Гарем и легкость. Книга от депрессии (СИ) - Афанасьев Семён

Его новая знакомая сейчас собственноручно озвучила то, что лично он считал своей самой большой тайной. Небезосновательно надеясь, что другим это широко неизвестно: уж больно тема деликатная.

Точно так же, как рост среднего орка в среднем на добрую голову возвышался над головой среднего гнома, известная часть мужского организма гнома была в разы больше, чем, к-хм, хозяйство среднего орка.

Такая вот причуда Создателя.

— Не сказать, что я был бы против той темы, которую ты предлагаешь, — гном попытался рассудительно вернуть бразды правления беседой в свои руки. — Но я просто не привык к подобной откровенности со стороны дочерей твоего народа.

— Ты, что ли, поболтать со мной собираешься? И на этом всё? — иронией и юмором дочь некогда кочевого народа Бог явно не обидел. — Или поедим и выпьем здесь, — она выделила последнее слово, — а потом всё же займемся чем-нибудь более интересным? Живу совсем недалеко, — продолжала поражать собеседника убийственной откровенностью Алия. — Сама замужем три года, с мужем скучно. Муж следующие сутки занят на работе.

Последнее было логичным. В отличие от гномов, орки отдыхали в пятницу и субботу, а рабочая неделя у них начиналась в воскресенье. Гномы же, напротив, по воскресеньям посещали свои храмы, а в пятницу ещё торопились на работу.

— Не сочти, что лезу не в своё дело, но кем сейчас присмотрены ваши без сомнения очаровательные дети? — метнул второй пробный шар следом за таким удачным первым гном, мгновенно прикидывая открывшиеся детали диспозиции. — Если предположить, что мы найдём беседу друг с другом увлекательной, то она может и затянуться. А кто приглядит за вашими детьми?

Страсть страстью, но головы совсем уж терять не стоит. Если прозондировать ситуацию поглубже, хуже от того точно никому не будет. Благо, открытость и прямота орчанки этому не препятствовали.

— А нет у нас пока детей, — широко и белозубо улыбнулась подруга по застолью. — Именно что пока нет. Я из Старшего жуза, он из Младшего. И я ещё, например, не определилась, будем ли и дальше вместе жить или разбежимся. Потому пока от него не рожала, и в ближайшее время не собираюсь. Так что у нас с писюном?! — Неожиданно громко прошептала теперь уже не незнакомка гному на ухо.

Она приложила свои губы к уху собутыльника так, что из окружающих никто ничего не услышал; а самому Бронксу показалось, будто ему на ухо орут.

В довершение своего вопроса, дочь Степного народа по-братски хлопнула нового товарища по плечу. Да так звонко, что сравнимо это было с ладонью мужчины-гнома.

— Девять дюймов! — тотчас честно признался Бронкс.

Он не планировал делать особой тайны из того, что в самое ближайшее время и так должно было между ними прояснится.

Алия уважительно и многообещающе кивнула на эти слова, махнув вверх-вниз длинными ресницами над бокалом с пивом.

Бронкс решил закрепить успех:

— Могу тотчас доказать.

По заливистому смеху спутницы он понял, что пятый портер всё же чуть затуманил зеркало его сообразительности. Видимо, с последним аргументом следовало слегка повременить.

Глава 3

По-хорошему, в том разговоре он сделал всего одну ошибку. Но понял гном это лишь через половину дня, когда они с Алиёй, в очередной раз отвалившись друг от друга на белых шелковых простынях её семейного жилища, с удивлением услышали звук проворачивающегося в дверном замке ключа.

— Упс, муж пришёл, — озадаченно произнесла орчанка. — Хм, странно. Он же до утра должен быть на службе… И чего это его черти раньше времени принесли?

Бронкс отлично помнил: в кабаке род занятий мужа она называла не службой, а работой.

Скажи она слово «служба» изначально, он бы ни за что не упустил этого и поинтересовался бы в ответ: а кто это у нас муж?

Костеря себя за такую неосмотрительность, он запоздало сообразил: а ведь сутками не только подавальщики в кабаках работают.

Сейчас же, вид здоровенного старшего офицера городской стражи, сверкающего новыми погонами и вынужденного пригибаться, чтобы пройти в стандартные двери, пробудил в Бронксе целую бурю противоречивых чувств.

