Андрей - Сердце Агрессора

— Хорошо, тогда спи, через несколько часов пойдем. — Я почувствовал, что передо мной сидит совершенно взрослый человек. Если не по физическому развитию, то по умственному — точно!

Девочка без какого–либо вмешательства уснула на куче хвороста. Во сне она распахнула одеяло, в которое куталась, и моим глазам открылись потрясающие лохмотья, почти не обогревающие слабое тельце. Луна нахально выглянула из–за тучи, словно только для того, чтоб пошарить холодными руками в изорванной одежде человечка, и я почти явственно увидел прячущиеся там болезни. И мне стало стыдно. Стыдно, что вот я, абсолютно здоровый человек, настолько здоровый, что вообще не знаю, как болеют, прилетел на эту странную злую планету воевать с этими людьми, каждый из которых умрет если не следующей ночью от мороза, то следующем днем от миллиардов болезнетворных микробов. Невидимых врагов, которых легионы вокруг них. Которых они сами спасают от холода, и с которыми не умеет справляться их примитивный организм. Посади среди них искру споров, раздоров, и они помогут болезням, убивая друг друга. Уж это–то они хорошо научились делать…

Здесь нужно прилагать усилия, чтоб помочь им выжить, а не отнимать жизни…

Вот тогда я по настоящему испугался этих мыслей! Я — солдат, и мое ли дело обсуждать приказы Тэнно? Он приказал покорить планету, и придется сделать это или умереть… Или убить Тэнно!

Нет, все! Нужно было идти. Ритмичная походка должна была разогнать эти слюнявые идеи. Что бы я снова мог стать прежним — лучшим солдатом Стальной планеты!

— А девчонку я понесу на руках. Ей нужен отдых! — предложил я оправдание для совести.

Сразу же отругал себя за непозволительную жалость, но все равно осторожно поднял ее с кучи хвороста. Уложил маленькое существо поудобнее на левой руке, определил по направлениям силовых линий магнитного поля стороны света и сделал первый шаг…

Радость и спокойствие. Сердце ровно билось, перекачивая по жилам частицы счастья. Легкий ветер слегка холодил разгоряченную кожу. Мне было хорошо идти. Просто идти, ритмично переставляя ноги, и даже сердце спящей девочки билось в такт шагам. И это хорошо: и напряжение мышц, и сладкая тяжесть спящего человека, о котором нужно заботиться, и щемящее чувство жалости. К ним, людям, населяющим эту суровую планету, не знающим счастья движения к цели. Всю жизнь борющимся с непобедимым звездным ветром, который ласково терся мне о грудь и подталкивал в спину.

Под ботинками шершавая полоска дороги. На ней хорошо видны следы — снежно–черные пятна в неглубоком снегу. Какая это радость — прокладывать дорогу, когда белая крупа под ногами при каждом шаге приветствует тебя на своем снежном языке. А люди борются и со снегом. Зачем? Кто, как не холод и снег, даст отдых уставшим полям и лесам, кто выберет среди триллионов деревьев больные и взорвет их изнутри? В конце концов, кто создал эти колоссальные залежи трасса — звездного минерала под действием звездного ветра, искривляющего пространство и позволяющего кораблям людей забираться все дальше и дальше вглубь Галактики. Что, как не трасс вывел их племя с жалких галактических окраин?! Что, как не звездный минерал внушил им мысль о могуществе?

Сердце девочки забилось чаще и, к моему удивлению, идти стало труднее. Сразу почувствовалась усталость.

— Опусти меня на землю, Иль. Мы далеко отошли от костра? Километров десять уже?

Я пересадил Ларри на плечо и сказал мысленно, чтоб не сбивать дыхание:

— Сиди и смотри вперед. Минут через десять ты должна увидеть строения.

Я не обманул ее. Я уже чувствовал, что впереди, километрах в пяти, бьется импульс разума. Я еще не знал, сколько там людей, но пятно на экране внутреннего локатора никогда не обманывало.

— Привет, Пахан, — буркнул я себе под нос и повернулся к зеркалу спиной.

Ступени старой деревянной лестницы жалобно заскрипели под ногами.

— Надо бы подновить ее.

— Днем обязательно!

Я солгал. Днем нужно будет быстро посеять литник, быстро накосить степной утренней травы, быстро собрать урожай. В полдень буду чинить старенький трактор, а потом снова быстро сеять, косить, собирать… Под вечер приедет мистер хапуга из города-Помойки, скупит большую часть урожая и уже в дождливых сумерках уедет кормить своих вонючих ненаглядных горожан.

Все будет именно так, если только в полдень не нагрянут голодные шофера из Багги–тауна и не придется до вечера от них отбиваться. Ч–ч–черт, горожане, если уж мы платим им налоги, то хоть сколько–нибудь защищали бы. Мы кормим этих дармоедов. А они…

— Стальная дверь противно скрипит, — продолжал скулить я. — Нужно смазать. Хоть это–то можно сделать, не дожидаясь утра. Все! Теперь — трактор. Нужно перебрать задний мост…

Грохот разлетелся по всему громоздкому дому. Его шумные крылья заглянули в каждую комнату, пробежали мелкой дрожью по посуде на полках, поздоровались с мебелью и канализационными трубами. Гром, наверное, пробудил ото сна все живое в здании и вернулся назад к стальным дверям ангара, а через них передался руке.

— Открыто, — донеслось из–за дверей.

Что–то странное послышалось в этом голосе, но анализировать не хотелось, и я взялся за рукоятку. Потянув в сторону, сразу понял, что действительно хотел сказать хозяин одинокого фермерского дома. Что мы можем войти, если конечно сможем! Ведь двери не заперты, это за хозяина сделали вода и мороз. Ворота намертво примерзли к полозьям, по которым должны были двигаться. Я разозлился и это, наверное, хорошо было заметно, потому что Ларри сказала:

— Не злись. Он не хотел над нами смеяться. Он просто хотел сказать, что в доме есть еще одна дверь.

Она очень хотела попасть внутрь дома. Малышка замерзла и проголодалась. Я же решил заботиться о ней, и еще решил, что мы войдем через ЭТУ дверь!

Лазерный нож с шипением поцеловал лед и даже слегка задел непокорную створку, но мне дела не было до состояния чьих–то там дверей. Взялся за рукоятку и легко оттянул ворота в строну.

Внутри царил сумрак. Только одиноко горела лампочка над каким–то разобранным механизмом.

— Закрой дверь! Тепло стало дорожать, — сказал хозяин, и я поспешил выполнить просьбу, тем более что Ларри кивнула.

Я вернул створку двери ее подружке, и мы подошли к хозяину.

— У вас по пять пальцев на руках? — спросил хозяин.

— И с зубами у нас все в порядке, — ответила Ларри.

Я подумал, что это обыкновенный обмен приветствиями, но хозяин добавил, словно оправдываясь:

— Не люблю я этих уродцев с «Золотых гор»…

Хозяин повернулся к нам спиной и нагнулся, пытаясь поднять с пола огромное сталерезиновое колесо.

— Иди, помоги ему, — прошептала Ларри.

Я удивился, но послушался. В конце концов, она лучше знала планету. Может быть, у них принято помогать друг другу?

Колесо оказалось довольно тяжелым, и пришлось привлечь энергию света, льющуюся от единственной в ангаре лампочки. Втроем: я, хозяин и лампочка, мы легко надели колесо на торчащую из механизма ось. Хозяин прокашлялся, выплюнул шарик влаги в темный угол и прохрипел:

— Силен, бродяга.

— Ты тоже не слаб, — я решил его похвалить и по выражению лица Ларри понял, что не ошибся.

— Ну, давай знакомиться. Меня зовут Пахан. Фермер.

— Реутов.

— Это имя или профессия?

— Это наша фамилия, мистер Пахан, — поспешила сказать Ларри. — Моего отца зовут Иль, он охотник на крокодилов. Самый лучший в Тростниковом аду и Ореховой долине. А я Ларри Реутова. Мы идем в Шекхаус. Нужно кое–кого найти в этой помойке.

Ларри сказала что–то такое, что чрезвычайно понравилось Пахану. Я это почувствовал.

— Охотник из Тростникового ада, говоришь? — скаля желтые редкие зубы, осведомился Пахан. — Значит, ты чувствуешь приближение чудовища и стреляешь в темноте на звук?

Зачем стрелять, если чувствуешь приближение чудовищ? Можно просто приказать ему подойти и умереть. Но не стал уточнять этого у Пахана. Просто кивнул. Ларри облегченно вздохнула.

— Мне один хороший человек прислал из города новое оружие. Правда, ружьишко только для сторожей, но мне оно нужнее. Эти подонки только и знают, что жрут, спят с девками из Баттер–тауна и гоняют каторжан на «Золотые горы». Нет, чтобы проучить раз и навсегда шоферов из степей… Ну да ладно… Это оружие еще в смазке. Руки не доходят попробовать… Хочешь на него посмотреть?

Удача за меня! Еще не дойдя до врагов, я уже буду знать об их возможностях. Об их оружии.

— Конечно, — сказал я мысленно и поспешил изобразить тоже самое губами.

— Пошли внутрь, — позвал Пахан, и я понял, что приветствие кончилось. Нас приняли.

По шатким скрипящим ступеням мы поднялись в стоящий на сваях дом. Там было гораздо теплее, чем в помещении, где хозяин занимался починкой механизма.