Андрей Левицкий - Осознание
На время Большой смолк, а потом опять заладил, теперь обращаясь к командиру, идущему позади в экзоскелете.
– Ты ж нас альфа-сталкерами почему обзывал, а? А потому что про Альфу тебе, кроме Картографа, никто не мог рассказать. Если рассуждать логически, – он толкнул локтем бредущего рядом Атилу, – как делают все умные люди, получается, Картограф тут, недалеко, он выжил.
– А с чего ему погибать? – спросил худощавый равнодушно. – Кто его убить хотел, может, вы?
– Да ты фигню городишь, – не оборачиваясь, откликнулся Большой. – Мы че, похожи на убийц? Мы с Картографом шли, были у него… короче, помощниками. И у Знахаря с ним Си-Терминал обороняли, потом еще под «Ящиком» бой пси-бруторам дали. Такой бой, у-у-у! – Он оглянулся. – Ты в лагерь кого-нибудь отошли, пусть только наши имена Картографу назовут, и все само собой разрулится.
– Шагай, – бросил командир и повел стволом огнемета, встроенного в манипулятор.
– А куда шагать-то? – продолжил Большой, пожав плечами. – Я уже пол-Зоны отмотал, где только не шарахался.
– Молчи! – зашипел анархист слева. – Ну ты доставучий! Надо было тебя сразу прикончить.
Большой тихо хмыкнул, но на этот раз замолк надолго.
Остановились в одном из заросших сиренью дворов, окруженных серыми безликими хрущовками. Командир толкнул Атилу в спину стволом автомата:
– Давай дальше. Пошел!
Атила заставил себя сдвинуться с места и заковылял к ближайшему дому. Остановившись возле подъезда, он заметил, что анархисты подняли оружие и прицелились в темноту.
– Опустите стволы, – крикнули из подъезда. Вскоре оттуда показались дозорные. Они подошли к худощавому командиру, тихо заговорили о чем-то. Атила напряг слух и разобрал, что путь чист, пост гербовцев их пропустит, надо торопиться.
– Ну и конспираторы из вас, пацаны, – развеселился Большой, – как из нас альфа-сталкеры. Мы же к речвокзалу идем, куда уже «Герб» и «Анархия», мать ее, порядка, подтянулись. Наверняка кто-нибудь из наемников и одиночек тоже там. Я прав, да?
Худощавый посмотрел на него и промолчал. Они двинулись дальше, миновали последнюю пятиэтажку и очутились на дороге, где с обеих сторон был лес. Когда прошли еще немного, впереди открылось здание речвокзала – вытянутое строение с плоской крышей, над ней торчала каменная стела.
Дальше путь держали вдоль обочины. Атила поглядывал на затянутое тучами небо, где плыла Линза. ПДА у него отобрали, хорошо он до того успел поставить чит в режим «поплавка», а то бы улетела Линза. Наступило непродолжительное облегчение: голова не кружилась, перед глазами не темнело, но силы были на исходе. Казалось, еще несколько шагов – и он упадет ничком.
– В общем, так, – Большой сделал грозный вид. – Или вы нас сейчас немедленно ведете к Картографу, или…
– Или что? – пробасили из кустов, мимо которых проходил конвой.
– Стоять! – скомандовал командир отряда анархистов.
Атила, выполнив приказ, оглянулся: массивная фигура в экзоскелете остановилась. Конвоиры прицелились в кусты. Зашелестели ветки, и вскоре вылез крупный блондин в камуфляжном костюме, безбородый и синеглазый, застыл напротив худощавого. Ну и здоровяк! На голову выше Большого и в полтора раза шире в плечах. Похож на былинного богатыря.
– Чего ты тут о Картографе на всю округу трындишь? – гербовец повернулся к Большому и так глянул на него, что тот сразу стух.
– Я тебя знаю. – Егор шагнул вперед. – Ты Швейк, помощник командующего группировкой. Я Атила. Ты покупал у меня…
– Без подробностей, – прогудел Швейк, покосившись на анархистов.
Атила когда-то продал Швейку чит – та сделка помогла гербовцам отхапать большой кусок территории у «Анархии». Между непримиримыми группировками в игре шла борьба не на жизнь, а на смерть, но, судя по всему, перед лицом опасности игроки сплотились. Вот только опыта реальных боев у них не было, они все еще продолжали играть в войну и, похоже, слабо понимали, что их ждет на речвокзале.
– Передай Картографу, – проговорил Атила, – что Линзу я починил, а с Яной по-прежнему нет связи.
Швейк покачал стволом автомата и обратился к командиру анархистов:
– Где вы их задержали?
Разговаривал Швейк не как подросток – сдержанно, четко формулировал мысли, чем сильно отличался от худощавого в экзоскелете, да и от Большого тоже. Похоже, Швейку за тридцать. Манерами и речью он походил на отставного военного и был значительно старше окружавших Атилу игроков. Ну, а чего взрослому отставнику в «Сталкер» не погонять? Игре все возрасты покорны.
