Николай Берг - Лагерь живых
— Это что, финны такие же пушки сделали, как СССР?
— Ага, как же… Все российские. И у финнов все-таки, думаю, калибром пушечки-то поменьше… Не уникумы.
— А, вон оно как… Так тут полигон и сейчас?
— Не знаю. Но военные тут были точно. Хотя их сейчас куда меньше стало. Вон казармы — так там сейчас страйкбол. Типа пейнтбола, только для честных.
— Это как?
— Ну, в пейнтболе если попало — так сразу по краске видно, а в страйке — нет. Саша, сообщи «старшому» — пикет впереди.
— Где? Дорога пустая же?
— У моста справа — явно блокпост. Дорогу перегораживать не стали — а вот расстрелять тех, кто прорываться попробует, — раз плюнуть.
— Наблюдаю блокпост и патруль еще один.
— Где?
— Над КАД поперек — путепровод. Вот они на нем.
Ого! Серьезно у них тут все — на путепроводе стоит БТР, смотрит «дудкой» вниз, чуток поодаль, за бетонными блоками, приземистая БМП и рядом с мостом — еще одна. Только танков не хватает.
М-да, Ржевский полигон.
Сильно похоже, что нас тут ждали — на обочине довольно спокойно стоит группка вооруженных АК-74 людей. Явно вояки. Один из них машет рукой.
Послушно тормозим. Николаич подходит к стоящим. Видно, что здороваются. Нам «старшой» никаких знаков не подает, ведет себя спокойно. Беседуют.
Незаметненько снимаю, что тут и как. Саша замечает еще пару БМП, обеспечивающих круговую оборону. Дорога тут под прицелом. Я тем временем обнаруживаю будки за машинами — ну точно, блокпосты. Дорогу могут перекрыть на счет раз.
Николаич подходит к нам, открывает дверь.
— Вояки предлагают взять с собой десяток раненых и спрашивают — на семинар их медики могут прибыть?
— Что за раненые?
— Не знаю. Но получается, что тяжелые.
— Ну я не против.
— Ага. Я уже согласился — нам «броник» придадут для усиления.
— С чего они про семинар узнали? Им, что ли, звонили?
— Звонили мужички, что с нами пообщались у ИКЕИ. Языками…
— Что-то мне говорит, что особо нам выбора и не оставили?
— Не без того. Полностью добровольно… И отчасти принудительно…
— Ждать долго придется?
— Нет, у них уже все готово…
— Что-то не очень верится…
И действительно, минут пятнадцать ждем. Разговаривать под прицелом как минимум трех серьезных огнестрельных приспособлений не тянет, да и вояки выглядят уставшими, тоже не очень общительны.
Что странно — справа и слева у дороги разнесенные вдрызг пятиэтажки. Бои тут, что ли, были?
Наконец выкатываются две машины — медицинская обшарпанная таблетка и фургончик. Следом катит БТР-70. Техники тут у них… Но коптит БТР изрядно, старенький уже, видно.
Вылезаю из кабины под снежок, иду к новоприбывшим. В кабине таблетки — двое.
Шофер нормален, а вот пассажир выглядит паршиво. Стучу в стекло со стороны пассажира. Чуток стекло опускается.
— Вы сопровождающий?
Шофер машет рукой, дескать, отсюда подходи. Подхожу.
— Это больной, медиков с собой не брали, у них работы и так до дури, не оторваться.
— Больных много?
Шофер мнется.
— Слушай! Нам выбирать нечего под всеми этими «дудками» и под конвоем БТР. Все равно едем в больницу, так мне знать надо, что везем.
— А ты кто?
— Дед Пихто! Врач я.
— Че, серьезно? А что ты тогда не в больнице?
— Забыл тебя спросить. Что за больные?
— Да я без понятия! Во второй машине санитар — его и спрашивай. Вот этот рядом — кашляет. Это заразно?
— Нет… наверное.
Санитар — сухонький мужичок под пятьдесят. В отличие от шофера замечает сумку у меня на заднице и потому не хорохорится. Больных всего дюжина. Тяжелых трое, у одного газовая гангрена, которую не удалось подавить, а ногу ампутировать он не дает, здоровый мужик, да и родственников у него полно, потом не расхлебаешь. Девушка после аппендэктомии, но прошло как-то не очень удачно удаление, хотя вроде бы любой врач аппендицит удалить обязан уметь, сейчас, вероятно, перитонит завязался. Еще один с явным столбняком, диагноз поставили с трудом — такого давно никто в глаза не видал. Остальные — вперемешку, с обострениями «хрони» и прочими мирными и привычными бедами, в момент ставшими совершенно непереносимыми.
— Инфекционные болезни есть?
— Нет, все с этими хворями вон, на поле.
Санитар тычет пальцем в табор из палаток и вагончиков на пустыре.
— Решительно тут у вас.
— А что еще остается? Да, и не раздражайте командира БТР.
— С ним что?
— Зубы болят. Вторую ночь не спит. А стоматологов у нас нет.
— М-да… Подарочек… Учтите, если тащим укушенных или инфекционных больных, а вы меня не предупредили, будет очень плохо сначала мне, потом еще хуже вам! Нет возможности кому из пациентов обратиться и перекусать остальных?
— Да не должны. На всех платки надеты, чтоб рта не открыть. Ну и присматривают друг за другом, разумеется.
— Жидковатая защита.
— А они вооружены. Частью. Кто повменяемее. И этот, с гангреной, сразу предупрежу — тоже с пистолетом… Но он пока тоже немного вменяем…
— Подарочек…
Из люка БТР высовывается злющая распухшая рожа, обмотанная какими-то тряпками, отчего похожа на футбольный мяч.
— Эй ты, выкидыш свиной! Долго еще задерживать будешь?
— Я врач. Мне нужно, чтоб все пациенты доехали живыми. Это вы две ночи не спали?
— А то, твою мать, ты сам не видишь! Глаз нет, придурок?
— Вы пока тряпки эти смотайте с себя. Там компресс?
— Да ты очумел, живодер! Я же застужу еще хуже!
— Там у вас компресс?
— Ну да, со спиртом, чтоб грело!
— Нельзя греть снаружи. Снимайте все. А насчет хуже — вы считаете, что может быть хуже? По-моему, уже некуда. Снимайте, снимайте!
— Отвечаешь? — недоверчиво спрашивает бедолага и испытующе таращит запухшие глаза.
— Отвечаю. И пошлите кого-нибудь за горячим чаем в термосе. И лучше не сладким.
— Что, пить захотелось?
— Нет, это вам — рот полоскать, пока едем. Лучше бы шалфеем, или корой дуба заваренной, или водой с солью и содой, но и чай пойдет, главное, чтоб горячий.
— Ты что, серьезно? — всерьез удивляется новоиспеченный пациент.
— Абсолютно. А сейчас я тебе таблеток дам.
— Уже давали. Пару горстей, бнах!
— Ничего, я правильные дам.
Что ж дать-то ему? А вот «найз» и дам. И пару темпалгина. А вообще-то если б не кой-какой опыт — впору было б в штаны наложить. Пациент, съехавший с катушек, способен наворотить черт знает чего. Во время боевых действий раненые, случалось, и стреляли в медиков, потом объяснить не могли, почему это делали…
А тут у пациента и автомат на плече, и крупнокалиберный пулемет…
Таблетки взял. Съел без запивки. Судя по слезящимся глазам и выражению лица, готов на что угодно, лишь бы чуток отпустило. Пару ночей ходить по стенкам — это воодушевляет сильно.
Посланный за чаем паренек оборачивается быстро:
— Во! Лучше чем чай! Кофе с молоком! Сказал, что для больных!
— Мудило! Я ж тебе внятно сказал — чай! В жопу тебе кофе! — ревет командир БТР.
Влезаю в беседу, пока до смертоубийства не дошло:
— Нормально, кофе тоже годится! Горячий?
— Кипячий! — Это паренек говорит.
— Тогда полощите рот — только не ошпарьте слизистые. Чтоб горячо, как терпимо. Но без ожога.
Мужик с перекошенной мордой, а раздуло его качественно, что особенно заметно после того, как он тряпки смотал, смотрит подозрительно:
— А ты точно врач?
— В чем сомненья?
— Да тебе один хрен — что чай, что кофе… Чтоб кофеем рот полоскать…
— Не один. Я вам внятно говорил — заварка шалфея или коры дуба. У вас есть заварка с шалфеем?
— Глумишься? Откуда тут шалфей?
— Ну вот. Принцип простой: снаружи греть больные зубы нельзя — лицо еще больше отечет и боли будут интенсивнее. Греть надо изнутри — ополаскивая больную десну. Горячей жидкостью. Постоянно. Кофе — жидкость?
— Ну жидкость.
— Вот и полощите. Приедем — найдем и шалфей и стоматолога. Хотя зуб придется драть — бессонная ночь прямое показание.
— А если не драть?
— Потом придется операцию делать на челюсти, потеряете пару-тройку зубов. И давайте закончим разговор — вам полоскать и полоскать…
Болезный улезает в люк. Подмигиваю пареньку и возвращаюсь к санитару.
— Это ж кто тут у вас?
— Да всякие разные. — И санитар перечисляет пару десятков предприятий, ВОХР, подразделения с Ржевского полигона и так далее…
Все-таки вернуться обратно в кабину приятно. Трогаемся. Ну если не гора с плеч, то такой курганчик…
— А кроме вояк тут кто еще? — интересуется напарник.
— Да всякой твари по паре — и ВОХР с завода, и заводские, и химики, и местные. Беженцев набрали еще… Монолитовцы тож…
Саша подпрыгивает: