Сергей Палий - Спутник
Командир с четырьмя десантниками уверенно подошел к внешнему электронному замку. Он, держа на сгибе одной руки автомат стволом вперед, другой приложил магнитный ключ-таблетку к идентификатору. На панели, которая располагалась рядом, красный огонек потух и вспыхнул зеленый. Массивная герметичная дверь быстро уползла вверх. Группа прикрытия опустилась на колено, вскидывая оружие, а мы с левой стороны по одному стали забегать внутрь.
– Фонари включите, не видно, – шикнул Денис.
Тут же по стенам и полу довольно просторного помещения шлюза заскользили резкие круги света – небольшие фонарики были установлены у всех на автоматах.
– Нет никого… – дрожащим голосом сказал наш правовед. – Может, их всех, совсем всех…
– Заткнись, болван! – рявкнул кто-то.
– Чисто, Денис! – сказал Минотавр, сипло дыша в наушниках.
– Все внутрь, – негромко скомандовал Дорчаков. – Быстрее, мать вашу. Быстрее.
Я всегда удивлялся, как он спокойно умеет говорить фразы, которые нормальные люди орут ором, выпучивая при этом глаза. От этого прохладного тона мы всегда чувствовали себя уверенно, работали слаженно.
Когда вся команда оказалась внутри шлюза, командир приложил магнитный ключ к идентификатору, и внешняя створка захлопнулась, отделяя нас от смертоносных космических лучей и резкого солнечного света.
– Сергей, открывай внутреннюю дверь.
Молодой десантник осветил фонариком панель и стал набирать на терминале какую-то комбинацию. Через миг компьютер выдал мне:
«Внешние показатели:
ускорение свободного падения 1,64 м/с2;
температура +24,3 градуса по шкале Цельсия;
состав атмосферы – азот 74,3%, кислород 25%, примеси инертных газов и двуокиси углерода менее 1%;
давление 0,98 атм.;
влажность 74%».
Мигнул зеленый огонек, лязгнули массивные засовы, и тяжелая дверь с шипением скользнула вверх. После безвоздушной тишины было на редкость приятно снова услышать обыкновенные звуки окружающего мира…
Мы, ощетинившись стволами, всыпались в широкий коридор, заполненный мерцающим синим светом.
– Можете снять шлемы, – сказал Денис.
Я с удовольствием вжал предохранительную кнопку, щелкнул легко подавшимися рычажками и откинул назад успевшую надоесть скорлупку. Воздух! Оказывается, воздух – это очень, о-очень славная штука.
Пусто. Ни души.
Коридор далеко уходил вглубь купола, в стенах, покрытых сетью кабелей и заиндевевших местами шлангов, виднелись ниши, ответвления, расползающиеся в стороны под прямым углом. Синий свет, лившийся откуда-то сверху, противно подрагивал, раздражая глаза и не давая толком рассмотреть детали помещений.
Денис приказал гражданским и капитану челнока остаться на месте, а наше подразделение осторожно двинулось вперед. Так же – пятерками. Одна продвигается метров на пять, вторая ее прикрывает, третья быстро оглядывается. После – смена. Как на зачистках в кувейтских деревушках в ноль девятом году… Только тогда было почему-то гораздо страшнее. А здесь, в этих аквамариновых переходах, казалось, что мы играем в разведчиков, как в виртуальных клубах в детстве. Только не было отмеченной ярко-красным пунктиром территории «выход», в которой игрока мгновенно выбрасывало в кресло прокуренного клуба, где приятели пили пиво и обсуждали тактику следующей баталии…
– Гляньте, – кашлянул Минотавр, показывая на темную кучу каких-то предметов, сваленных на одной из многочисленных развилок.
– Скафандры навалили, идиоты… – шепотом отозвался кто-то.
Перехватив автомат, я подошел к груде из комбинезонов и шлемов. Нагнулся, чтобы проверить, целые они или…
– Мать моя…
– Да это люди! А я думаю, чего они такие тяжелые!
– То-то тихо вокруг!..
Человек тридцать навскидку, подумал я. Кругом были пятна запекшейся крови, казавшиеся в синем мерцании лиловыми. Я пригляделся – часов десять-двенадцать уже лежат…
У некоторых трупов лица были сплошной шероховатой коркой, кто-то окостенел, схватившись за развороченную пулями брюшную полость, у кого-то скафандры были просто в клочья разорваны осколками. Я заметил среди мертвецов несколько женщин. Толкнул локтем Дорчакова и сказал:
– Денис, а ведь эти ребята не сами сюда приползли. Их сложили.
Он мельком взглянул на меня, потом через мое плечо и…
Грохнуло на славу – эхо здесь оказалось не слабым.
– Опачки! Пифи-пафи… – Минотавр опустил дымящийся ствол АКЛ-20.
На полу, позади меня, корчился, схватившись за ногу, человек в костюме с тремя светлыми полосками на рукавах. Значит, из персонала космодрома, даже не военный. Он заунывно стонал, странно тряс головой и хрипел что-то невнятное:
– Небо… скоро дождь… небо… пустое…
Оружия у него не было.
– Стрелок, твою душу… – недовольно пробормотал Денис. Минотавр обиженно задышал.
Мы подошли к раненому, выставив предварительно караульных, которые наблюдали за всеми четырьмя сторонами перекрестка-кладбища. Глаза человека бегали из стороны в сторону, лицо было странно перекошено – не от боли.
– Дай-ка, я тебя перевяжу. Навылет прошла, авось не помрешь до старости и простатита…
Петр Смаламой, десантник со странной фамилией, был нашим врачом. Он почему-то яро отстаивал свою принадлежность к древнему венгерскому роду, а Сашка Берметов все время говорил, что фамилия Смаламой не имеет с мадьярами ничего общего, и прозрачно намекал на ярко выраженную кавказскую наружность «венгра-ветеринара».
Петр достал из герметичного кармана своего скафандра аптечку, извлек оттуда бинт, склянку с перекисью водорода и едва успел наклониться, чтобы помочь бедному аборигену, как тот, ужасно заскулив, стал, извиваясь, отползать, держась за простреленную ногу и не переставая вращать глазами и трясти полуседой головой.
– Застенки, застенки… – причитал он, вытирая слезы и размазывая собственную кровь по лицу. – Тащил, тащил… всех тащил, могил не вырыть, а христиане все же… некоторые веровали, а наукой все занимались… и прилетели. Тащил… устал…
– Он с ума сошел… – тупо констатировал я и без того понятный факт.
Раненый обвел всех нас безумным взглядом, указал наверх и закричал:
– Небо пустое! Дождь скоро…
После этого все произошло слишком быстро. Он дернул на себя ближайший автомат, сунул дуло в рот и нажал на спусковой крючок. Берметов запоздало бросился вперед, выхватывая свое оружие уже из мертвых пальцев.
Никто ничего не сказал.
Зрелище забрызганной кровью с мелкими ошметками мозга стены и трупа с развороченным черепом вызывало отвращение даже у видавших виды десантников, поэтому тело быстренько отволокли в сторону, а Денис тихим стальным голосом приказал:
– Разошлись по трое. Пятнадцать минут на проверку оставшихся закоулков этого купола. Собираемся у входа, где гражданские ждут. И хватит покамест стрелять в конце концов! Еще противника не встретили, а одного союзника уже замочили! Профи, блин…
– Так я же только в ногу! Он же сам… того, – возмутился было Минотавр, расчесывая оспины на носу.
– Заткнись. – Денис заиграл желваками. У-у-у… дело плохо. Почуял, видно, наш командир нечто такое, что заставило его занервничать. Его – Дорчакова! Я почему-то ничего особенного не чувствовал. Нет, ну не считая, конечно, неумолимого приближения смерти. Так это дело обыкновенное вроде бы… Денис тем временем продолжил: – Сходить по нужде. На это – одна минута. Надеть шлемы. С этого момента в эфире не должно быть ни одного лишнего слова. Болтунов лично стрелять начну. Проверить запас кислорода, в баллонах должно быть примерно на шесть-семь часов нормального дыхания. Значит, часа на два активных боевых действий от силы. Имейте это в виду. Всё. По тройкам.
Мы помочились, защелкнули – за каким хреном, кстати? – гермошлемы и разбежались в разные стороны. Со мной оказались Берметов и Смаламой. Продвигались по спутанным коридорам купола довольно быстро, но на осмотр вверенной нам секции все равно ушло не менее четверти часа.
Ни души…
Рейд пошел нам на пользу: выпрыгивая из-за углов и прижимаясь к стенам, пригибаясь и двигаясь на полусогнутых, мы более или менее адаптировались к слабой силе тяжести.
За это время я успел удивиться, сколько труда и средств было вложено в исполинский лунный комплекс. Здесь, в главном куполе космодрома, располагались и жилые отсеки, и бытовые помещения, и огромные оружейные, вещевые и продуктовые склады. Все было освещено глубоким синим светом. Наверное, это работала резервная энергосистема после того, как лунники вывели из строя главный ядерный реактор. И какой полудурок-дизайнер, интересно, проектировал этот аварийный колорит?
Время от времени в наушниках раздавались короткие переговоры других групп. Из скупых фраз можно было понять, что людей нигде нет. Ни живых, ни мертвых. Неужели этот умалишенный действительно всех в одну кучу сгреб? А лунников, которых перебили при первом штурме, куда? В чисто лунно поле?..
