караваны, и потому тоже представлял собой немалую силу.
Беня, часто моргая, наблюдал за тем, как из дома вышли Лопасть и Гангрена с забрызганной кровью рожей. В руках он держал большую тыквенную флягу. Зажав дубинку под мышкой и на ходу вытирая лицо рукавом, здоровяк хорошенько приложился к ней.
— От послала Пустошь еще одного Захара! — воскликнул Макота. — Эй, малый, мы пока дело не сделали! Погоди лакать!
Гангрена с Лопастью подошли к ним.
— Я от выпивки тока быстрее становлюсь, — пояснил бывший охранник. — Быстрее и злее.
— Пить потом будешь, дай сюда! — Макота забрал у него флягу, понюхал и вылил остатки пойла на голову Бени. Тот съежился, втянул голову в плечи.
— Ну что, хлопец, вот и нет у тебя больше дяди. Будешь новому хозяину служить?
— Буду, — прошептал Беня.
— А вот я не уверен, что мне такой служака нужен. Как-то легко ты слишком с прежним хозяином попрощался, да к тому же с родным дядькой своим… Зачем мне такие люди в клане?
— Я буду… — зашептал Беня, едва шевеля губами, мокрыми от пролившегося из фляги пойла. — Я буду верным.
Макота в ответ без замаха ткнул его кулаком по уху, и Беня повалился на бок.
— Здесь до утра лежи, не вздумай шевелиться. Утром решу, как с тобой быть.
Он развернулся и зашагал в сторону, где находился притон «Под Мостом». Лопасть, догнав хозяина, прогудел:
— Может, связать?
— Кого, доходягу этого? Нехай лежит, никуда не денется, разве что с Моста вниз сиганет. Ну, где там этот притон?
До здания оказалось недалеко. Оно напоминало лежащую на боку очень большую бочку с окнами в выпуклых стенах и круглой дверью в торце. Над дверью горел вполнакала прожектор, а из окошек лился свет, который то и дело пересекали тени. Слышались голоса, смех и звон. Под стеной возле двери лежал мертвый охранник, рядом присели на корточки Дерюга, Вышиба с арматурным копьем в руках и еще трое дикарей. Когда Макота с остальными подошли, вождь и помощник выпрямились.
— Что тут? — спросил атаман.
— Только один охранял, — шепотом доложил бандит. — Я в окно поглядел — на первом этаже человек двадцать, не меньше, но половина с ног уже валится.
— Как они там сидят? Как обычно?
— Не, столы составили таким длинным рядом, во главе Пузырь и Рюрик. Но когда я глядел, Рюрик как раз какую-то девку, ну, разносчицу, схватил и поволок на второй этаж.
— Девок много?
— Да почти нет. Наверное, всех наверх уже по комнатам растащили.
— А Пузырь у этих дверей сидит или на дальней стороне, где лестница?
— У дверей. Спиной к нам он щас получается.
— Так… — Макота попятился, оглядывая притон.
По бокам бочку подпирали две наклонные бетонные сваи. Атаман поглядел на своих людей и решил, что для поддержания авторитета неплохо снова показать силу. Ну, и, кроме того, ему просто нравилось орудовать светопилой, кромсать ею… да все, что угодно кромсать — от кирпичей и железа до человеческих тел.
