История "Рассвета" - Александр Чёрный
– Хана жизнеобеспечению… – выдохнул я. – Попробую починить…
– Невозможно. Слишком обширные повреждения по всему кораблю. Ты не справишься.
– Изолируйте разгерметизированные отсеки.
– Думаешь, мы до этого не додумались? – посмотрел на меня из-под козырька кепки Дружинин. – Все палубы перекрыты.
Что ещё остаётся? Только система вентиляции, а она, на минуточку, все отсеки объединяет в один огромный комплекс. Значит, где-то неисправны клапаны отрицательного давления. Или закисли, прикипев, или им физически что-то мешает заткнуть канал вентиляции, если в какой-то стороне сильно разряженная атмосфера.
– Попытайтесь удержать столько воздуха, сколько сможете, – попытался сосредоточиться.
Получалось уже плохо. Уровень углекислоты в атмосфере явно превышал предельно допустимую концентрацию.
– Можно узнать, чем ты занимаешься?
– Если вкратце, то хочу попытаться подать питание на ряд первостепенных для нас систем, и был бы весьма признателен всем, если бы вы свалили от меня на хрен. И не мешали бы мне работать.
Каждая встречная гнида норовит сбить под руку! Одну цепь я чуть не потерял. Ещё одно замыкание – и Древние знают, что может сгореть. Причём, безвозвратно. Располагать цепи энергоснабжения и узлы распределения так близко друг к другу и с такой незначительной изоляцией – от Древних я такого не ожидал.
Косясь на меня, как тузик на просроченную грелку, Дружинин развернулся, и, гулко шагая по железному коридору, удалился восвояси. Скатертью дорога.
Только-только я приноровился, чтобы перезапустить освещение в коридоре, как опять заработала радиостанция:
– «Рассвет», я «Тополь» ты отсутствуешь в зале врат...!
Чтобы не распсиховаться, просто отрубил р/с. Нервы дороже.
Терпение стремительно кончалось, как и кислород в воздухе, пропорционально с уровнем углекислоты в атмосфере росла и моя ярость. Нет, клянусь, или я верну в строй жизнеобеспечение, или взорву корабль – третьего не дано!
Нельзя сказать, что я по жизни злобный малый. Обычно, стараюсь не выходить из себя без повода. То ли нервные сборы сказались, то ли бессонная неделя перед этой операцией, но отчего-то моё спокойствие стало изменять мне.
Наконец, удалось перезапустить освещение, сбросив предохранитель до рабочего положения. Вслед за ним почти вошло и жизнеобеспечение, путь и не полностью. Вентиляция есть – уже хорошо. Хоть не так быстро задохнёмся. Послышался характерный гул местами подожжённых трансформаторов и электромоторов, закрутились крыльчатки вентиляторов, и оставшийся на борту воздух пошёл циркулировать через систему воздухообмена. К сожалению, в воздушной смеси отчётливо ощущался привкус горелого. Значит, где-то на борту пожар или значительные предпосылки для его образования.
– Можете не благодарить, – процедил я сквозь зубы, закрывая щиток.
Теперь бы добраться до генераторов корабля…
Коридор находился под залом врат. Если повезёт, отсюда я относительно быстро доберусь до носовых палуб, а там и до носового генератора недалеко. Проблема только в том, что пускающие его стартеры и солнечные батареи наверняка повреждены, или, что ещё хуже, уничтожены. Возможно, удастся «выбить искру» из пары рабочих кластеров, но этого вряд ли хватит даже для одного пуска.
Не повезло. Один из двух ведущих к генератору путей, а именно правый, был намертво заблокирован гермодверью с заклинившим механизмом: контрольная лампа на панели яро сигнализировала об отсутствии тяги. Питание приводов было, тяги – не было. Это меня так злило, что хотелось взорвать дверь к едрёной фене. Останавливал только имеющийся на печальный опыт с «Судьбой», когда за заблокированной дверью оказался разгерметизированный отсек. Решив пожить подольше, я благоразумно отказался от этой затеи. Правда, мне было интересно, каким образом мог быть разгерметизирован коридор, находящийся тремя палубами под прочным корпусом, и отстоящий от него на целый отсек. Это как и чем должно было долбануть? Астероид?
Так, один путь был заблокирован. Быть может, имеет смысл поискать второй? На каждой палубе их по два. Развернувшись и оставив печальную гермодверь позади себя, вернулся по тому же пути, миновав тот злополучный щиток, где едва не уничтожил освещение на всей палубе. Со второй дверью повезло больше: правая была заблокирована, зато эта открылась относительно легко. Давление воздуха было стабильно положительным. Теперь ещё пару ходков вперёд, миновав ещё две аналогичные гермодвери, а там носовой генератор найти будет проще пареной репы: здоровенные, они занимают по нескольку палуб в высоту.
– Попов! – окликнул меня кто-то, когда я прошёл щиток, нагоняя бегом из-за поворота коридора.
Какая ещё мразь меня достаёт… Я уже начинал хотеть сорваться на рык.
Бегущие шаги приближались, я обернулся: сзади подбежал боец с лычками сержанта и в бронежилете, в руках держал всё тот же штатный АК-12.
– Попов! – остановился он, тяжело дыша, и, сглотнув, продолжил: – У нас проблема в зале врат. Генерал Тереньтев отзывает всех, тебя одного нет…
Очень резко сильно вдруг захотелось пристрелить бедолагу. Уже в мыслях моих затвор моего АК-12 рванулся назад и вернулся в обратное положение, дослав патрон в патронник: ещё секунда – и дуло автомата хищно воззрилось бы на сержанта. К счастью, это были всего лишь мысли. Внешне я старался выглядеть максимально спокойным.
– А теперь слушай сюда внимательно, боец… – я мысленно досчитал до полутора и постарался остаться хладнокровным. – Если ещё хоть одна живая душа меня побеспокоит, она уедет с этого борта в открытый космос без транспортных средств и скафандра. А если не хочешь возглавить этот список, то беги назад с той же скорость, с какой припёр сюда, и передай Терентьеву мой пламенный привет. Не имею ничего против тебя конкретно, но я очень не люблю, когда мне мешают работать. Свободен.
Сержант нахмурился. Несколько туговато, но он допёр, что я не шучу, и вознамерился смыться, за что ему я был серьёзно благодарен. Замешкался он ненадолго.
– Ты как себе это представляешь? – спросил воин. – Генерал посылает сержанта, чтобы он доставил в сопровождении прикомандированного гражданского специалиста, а вместо этого тот возвращается и жалуется папочке, что «пиджак» его послал?
– Ля, парень, ну, чего ты, будто первый раз в армии? – возмутился я. – Придумай что-нибудь! Тебе же в военкомате смекалку выдали! Так прояви её! Скажи, что я умер, или в открытый космос выбросился от безысходности… или
