Покорители шторма. Бриз - Ирина Вадимовна Лазаренко
Расшаркивания и танцы вокруг да около закончились. Старик Жайкоб перешел к делу.
— Ты отправляешься в Академию. Заступишь на место Мареля. Кто-то же должен заменить его на посту главы кафедры…
— Навигация не мой конек.
— Ничего страшного. Мы найдем человека, кто заменит покойного на лекциях, ты же займешься организационной работой. Главное, ты должен восстановить все связи Мареля с агентами: как нынешними акваморами, так и с выпускниками. И вычислить убийцу. Что-то подсказывает мне, что искать его следует в Академии. Не бывает таких совпадений, я в них не верю.
— Но сперва я должен увидеть место преступления, — потребовал Аэртон.
— Конечно, конечно, Баско сопроводит тебя. Он только что оттуда вернулся.
Жайкоб вернулся к своему креслу, взял в руки колокольчик и позвонил.
***
Гулящей улицу назвали по праву. Три кабака — блюда не отличались оригинальностью, овощи с разным мясом, да несколько вариантов домашних колбас, три сорта пива с пивоварни «Скотта и сыновья» — светлое, темное и пойло за два гроша, два вида крепкой браги от «Кортовской Дюжины» и целебные похмельные отвары «Мамаши Кураж», — постоялый двор, где часто останавливались гости из глухой провинции, кому не хватало денег на достойный ночлег в Центре, и бордель «Роза ветров», открытый круглосуточно.
Пить профессор Марель дель Бриз, а он любил заложить за воротник в свободное от службы время, начал в кабаке «Три офицера», здесь у него был открыт кредит. Хозяин, папаша Лонг дель Бриз, подробно пересказал первые часы загула профессора, вид у него при этом был весьма опечаленный. Аэртон мог его понять: со смертью профессора кредитная линия осталась непогашенной, без перспектив возвращения вложенных средств. Рассказ дель Лонга ничего толком Аэртону не дал. Обычная вечерняя попойка любящего это дело пьяницы. Ничего странного дель Лонг не заметил или просто не обратил внимания. В тот вечер было полно клиентов, и он только успевал отправлять заказы на кухню.
Во втором кабаке профессора никто не видел вот уже несколько недель, с тех пор как он проиграл в карангу кошель с монетами, равный его месячному заработку. Зато в третьем кабаке — «Черная сова» — профессора хорошо помнили. Именно отсюда он отправился на свидание со смертью. Хозяин отсыпался после ночной смены, но Кортон дель Бриз разбудит даже мертвого. Зевающий седобородый мужик с красными глазами долго пытался понять, на каком свете он проснулся, потом вспоминал профессора и наконец сообразил, что вслед за профессором его кабак покинул еще один человек. Причем поспешно и абсолютно трезвый, несмотря на три кружки выпитого пива. Тогда хозяин этому значения не придал, но вот теперь отчетливо помнил, что все время, пока профессор заливал глаза красненьким, странный трезвенник неотрывно следил за ним. Профессор, по обыкновению, пил один, так что свидетелей его загула не было. Но одно оставалось вне сомнения: убийца выслеживал профессора и смерть Мареля дель Бриза не была случайным следствием ограбления.
Осмотр места преступления ничего толком не дал. Обычная подворотня, грязный тротуар со следами неотмытой крови, мусорные корзины и крысы. За ночь, до того как нашли тело, они успели обглодать пальцы рук профессора и выесть его глаза.
По дороге к улице Гулящей Аэртон заехал в прозекторскую, где внимательно осмотрел мертвеца и его личные вещи. Кто бы ни убил профессора, но сделано все было четко, умело, а главное, очень смахивало на банальное уличное ограбление. Кошель с монетами при профессоре не был обнаружен, при этом кабатчик из «Черной совы» утверждал, что профессор был при деньгах, да к тому же нес что-то ценное, какой-то футляр с бумагами. Хозяин видел, как профессор старательно прятал его под камзолом. Футляр у мертвеца также обнаружен не был. Единственная ценная вещь, что нашли у покойника в карманах — простой ключ, который мог подойти как к входной двери в дом, так и к кабинету. Аэртон забрал ключ с собой. Оставалась надежда, что в Академии сумеют пролить свет на содержимое футляра. Пока что это единственная ниточка, за которую можно уцепиться.
Глава 2
Занятия по навигации у старших учеников неожиданно отменили. Об этом сообщил акваморам лично ректор Академии Людоль дель Бриз, сорокалетний полный мужчина, всегда одетый с иголочки, ухоженный и лоснящийся — сегодня он выглядел мрачным, помятым и каким-то потерянным. Оттого новость не принесла акваморам желания с облегчением выдохнуть и потратить это время на какие-нибудь веселые занятия. Они просто сидели в учебной комнате, искоса поглядывая друг на друга и на развешанные по стенам карты, а комната казалась такой грустной и пустой без крупного краснолицего профессора с его громким голосом и размашистыми жестами. И как немое свидетельство, что случилось нечто страшное и непоправимое, возле окна застыла изваянием кафедра красного дерева, за которой обычно стоял Марель, а его большое лицо освещали лучи Матушки.
Болтон дель Бриз не мог смотреть на кафедру. Ему казалось, что он видит за ней темно-синий профессорский камзол с меловыми разводами на воротнике и чернильными пятнами на манжетах.
Только двое братьев де Циклон, Рауль и Катриэль, не выглядели удивленными, и на них, казалось, совсем не подействовало всеобщее внезапное уныние. Они какое-то время оживленно перешептывались и иногда поглядывали на остальных акваморов самодовольно и свысока, и в конце концов Рауль нарушил тягучее молчание учебной комнаты:
— Так Мареля грохнули вчера. Вы чего, не знали?
На миг тишина стала совсем оглушительной, а потом комната взорвалась восклицаниями и вопросами двух десятков акваморов. Рауль оглядывал их своими колючими черными глазами, ноздри его длинного носа шевелились, словно вынюхивая след, чуть подрагивали худые пальцы — Рауль не мог оставаться полностью неподвижным, даже когда сидел смирно. Казалось, в его голове сейчас работает самописец, фиксирующий каждую реакцию акваморов, каждое слово, жест, взгляд.
— Гро-охнули, — медленно повторил медлительный Катриэль и брезгливо поджал губы. — Пьяного. Он всегда ж был пьяный вечерами.
— Захлопни пасть! — Болтон дель Бриз грохнул кулаком по столу, Катриэль на миг втянул голову в плечи, и все другие акваморы на всякий случай тоже заткнулись.
— Это ж правда, — очень тихо проговорил Рауль, рассматривая свои руки. Указательный палец правой был увенчан массивной золотой печаткой в виде волчьей головы.
Болтон
