Эми Тинтера - Ребут

— Я даю Двадцать два шесть месяцев, — сказал Росс Сто сорок девять за моей спиной. Он редко говорил, но у меня было такое чувство, что он наслаждался обучением также, как и я. Это было увлекательно — иметь возможность создать из напуганного, бесполезного ребута что-то гораздо лучшее.

— Три, — возразил Хьюго.

— Прекрасно, — пробормотала Лисси себе под нос. Будучи номером Сто двадцать четыре, она была самой младшей из тренеров и, следовательно, получила последней право выбора новичка. Двадцать два будет ее проблемой.

— Может быть, если бы ты тренировала их лучше, всем твоим новичкам не отрубили бы головы, — сказал Хьюго.

Хьюго был моим учеником два года назад, и он только закончил свой первый год в качестве тренера. У него уже был прекрасный послужной список сохранения своих новичков в живых.

— Только одному отрубили голову, — сказала Лисси, проведя рукой по своим неряшливым кудрям, торчащим из головы.

— Остальных расстреляли, — сказала я. — И Сорок пять всадили нож в голову.

— Сорок пять был безнадежен, — Лисси сплюнула. Она смотрела в пол, скорее всего, ей не хватало смелости поднять взгляд на меня.

— Сто семьдесят восемь! — жестом подозвал меня Мэнни.

Я прошла через спортзал и остановилась в центре круга новичков, сидящих на полу. Большинство избегали зрительного контакта.

— Добровольцы? — спросил их Мэнни.

Рука Двадцать два взметнулась вверх. Только один. Я сомневалась, что он стал бы добровольцем, если бы знал, что сейчас будет.

— Встань, — сказал Мэнни.

Двадцать два вскочил на ноги, на его лице застыла улыбка неведения.

— Вашим сломанным костям потребуется от пяти до десяти минут для исцеления, в зависимости от вашего личного времени на восстановление, — сказал Мэнни. Он кивнул мне.

Я схватила руку Двадцать два, завернула ее за спину, и сломала одним быстрым ударом. Он испустил вопль и резко отдернул руку, прижав ее к груди. Глаза новичков были широко раскрыты, смотря на меня со смесью ужаса и восхищения.

— Попробуй ударить ее, — сказал Мэнни.

Двадцать два взглянул на него, боль запечатлелась на его лице.

— Что?

— Ударь ее, — повторил Мэнни.

Парень сделал нерешительный шаг ко мне. Он слабо замахнулся на меня, и я откинулась назад, чтобы пропустить удар. Он согнулся от боли, негромкое хныканье исторглось из его горла.

— Вы не непобедимы, — сказал Мэнни. — Меня не волнует, что вы слышали, будучи людьми. Вы чувствуете боль, вы можете получить травму. И на задании пяти-десяти минут достаточно, чтобы вывести вас из строя. — Он показал рукой на других тренеров, и лица других новичков опустились, когда они поняли, что сейчас произойдет.

Хруст раздавался по всему тренажерному залу, когда тренеры ломали каждую из их рук.

Я никогда не любила это упражнение. Слишком много криков.

Смысл был в том, чтобы научиться брать себя в руки и драться, превозмогая боль. Каждая сломанная кость причиняла боль так же, как и в прошлый раз, но разница была в том, что ребуты научились преодолевать это. Человек бы упал на землю в рыданиях. Ребуты не признавали боль.

Я посмотрела вниз на Двадцать два, который упал на землю, его лицо сморщилось в агонии. Он посмотрел на меня, и я подумала, что он закричит. Обычно они орут на меня после того, как я ломаю им руки.

— Ты не собираешься сломать мне еще что-нибудь? — спросил он.

— Нет. Не сейчас.

— Ах, значит позже? Прекрасно. Я буду с нетерпением ждать этого. — Он поморщился, когда посмотрел на свою руку.

Мэнни указал тренерам вернуться к стене и жестом подозвал к себе новичков.

— Ты должен встать, — сказала я ему.

Не обращая внимания на взгляд Мэнни, Двадцать два медленно поднялся на ноги и поднял бровь.

— Мы потом сделаем тоже самое с моей ногой? — спросил он. — Можно будет меня в следующий раз как-то предупредить? Быстрое “Эй, прямо сейчас я собираюсь сломать твою кость голыми руками. Приготовься.”

Один из тренеров за моей спиной фыркнул, и Мэнни нетерпеливо щелкнул пальцами.

— Подойди сюда, Двадцать два, и сядь. Тихо.

Я присоединилась к тренерам, бросив беглый взгляд на парня, когда он плюхнулся в круг. Он все еще наблюдал за мной, сверкая глазами, и я быстро отвернулась. Что за странный новичок.

Глава 3.

 Я бросила еще один взгляд в конец очереди, взяв свой поднос для ланча.