– На Вторсырье, – ответил худощавый. – Они спускались, по ходу, с крыши за речвокзалом наблюдали. Мы их давно пасли, еще на рассвете засекли на улице, а потом и взяли с пацанами. Этот, – анархист указал на Мишку, – Большим назвался, а тот – Атилой.
– Что сообщили? – Швейк грозно вперился в худощавого, тот испугался, ссутулился, хотя в экзоскелете был почти неуязвимым, и ответил:
– Ничего, сразу о Картографе начали говорить. Сказали, что именно они по коммутатору сообщения сбрасывали… Ну, звали всех к речному вокзалу. Типа еще они у Знахаря были, оттуда к нам пошли через «Ящик» и там с Картографом расстались.
Швейк еще раз оглядел задержанных и, наконец, бросил хмуро:
– В штаб.
Топал он так же громко, как худощавый в экзоскелете. Вскоре здание речвокзала выплыло из-за деревьев. Широкие окна фронтона были разбиты, двери – распахнуты, штукатурка обвалилась, обнажая кирпичную кладку. Над зданием возвышалась встроенная в стену каменная стела.
Вопреки ожиданиям Атилы, к двери не пошли, направились к торцу и притормозили возле пролома в стене. Первым туда сунулся конвоир, шедший справа, зашуршал в темноте и сказал:
– Готов.
Командир толкнул Большого в спину, скомандовал:
– Ваша очередь. Медленно и по одному – вперед!
Сначала полез Большой, за ним Атила. Под ногами захрустела осыпавшаяся штукатурка. Егор прищурился, чтобы видеть детали. Повсюду валялся мусор – болты, гайки, деревяшки, бутылки, почти все лавки зала ожиданий топорщили штыки сломанных перекладин. Разгром царил, будто тут порезвилась банда отморозков.
Вдоль стены, недалеко от касс, темнели силуэты сталкеров. Один из них шагнул навстречу Швейку, что-то пробормотал и отодвинулся, поглядывая на анархистов с недоверием. Что он говорил, Атила не разобрал, потому что где-то неподалеку встревоженным роем гудели люди. Десятки, сотни людей. Егор улыбнулся: значит, игроки получили его сообщение, вон сколько их собралось!
Швейк сказал:
– Совещание уже началось. Идем.
В холле речного вокзала было сумрачно: выбитые стекла заменили вздувшимся картоном, и глаза Атилы некоторое время привыкали к темноте. Вскоре он смог различать детали и насчитал пятерых гербовцев у стены.
Швейк зашагал к черному прямоугольнику на стене, отодвинул его (это оказался брезентовый полог) – Атила и Большой зажмурились от яркого света, льющегося из проема. Егор хотел прикрыть глаза ладонью, подергал связанными руками и вздохнул.
Очутившись в просторном зале ожидания речвокзала, Егор огляделся: спины, спины, спины. Множество движущихся спин, закрывших обзор. Он протиснулся чуть дальше от выхода, встал на цыпочки: люди заполонили зал целиком. Кто сидел, подпирая спиной стену, кто стоял. Лица всех собравшихся были обращены в другой конец зала, где за длинным деревянным столом расположились известные, даже легендарные личности.
Генерал Щеглов, командующий группировкой «Герб», поднял руку, призывая к тишине. Его волевое лицо было строгим и уверенным.
– Мы должны действовать, – пророкотал он, окинул взглядом сталкеров и продолжил: – В любой момент Альфа может направить на нас мутантов.
Сидящий рядом заместитель, пухлощекий полковник Жагов, кивнул и сказал:
– У нас здесь больше сотни штыков, считайте, четыре полноценных отряда «Герба». У «Анархии» почти сотня бойцов. Еще наемников, одиночек и охотников несколько десятков. Если всех организовать, боеприпасов подкинуть… Припой, это к тебе, – он наклонился и посмотрел в другой конец стола, где разместился знаменитый скупщик, один из самых богатых людей «Сталкера», – у тебя тайники по всей Зоне. Наверняка в окрестностях города тоже имеются. Может, вскроешь один ради такого дела, обеспечишь всех? Потом сочтемся.
Швейк взял Атилу и Большого за воротники, как провинившихся пацанов, подвинул вперед. Атила наступил на ногу сидящего сталкера, тот разинул рот, чтобы обматерить его, но увидел Швейка и посторонился.
Пробираясь к столу, Швейк пытался шептать, чтоб не мешать ораторам, но все равно получалось громко:
– Осторожно. Освободите проход! Эй, ты, подвинься!
Сидящие на полу сталкеры поднимали головы и отодвигались в стороны, с любопытством уставившись на пленников. Собравшиеся за столом были слишком заняты разговором и не замечали вновь прибывших. Припой сморщил нос и пророкотал своим знаменитым басом:
