Шон Стюарт - Йода: Свидание с тьмой

— Надо же, какой ты стала кровожадной.

Она ответила:

— Я становлюсь тем, кем вы меня делаете.

Ну что на это ответить?

Искусным рывком Силы Дуку поднял кисть, по-прежнему сжимавшую оружие, и подвесил в воздухе перед своими глазами — так же легко, как десятки лет назад он подал Йоде его лампу. Перед тем, как взрыв истребителя столь неэстетично отделил руку от тела, она, по-видимому, имела оливковый оттенок. Теперь она была настолько обожжена, что было трудно вообще опознать в ней человеческую руку. Мертвая плоть, лишенная связи с сознанием, ныне представляла собой косную материю, не более интересную, чем ножка стола или восковая свеча, и не несла отпечатка души и индивидуальности своего хозяина. Дуку всегда изумляло то, насколько преходяща связь между телом и духом. Дух — это кукловод, заставляющий конечности тела двигаться; но стоит перерезать нити, и не останется ничего, кроме мяса и краски, одежды и костей.

А вот световой меч джедая — нечто совершенно иное. Каждое оружие — уникальная вещь, которую ее владелец сам создает и усовершенствует. Меч выражает сущность своего хозяина в чистом виде. Дуку провел пальцем по рукояти оружия погибшего джедая. Сила взрыва оторвала половину корпуса и так расплавила внутреннюю начинку, что оружию уже не суждено было снова вспыхнуть, но самое главное еще можно было различить.

— Чжан Ли-Ли, — пробормотал Дуку. К своему удивлению, он понял, что ему жаль.

— Это мой номер шестнадцать, — сказала Вентресс. — Был бы семнадцатый, если бы вы позволили мне убить того шпиона, Марука.

Дуку повернулся к ней. Лишенная его внимания, кровавая рука, держащая меч, упала с мокрым звуком на ковер и с грохотом покатилась по полу. Граф подошел к окну. Когда он был еще мальчиком, Йода рассказал ему трагическую историю Вжуна, и с тех пор Дуку держал его в уме как хорошее место для уединения. Планета была насыщена темной стороной, что облегчало постижение учения ситов. В практическом же плане было ценно то, что вжунская катастрофа — эпидемия внезапного безумия, за год унесшая в могилу большую часть населения планеты — оставила после себя превеликое множество удачно расположенных пустых особняков. Старый краб любит удобную раковину, а замок Малро был и впрямь весьма удобен. Рассудок покинул прежнего владельца внезапно и эффектно; если бы не пятна крови, можно было бы подумать, что замок построили специально для Дуку.

За окнами, как всегда, шел дождь — та самая кислотная изморось, которая почти проела крышу дома, прежде чем появился Дуку и приказал сделать ремонт. Вдалеке, у берега, несколько искривленных терновых деревьев поднимали к унылому небу свои лапы-ветви, но в основном земля была устлана печально известным вжунским мохом — мягким, вязким, ядовито-зеленым и скрытно-плотоядным. Подремлешь часика два на такой подстилке — и твоя неприкрытая кожа покраснеет, вздуется волдырями и будет сочиться жидкостью.

Дуку смотрел на капли дождя, стекавшие по стеклу, словно слезы.

— Последний раз, когда я видел Чжан, она была… пожалуй, даже младше тебя. Красивая молодая девушка. Совет отправлял ее с первым дипломатическим заданием… на Севаркос, [4] кажется. Она пришла спросить моего совета. У нее были очень выразительные глаза, серые и твердые. Помнится, я подумал тогда, что у нее все будет хорошо.

Вентресс подняла окровавленную руку и бросила в свой мешок.

— Велико могущество ситов, но предсказатель из вас никудышный.

— Ты думаешь? — Дуку повернулся к убийце. — Чжан служила своему делу, хотя и заблуждалась, и руководствовалась своими принципами, пускай ущербными. Много ли жизней было прожито лучше?

— Многие были длиннее. — Вентресс завязала мешок узлом и швырнула в угол. — Если вы спросите меня, — сказала она, когда мешок стукнулся о мокрый пол, — победа выглядит совсем по-другому.

Она облизала губы.

— Тут ты права, — признал граф.

Асажж непроизвольно приняла позу, которую Дуку называл «эхом боевой стойки» — плечи расправлены, подбородок агрессивно вздернут, руки подняты. «Начинается», подумал он.

Вентресс сделала глубокий вдох.

— Возьмите меня в ученицы.

— Сейчас не время… — начал Дуку, но Вентресс оборвала его.

— Мне плевать на Торговую Федерацию и Республику, — сказала она. — Мне нет дела до флагов и солдат, сторон и переговоров, дроидов и клонов. Я сражаюсь даже не для того, чтобы убивать — за исключением джедаев, но это не работа, это личное. Когда я сама по себе, я делаю то, что мне нравится. Когда я исполняю вашу волю, мне не нужно знать, что она справедлива, обоснована или хотя бы не безумна: я исполняю ее, потому что вы меня об этом просите.

— Я знаю, — согласился Дуку.

Вентресс подошла к окну и встала перед ним, заслонив Дуку обзор.

— Хорошо ли я служу вам?

— Великолепно, — признал граф.

— Так вознаградите меня! Сделайте вашей ученицей! Обучите искусству ситов!

— Разве я не раскрыл тебе многие секреты, Асажж?

— Обрывки. Пустячные приемы. Второстепенные техники. Далеко не то, что вы могли бы мне показать, если бы я стала вашей ученицей, принеся клятву крови. Я же знаю это, я не дура, — раздраженно сказала она. Как будто Дуку этого не знал. Как будто его надо было убеждать, что она смертельно опасна.

— Я многое узнала о ситах. Об их династиях и об их величии.

— А как насчет их естественной истории? — спросил Дуку.

Вентресс заморгала.

— О чем, о чем?

— О ситах как о виде. Кажется, они чем-то напоминают насекомых.

Асажж поджала тонкие губы, отчего они сделались еще тоньше.

— Вы смеетесь надо мной.

— Я редко бываю более серьезен.

Граф подошел к полке с голокронами, достал один и вставил в куб-коммуникатор на своем столе.

— Смотри: серпоспинные богомолы с Дантуина.

В воздухе над столом вспыхнула картинка — блестящие красно-черные богомолы с кривыми серпами на передних конечностях; все они внушали благоговейное омерзение.

— После спаривания самка отрывает своему партнеру голову и откладывает яйца в его теле. Когда личинки вылупляются, они проедают себе путь наружу, после чего нападают друг на друга.

— Я не сильна в аллегориях, — нетерпеливо проговорила Вентресс. — Если вы что-то этим хотите сказать, говорите напрямик.

— Тонкое это дело, заводить учеников, — произнес Дуку. — Настоящий владыка ситов должен найти себе ученика, в котором Сила могущественна.

— Шестнадцать мертвых джедаев, наверное, что-то да значат, — огрызнулась Вентресс. — И вообще, должно было стать семнадцать, — прибавила она.

— Но что, если я не хочу делать тебя настолько сильной? — мягко сказал граф. — Мы составляем друг другу такую приятную компанию, находясь каждый на своем месте. Но если я сделаю тебя своей ученицей, если возьму тебя за руку и поведу вдоль черного потока, который суть темная сторона, то ты либо утонешь, либо станешь намного сильнее, и ни одна из этих перспектив меня не прельщает. Ты пылаешь так ярко, мне ужасно не хотелось бы тебя устранять.

— Для чего вам меня устранять? Что плохого, если вы научите меня лучше помогать вам?

— Ты предашь меня. — Граф передернул плечами, прерывая ее протесты. — Увы, такая опасность подстерегает каждого, кто ступил на путь темной стороны. Я стар, и я достиг предела своих амбиций. Ты молода и сильна, а в истории ситов эти два качества всегда приводили только к одному.

— Вы думаете, что я начну интриговать против вас?

— Не сразу. Но придет день, когда ты не согласишься с моим решением. Ты начнешь мечтать о том, как было бы хорошо, если бы над тобой не нависала моя меченая рука.

— Я уже не согласна с вашим решением, — парировала Асажж. — Насчет того джедая, который…

— Должен был стать номером семнадцать. Я знаю. — Дуку усмехнулся. — У меня не такой хороший аппетит, как у тебя. Я могу потерпеть с убийством и использовать свою жертву лучшим способом. Ты же пока что можешь не соглашаться, но перечить ты не смеешь.

И, еле заметно улыбнувшись, он поднял палец. Асажж побледнела.

— Ваша правда, — сказала она.

Дуку уронил ладонь.

На голограмме крошечные богомольчики выползали из тела своего отца. Они слепо тыкались своими кривыми тонкими конечностями, пока наконец один, более крупный, чем остальные, случайно не обнаружил, что серпы на его задних ногах облегают шею его брата, словно воротник. Движимый примитивным инстинктом, он сделал резкое движение и оторвал брату голову.

— В идеальном мире, — произнес Дуку, — можно было бы воспитывать ученика в таком темпе, чтобы он все время рос — по капле, чтобы ему все время хотелось большего. Учитель мог бы обещать ему славу, успех у противоположного пола. Это неплохая награда. Он исполнял бы волю своего хозяина, служил бы для него ширмой. И если бы планы хозяина закончились неудачей, ученик пал бы. — Граф поднял глаза, его взгляд внезапно стал острым и потерял всякую мечтательность. — Тебе это подходит, Асажж? Ты действительно хочешь стать моей ученицей? Я могу сделать тебя самой грозной женщиной в галактике. Все джедаи будут охотиться на тебя, в то время как я в целости и сохранности буду сидеть на Корусканте, выжидая свой момент.