Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)

— Что такое?! — возмутился Фокс. — Какого черта сегодня надо мной все издеваются?! Одна ненормальная за яйца хватает, другая за нос, теперь ты еще…

— Адмирала Рашена зовут Oleg Uspensky, — сказал Вернер.

— Быть не может, — отмахнулся сигарой Фокс. — Фамилии на «ский» все еврейские. Как у нашего Жан-Поля.

— Я могу показать тебе штатное расписание, — предложила Ива.

— Давайте-давайте, — кивнул Вернер. — А то сам не знает, с кем двадцать лет прослужил. Одни пушки на уме. Позорище какое, Майк.

— Да идите вы! — Фокс обиженно надулся.

— Секундное дело. — Ива положила руку на контакты своего терминала. — Сейчас мы его фактами прижмем. Пока Майкл и вам нос не сломал. Вы с ним поосторожнее, Эндрю. Он у нас тот еще задира.

— Ему не сломаешь, — хмыкнул Фокс и снова окутался клубами дыма. — Ну давай, не тяни, делай запрос. На что спорим?

— Не будет запроса, — сказала Ива, глядя на монитор. Левой рукой она выбила дробь на контактах, а правую сунула под пульт и вытащила ботинки.

— Ох, мама! — воскликнул Фокс. — Где моя обувь, вы, астронавты?! Никто не видел мои башмаки?! Куда же я их… — и опрометью выскочил в коридор, чуть не сбив с ног старпома Боровского.

Ива поспешно обувалась. Вернер со спокойной улыбкой смотрел, как на обзорном экране растет приближающийся адмиральский катер.

— О, Жан-Поль! — обрадовался в коридоре Фокс. — Ты ведь еврей?!

— Ну… — хмуро ответил Боровский.

— Фамилии на «ский» все еврейские, ведь так?

— Слушай ты, поц, — сказал Боровский. — Где твои ботинки?

— Виноват, — пробормотал Фокс и убежал по коридору. Боровский вошел в рубку и остановился посредине, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.

— Бар-р-дак! — прорычал он, ни к кому специально не обращаясь.

Вернер подобрал сумку и встал.

— Контроль отражателей в норме, — доложил он.

— А, — сказал Боровский, как будто только что заметил Вернера. — Здравствуйте, Эндрю. Хоть кто-то здесь в состоянии за что-то отвечать. И чего там было?

— Видимо, дефектный блок. Сейчас я его протестирую на. своей машине и тогда смогу дать полное заключение.

— На диверсию не похоже? — неожиданно спросил Боровский. Ива, услышав это, подпрыгнула в кресле и обернулась.

— Не похоже, — ответил Вернер, ощутимо понизив голос. — А что?

— Да так, — Боровский неопределенно шевельнул бровью. — Пришел снизу меморандум о профилактике саботажа. Это, конечно, совершенно не мое дело, но если бы меня спросили… М-да. Вот я и спрашиваю: не похоже?

— Знаете, коммандер, — сказал Вернер без тени юмора в голосе. — По-моему, в Адмиралтействе у кого-то поехала крыша. А вы — рады стараться.

— Ты сам-то когда из психушки вышел?! — окрысился Боровский.

— Да я там, может, и вовсе не был… — пробормотал Вернер обескураженно.

— А я — был, — веско сказал Боровский. — И многому научился. Поэтому я всегда помню, что на «сотках» до полутора тысяч деталей, отказ каждой из которых приводит к потере боеспособности корабля. А еще я помню, что на «Тушканчике» сто человек экипажа. И все основательно тронутые. Во главе с психологом, которая только что хватала меня за яйца. Спрашивается — чего ей стоит отвинтить какую-нибудь елду на орудийной палубе и засунуть себе в…? Может, «Тушканчик» без этой елды и не развалится, но…

— Раз вы такой ответственный, подарите ей вибратор, — посоветовал Вернер.

— Да у нее этих вибраторов два ящика. Не в том дело. Ты пойми меня правильно, Эндрю. Мы с тобой здесь отвечаем за боеспособность. Только мы. Ну, еще твои пятеро шлимазлов, но с них спросу никакого. А больше никто. Ни Кенди, ни тем более этот толстожопый Фокс. Даже адмирал Рашен ни за что на «Тушканчике» не отвечает. А вот спросить они могут. И с кого? С нас! Так что давай, шевели мозгами. Тем более ты русский.

Ива смотрела, как причаливает адмиральский катер, слушала бредовый разговор за спиной и качала головой. С Вернером она была не согласна. Крыша ехала не только у чиновников Адмиралтейства. На «Тушканчике» потихоньку дурели все. Не исключая старпома Боровского.

— Слушайте, Жан-Поль, — сказал Вернер. — Я вас понял. Все будет ОК. Только вы не расстраивайтесь так.

— Я даже твоего личного дела не видел, — вдруг сказал Боровский с непонятной тоской в голосе.

— А вам и не положено, — неожиданно жестко заметил Вернер.

— То-то и оно… — вздохнул старпом. — Дежурный! — вдруг рявкнул он себе в воротник, туда, где торчал микрофон. — Не слышу доклада!

— У вас же наушника нет, Жан-Поль, — сказал Вернер тихонько.

Боровский пронзил техника безумным взглядом и принялся хлопать себя по карманам в поисках наушника.

— Возьмите, — Вернер протянул старпому маленькую черную фишку. — Это мой резервный.

Боровский что-то промычал, схватил фишку и запихнул ее в левое ухо.

— Дежурный! — заорал он.

— Что-то случилось, Жан-Поль? — спросил из коридора глубокий и ровный голос.

Боровский судорожно отпрыгнул с прохода и принял строевую стойку.

— Никак нет! — отрапортовал он.

— Это хорошо, — сказал адмирал Рашен. — Добрый день, Иветта. Zdravstvui, Andrey.

— Zdravstvuite, Oleg Igorevich, — сказал Вернер и почтительно склонил голову.

— Как ты здесь? — спросил Рашен, переходя на французский и протягивая Вернеру руку. — Привыкаешь? Не обижают?

— Его обидишь, — ответил за Вернера Боровский. — Он сам кого хочешь обидит до слез.

— Все нормально, драйвер, — улыбнулся Вернер, пожимая крепкую руку адмирала.

— Отражатели починил?

— Да ничего там не было, драйвер. Ерундовая потеря контакта.

— Разберешь «старика Пола» по винтику и соберешь. Ясно?

— Да, сэр.

— Коммандер Боровский тебе все обеспечит.

— Да, сэр! — хором ответили старпом и техник.

— Вопросы?

— Да, сэр, — сказал Вернер. — Коммандер Боровский обеспокоен тем, что не видел моего личного дела.

— И ничего я не обеспокоен… — пробормотал Боровский, опуская глаза.

— Пусть он лучше обеспокоится тем, что у него по кораблю голые бабы разгуливают, — сказал Рашен.

— Застрелю психопатку… — прошипел Боровский. — Застрелю и в жопу трахну.

Рашен сделал нижней челюстью жующее движение и поглядел на старпома очень внимательно.

— А может, в обратной последовательности? — спросил он.

— Виноват, сэр, — сказал Боровский, глядя в пол. — Разрешите удалиться?

— Через полчаса зайдешь ко мне, — приказал Рашен. — И к Линде не суйся. Я с ней уже сам поговорил. Хватит с нее. Ладно, Andrey, ты работай по своему расписанию, я потом тебя найду. По местам, господа астронавты. Не развалите тут все окончательно.

Вернер и Боровский, щелкнув каблуками, скрылись в коридоре. Рашен подошел к пульту Ивы и устало повалился в кресло слева от нее.

Ива украдкой посмотрела на адмирала. Ей всегда нравилось его волевое и умное лицо. Но сейчас под глазами Рашена запали тени. И глаза эти, острые, живые, а зачастую даже злые, теперь казались мертвыми. А седая челка и серебристые виски окончательно превращали адмирала в старика. Раньше Иве всегда хотелось прикоснуться к адмиралу или хотя бы сказать ему что-нибудь хорошее. Но развалина, которая сидела рядом сейчас, не вызывала желания приласкать ее.

— Пожалуйста, вызови Задницу, Иветта, — пробормотал адмирал, потирая ладонью, глаза.

— Да, сэр. — Ива набрала команду, быстро переговорила с дежурным «Гордона», и через минуту на мониторе появилась костлявая физиономия контр-адмирала Эссекса.

— Здравствуй, Фил, — сказал Рашен. — Ты мне нужен. Сможешь подвалить часам к семи?

— Один? — спросил Задница.

— Да. Бутылку возьми и подваливай. Думать будем.

— А может, ты ко мне? Моя охрана у тебя на борту не поместится.

— А ты всех не бери.

— Ну Алекс, ну чего тебе стоит…

— Фил, кончай ныть. Ты уже старый хрен, а все ломаешься, как не знаю что… Я сказал «подваливай», значит, подваливай.

— Сам ты старый хрен. Ладно, жди, — и Задница дал отбой.

— Все-таки он действительно Задница, — заключил Рашен. — А представляешь, Иветта, ходили бы мы с тобой сейчас на «Старке». Или на том же «Гордоне». Бассейн — двадцать пять метров! Теннисный корт. Зона психологической разгрузки… санаторий. То-то Задница вниз не стремится. Ему и так хорошо.

— Наш кораблик самый лучший, — сказала Ива. — И сами мы классные парни и хорошие астронавты.

— Угу, — кивнул Рашен. — Только кроме нас этого почему-то никто не понимает. Да и сами мы, честно говоря… Слушай, детка, ты мне доложить ничего не хочешь?

— А что докладывать, сэр? — удивилась Ива.

— Воин, службою живущий, читай Устав на сон грядущий, — продекламировал Рашен. — И утром, ото сна восстав, читай внимательно Устав… А я ведь, кажется, целый адмирал…