Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость - Константин Калбазов
Да собственно говоря, никак. И это плохо. Флери грешным делом опять рассматривал вариант с устранением Петра. Хм. Уже в третий раз. Но если царь женится, то дело осложнится. Хорошо если он не затеет коронацию супруги. Тогда у Елизаветы будут все шансы для того, чтобы занять престол в случае кончины племянника. А Елизавета благоволит Франции. Если же, коронация супруги Петра состоится…
При поддержке Ушакова и брата, новоявленная царица сумеет выстоять без особых проблем. Тем более, опираясь на гвардию. Среди них сегодня вообще никакие политические речи не в чести. Чуть только увлекся какими воззрениями, в гвардии тебе не место.
Это все сведения из послания графа. Нужно будет озаботиться достойной наградой для него. Конечно, он путешествовал не за свой счет, и не из своего же кармана делал различные подарки, но добывая сведения, рисковал он именно своей головой. Так что, разумная компенсация, ему будет совсем даже кстати.
Отложив донесение графа Толендаля, Флери взялся за следующий документ. На сегодня дипломатическая почта на удивление большая, так что придется потерять немало времени. Здесь, у камина он только ознакомится с ее содержимым, осмыслит и мысленно распределит. Потом придется перебираться за рабочий стол.
Нужно подготовиться к встрече с Шетарди. По сути, поездка Толендаля в Россию была неким подготовительным шагом, перед отправкой французского посла. Без проделанной графом работы, маркиз тыкался бы как слепой щенок. Конечно назвать информацию всеобъемлющей нельзя, но все же полученные сведения были весьма ценными.
* * *— Ваше императорское высочество, позвольте засвидетельствовать вам свое почтение, — делая изысканный поклон, произнес мужчина, облаченный по последней парижской моде, с пышным париком на голове.
— Маркиз де Шетарди, очень рада вас видеть, — протягивая руку для поцелуя, с милой улыбкой произнесла Елизавета.
— Неужели моя скромная персона, смогла снискать ваше особое внимание? — Разве только не всплеснув руками, удивился маркиз.
— О-о, не напрашивайтесь на лесть, милый маркиз. Вы же и сами знаете, что ни одна особа женского полу не сможет остаться равнодушной к вашей галантности, остроумию и обходительности.
Елизавета, даже погрозила пальчиком, слишком уж скромничающему французу. Вообще-то, вполне заслуженно погрозила. Несмотря на то простое обстоятельство, что легкость нравов не являлась отличительной чертой русского императорского двора, маркиз уже мог похвастать целым рядом побед. И это всего-то за какие-нибудь четыре месяца.
Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что все эти победы приходились на окружение Елизаветы. Она не признавала ханжества царственного племянника, хотя бы по той простой причине, что считала это дикостью и отсталостью от просвещенной Европы. Мало того, цесаревна с вполне объяснимым интересом поглядывала в сторону Шетарди.
Статен, высок, изящен и миловиден. Опять же, судя по высказываниям ее придворных, весьма искусен в любовных утехах. Нет, она вовсе и не думала им увлечься, Боже упаси. Ее сердце в настоящий момент принадлежало совершенно другому, причем целиком и безраздельно. Шетарди для нее был скорее эдакой диковинкой, новомодным нарядом, который возможно будет одет только один раз за всю жизнь.
Была у нее подобная склонность. В настоящее время, ее гардероб разросся до неприличия. Разумеется, в понимании кого-либо другого, только не ее. Не сказать, что ее доходы были так уж баснословны, но все же и немаленькие. Так что, на наряды хватало, хотя и хотелось большего. Опять же, подарки, которые бывали то частыми, то редкими, способствовали появлению все новых платьев. Вот, к примеру, в последнее время, она опять в центре внимания.
За это отдельная благодарность супруге Петра. Она, подобно своему супругу, чуть не с брачного ложа, устремилась проводить инспекцию казенным заводам и фабрикам. Император возложил на ее плечи руководство некоторыми из них. Надо заметить не без ее желания, и высказанного удовольствия.
Впрочем, отправились они в эту поездку вместе. С одной стороны, Петр и сам любил заниматься вопросами промышленности и торговли. С другой, они вроде как молодожены. Ну и наконец, для государя мало жениться, главное подарить подданным наследника. А уж с этим, находясь друг от друга поодаль, ну никак. Вот и катаются уж почитай два месяца.
Кстати, Петр не стал венчать Анну императорской короной. С чем это было связано, непонятно, но в этом он был тверд, и опять-таки, поддержан супругой. Мало того, его завещание, согласно которому престол наследует Елизавета, не просто оставалось в силе, но и было повторно обнародовано. Наверняка он сделал это, дабы пресечь возможное недовольство среди дворянства.
Его решение о женитьбе на представительнице обедневшего княжеского рода, всех буквально ошеломило. Не сказать, что никто ни о чем подобном не догадывался. Но все же, никто не ожидал, что император окажется в этом вопросе столь же своевольным, как и его дед. Тот, к моменту подобных коленец, мог позволить себе и не такое. Но, Петр все же посмел. И ведь никто и не пикнул.
Или все же затаился? Что может означать так усилившийся интерес к персоне Елизаветы? Ведь было однажды уж такое. Опять же, этот посол Франции. Понятно, что ему нужно заводить всесторонние связи, и стараться быть в курсе всего происходящего в России. Но столь явный интерес к Елизавете, все еще наследнице российского престола…
А может все проще и он оказался в плену ее чар? Кто бы и что бы не говорил, как бы не источал лесть, правда была в том, что Елизавета и впрямь была красавицей. Да она и сама это прекрасно знала. Как например знала и о том, что обладает превосходными длинными и стройными ножками.
Дабы лишний раз подчеркнуть их красоту, она нередко устраивала ассамблеи маскарады. На них мужчинам надлежало бывать в женских одеяниях, а женщинам в мужских. Обтягивающие лосины, не просто выставляли напоказ ее прелестные ножки, но еще и будоражили мужское воображение. На каждом балу, Елизавета украдкой ловила на себе взгляды, которые свидетельствовали вовсе не о верноподданнических чувствах и не о желании ей польстить. На нее смотрели с откровенным желанием, и это особенно будоражило кровь.
Так что, возможность того, что Шетарди был пленен ее красотой, вполне имела право на жизнь. Вот только, если она и впрямь желает пополнить свою коллекцию этим экземпляром, ей придется самой сделать шаг навстречу. Конечно, для посла подобная связь, это не просто удача, а нечто запредельное. Но тут главное не оказаться излишне самоуверенным, потому что, если ошибешься, цена может оказаться слишком высокой.
Вот и Шетарди, весьма осмотрителен. Понятно, что имеет свой интерес, причем так сразу и не разберешь, личный или государственный. Но и ошибиться не хочет. Отсюда и ответ, в котором больше иронии, ну и легкий намек, куда же без него.
— Боюсь, ваше императорское высочество, что интерес дам к моей скромной персоне в первую очередь вызван тем, что я француз. Мы так любим бахвалиться своей обходительностью и всем остальным, — Шетарди, изобразил стыдливость и надо заметить сделал это явно напоказ, хотя и не переступил грани дозволенного. — Так что, по моему я выступаю здесь скорее за некую диковинку.
— Ну так, проявите стойкость духа и тела, — не удержавшись улыбнулась Елизавета, чем лишний раз подбодрила маркиза.
— О-о, ваше высочество, поверьте, если женщина возжелает чего-то добиться от мужчины, то она непременно это сделает. Поэтому, самым благоразумным с нашей стороны, будет смириться с неизбежным, и отдать им желаемое.
— А вы самонадеянны, маркиз.
— О, нет, ваше высочество. Я же говорю, все дело только в том интересе, который возбуждает мое пока еще новое лицо.
Елизавета не без интереса, вновь окинула его фигуру, на мгновение перехватила взгляд, выражающий полную готовность служить ей всем сердцем и телом. Хм. Над последним пожалуй нужно будет подумать. А то, столько всякого насчет этого француза успела понаслушаться.
Оставив Шетарди, Елизавета прошла к своему резному стулу, с мягкой обивкой и высокой спинкой. Сегодняшним вечером в ее дворце выступал ее хор. Раз уж племяннику некогда, то она возьмет на себя вопросы ознакомления представителей иностранных держав, с выдающимися талантами России.
Едва только, она опустилась на стул, как перед зрителями, тут же появился высокий мужчина, русые волосы которого были забраны в тугой хвост. В голубых глазах читается легкое волнение, руки самую малость подрагивают. Но это было привычно. Он всегда волновался перед выступлением.
А еще… Стоило только ему встретиться взглядом с Елизаветой, как им начинала овладевать тихая паника. Надо заметить, что состояние самой цесаревны при этом, так же менялось. Вот и сейчас, взгляд забегал, словно у нашкодившего котенка, на щеках появился легкий румянец, грудь, хотя и самую малость, стала вздыматься выше.