Обнаруженная в собственном доме картина громилу, обряженного в форму служителя закона, похоже, не просто не обрадовала, а и вовсе уязвила в самое сердце.

— Оно и понятно, — тоскливо пробормотал сам себе Бронкс, прикидывая возможные дальнейшие действия.

Откровенно говоря, перед таким выбором он ещё в жизни не стоял.

Да, ранее случались моменты, когда, казалось, с Костлявой не разминуться. Но все предыдущие разы гном в сходных обстоятельствах отвечал исключительно за себя; максимум — за таких же товарищей, которые знали, на что шли, либо вполне сами за себя могли постоять.

Сейчас же здоровенный детина, обличённый почти непререкаемой властью, именно в этот момент и в данном месте, взревев раненым в жопу диким зверем, застыл прямо в дверях. После чего принялся судорожно лапать кобуру, в которой, несомненно, находился какой-нибудь служебной самострел.

На Бронкса тут же накатило ледяное спокойствие. В те моменты, когда рисковал он сам, говорить об эмоциях ещё было уместно. Сейчас же рядом с ним, на кровати, находилась беззащитная женщина (которую, в случае беспредельных действий её супруга, тоже могло зацепить).

Сам гном, увы, был не вооружён.

Законно носить любое оружие на территории города разрешалось исключительно городской и полицейской страже.

Чисто теоретически, такие же права еще имела армия. В реальности же, врагов армии внутри города не водилось и крайне редкие патрули из армейских промышляли преимущественно тем, что ловили точно таких же, как они, пьяных служивых.

Ах, если бы муж Алии был военным, армейским! К сожалению, здоровенный громила-орк служил совсем по другому ведомству. Формально, стоя ниже армейских в государственной иерархии, на деле данный индивидуум мог даже и насмерть зашибить сейчас Бронкса без особых последствий для себя лично.

Масла в огонь подлила пронзительно закричавшая в ту же секунду Алия.

Выносить крики женщины, ещё и такой красивой, было выше сил гнома.

Недолго думая, представитель подгорного народа ухватил массивную каменную пепельницу, стоявшую на прикроватной тумбочке явно с той стороны, где спал хозяин дома.

Возвышавшийся сейчас в дверях.

Пепельница была предназначена для раскуривания не простых сигарет, а массивных и дорогих сигар, потому и сама была выполнена из весьма основательного и прихватистого куска малахита.

Как бросать натуральным камнем в лоб, никакого гнома учить не нужно. Стремительное и плавное движение кисти руки — и тёмно-зелёный тяжёлый снаряд, мелькнув в воздухе, безошибочно угодил в середину лба супруга орчанки. Здоровяк повалился на пол, как подкошенный. Как стоял на прямых ногах, с правой рукой под левой подмышкой — так и рухнул лицом вперёд, вызывая содрогание пола, как при землетрясении.

— Как бы не зашиб ненароком! — запереживал Бронкс.

Он тотчас проворно соскочил с кровати и уже через секунду накладывал массивную ладонь поверх горла поверженного, для чего того пришлось перевернуть на спину.

— Эй, ты чего творишь?! — запереживала Алия с кровати. — Ты его что, придушить в нашем доме задумал?!

— Да Бог с тобой! — моментально снял напряжение подруги гном. — Пульс его проверяю! Биение сердца, то бишь.

Бронкс знал: если проехать много дальше, на восход, тамошние лекари много диагнозов таким образом поставить могут. Сам он в подобном сведущ не был, но бившаяся на шее жилка явственно говорила: орк жив.

— Тихо… — скомандовал он для важности, заодно придавая лицу то выражение, которое полагал заботливым. — Жить будет! — победоносно возвестил он ещё через мгновение, потирая руки.

— Да я как-то и не сомневалась, — почти равнодушно повела красивым плечом Алия, поворачиваясь на бок и являя взгляду Бронкса пару аппетитных полушарий (на сей раз — тех, что пониже спины). — Что бы ему сделалось? Насколько я знаю, в их академии у них целое упражнение есть: в голову камнями бросают — а упражняющийся должен головою же эти камни разбивать. Странно, что его сейчас с одной пепельницы убрало.