Двадцать два был здесь, осматривал столовую. Его глаза остановились на мне, и я быстро отвернулась, когда он начал махать мне рукой.

Я сосредоточила свое внимание на женщине за прилавком, когда она кинула стейк на мой поднос. За стеклянным прилавком выстроились три человека: две женщины и мужчина. Ребуты также использовались для выполнения работы в сфере обслуживания КРРЧ, пока люди не начали беспокоиться по поводу нехватки рабочих мест, и не создали несколько новых, чтобы они были счастливы. Однако, почти всегда они выглядели не слишком-то радостными, обслуживая ребутов.

Я позволила им наполнить свой поднос, а затем направилась через столовую, чтобы занять свое обычное место рядом с Хьюго. Я воткнула вилку в прекрасно приготовленный стейк и положила кусочек в рот. КРРЧ заверили родителей ребутов в том, что мы будем гораздо обеспеченнее с их помощью (не то чтобы у родителей был выбор). Мы будем полезны, говорили они. У нас будет что-то похожее на жизнь. Я не знала, были ли мы обеспеченными, но кормили нас, несомненно, лучше. Ребут мог выжить и с меньшим количеством еды, но мы работали эффективней, когда нас регулярно и хорошо кормили. Мы стали бы слабыми и бесполезными, как люди, если бы были лишены питания.

— Могу я сесть здесь?

Я подняла голову, чтобы увидеть Двадцать два, стоявшего передо мной с подносом в руках. Его белая рубашка была в крови, вероятно, один из Девяностых получил вторую возможность сломать его. Это часто происходило в течение нескольких дней, пока охранники не уставали от беспорядка.

— Номера до шестидесяти сидят вон там, — сказала я, указывая на стол Эвер. Они разговаривали и смеялись, один парень яростно жестикулировал своими руками.

Он оглянулся на них.

— Это что, правило?

Я умолкла. Это было правилом? Нет, мы сами начали это.

— Нет, — ответила я.

— Тогда можно я сяду здесь?

Я не смогла придумать причину, почему сюда нельзя сесть, хотя это все еще казалось мне плохой идеей.

— Ладно, — неуверенно сказала я.

Он плюхнулся на стул напротив меня. Несколько Сто Двадцатых повернулись ко мне с сочетанием растерянности и раздражения на лицах. Мэри Сто тридцать пять прищурилась, поворачивая голову от меня к Двадцать два. Я проигнорировала это.

— Почему вы сидите так, если это не правило? — спросил он, показав на столовую.

— У ближних номеров больше общего, — сказала я, откусывая кусочек стейка.

— Это тупо.

Я нахмурилась. Это не было тупо. Это было правдой.

— Я не понимаю, как несколько минут после твоей смерти могут повлиять на твою личность, — сказал он.

— Это потому что ты Двадцать два.

Он поднял бровь, прежде чем вернуться к своему мясу. Он ткнул его так, словно опасался, что оно может прыгнуть вверх и не остаться в долгу, если он откусит кусок. Он сморщил нос и посмотрел, как я сунула кусочек себе в рот.

— Это вкусно? — спросил он. — Выглядит странно.

— Да, вкусно.

Он с сомнением посмотрел на мясо.

— Что это?

— Стейк.

— Из коровы, что ли?

— Да. Никогда не пробовал мяса?

Все виды мяса было трудно отыскать в трущобах, если только человек не устроился на работу в КРРЧ. Они контролировали фермы, и охота часто была бесполезной тратой сил. Чрезмерная охота лишила землю большинства диких животных много лет назад. Кролики и белки попадались время от времени, но я никогда не видела их. Ребуты питались лучше, чем большинство людей, что заставляло их ненавидеть нас еще больше.

— Нет, — ответил Двадцать два. По выражению его лица казалось, что он и не заинтересован в изменении этого.

— Попробуй. Тебе понравится.

Он поднес кусочек к губам и быстро закинул в рот. Парень медленно прожевал его и проглотил, поморщившись. Он посмотрел на толстый кусок стейка, оставшийся на тарелке.

— Я не знаю. Оно странное.

— Просто ешь и прекрати ныть, — рявкнула Лисси, сидящая несколькими сидениями дальше. У нее было мало терпения для новичков. И Двадцать два не будет исключением.

Он мельком взглянул на нее, потом снова повернулся ко мне. Лисси нахмурилась на его полное пренебрежение к ней.

— Она типа ворчунья, да? — тихо спросил он меня.

« Всегда » .Я чуть не улыбнулась, посмотрев на Лисси, тыкающую мясо так, словно оно пыталось сбежать. Хьюго поднял свой нож над стейком с гримасой, подражая ей. Росс Сто сорок девять дважды моргнул ему, и я была совершенно уверена, что это было его версией улыбки.