Уильям Форстчен - Солдаты
— Потеряли еще одного, — заявил Джек, нарушая тишину, и он указал туда, где судно истекало дымом из одного двигателя, развернулось и направилось назад на поле для дирижаблей.
Подошли два «Шмеля», поднимаясь под намного более крутым углом, чем «Орлы», взмывая ввысь, и их сопровождение, и сигнал о том, что последний из «Орлов» стартовал.
— Какое количество? — спросил Джек, вызывая верхнего стрелка, которого Ганс по-настоящему жалел, сидящего на взрывоопасном водородном баллоне, с прикрепленным незащищенным «гатлингом». Также его задачей было ползать вокруг по баллону и затыкать любые дырки, пробитые выстрелами во время битвы. На время этого полета экипажу не выдали ни одного парашюта, соображение уменьшения веса исключили их, но даже с таким приспособлением для прыжка, верхний стрелок редко использовал его, поскольку, как только корабль загорался, большой вес орудия бросал человека вниз, прямо в горящий баллон.
— Трудно считать. Я прикидываю, что, по меньшей мере, тридцать кораблей в воздухе, сэр.
— Лучше старайся и предоставь мне точные цифры, — рявкнул Джек. — Проклятье. Если в воздух смогли подняться только тридцать, то нам конец.
Джек вздыхал, смотря на Ганса.
— Мы идем с тем, что есть, даже если к этому моменту их всего тридцать, — рассеянно ответил Ганс, напрягая зрение, чтобы хоть немного увидеть землю восточнее Тира. Там рассвет только прорезался; наиболее вероятно, что Винсент перешел в наступление .Ганс думал, что сможет заметить намеки дыма, или вспышки огня. Они продолжали свой последний разворот, мягко выводя дирижабль из подъемного виража. Джек выровнял их, при этом комментируя, что они были на высоте более трех тысяч футов и медленно поднимались. Воздух был заметно более прохладным, по-прежнему неподвижный и спокойный.
Несколькими сотнями футов ниже заметили дирижабль, проходящий непосредственно под ними, стрелок смотрел вверх и махал. Джек подстроился по компасу на юго-восточное направление, нажал руль высоты обратно немного выше, наклоняя носовую часть корабля вверх. Тир теперь находился по левому борту, на расстоянии в дюжину миль, и с этого момента Ганс не мог видеть его со своего места у правого борта.
— Мы выровняемся на девяти тысячах, где у нас должна появиться возможность поймать поток, идущий с запада. Это нам немного поможет. Теперь помните Ганс, все эти карты взяты просто из памяти. Я там был только два раза, поэтому схемы не слишком хороши.
— Я доверяю тебе.
— Вам придется, другого пути нет.
Подъем продолжался и постепенно, через обзорный застекленный порт между их ног, внизу в позиции переднего «гатлинга», Ганс заметил берег, когда они направились обратно к побережью.
— Возьмите штурвал вместо меня, держите его ровно в этом направлении, — приказал Джек. — Наблюдайте за компасом, а также прочертите мысленно прямую линию на что-то примечательное на горизонте. Также вы можете использовать солнце, но помните, что оно перемещается, так что не следуйте за ним по кругу.
Ганс неуверенно положил руки на штурвал.
— Вот так, только держите его ровно. Позвольте мне немного убрать обратно рукоятки управления дроссельными заслонками — мы должны беречь топливо.
Раздался монотонный глухой стук моторов, через корабль пробежали вибрации, скорость винта изменилась, и хотя звук все еще был громким, изменение принесло долгожданное облегчение. Ощущение скольжения по льду пока что оставалось. Ослепительный свет встающего солнца внезапно прорвался через горизонт, затопляя кабину темно-золотистым заревом. С носовой частью, приподнятой вверх, он чувствовал, как будто он поднимался в небеса и был наполнен глубоким прочным покоем. Момент стоил того, чтобы удерживать и смаковать его. Он посмотрел по сторонам, Джек обосновался на сиденье, глаза полузакрыты, его руки не касались рычагов управления, а были сомкнуты на груди. Ганс почувствовал вспышку страха, а Джек улыбнулся.
— Ганс, на самом деле, все это не так трудно. Просто держите направление, когда мы точно доберемся до девяти тысяч футов, то ртуть в том указателе будет посередине, это подскажет вам, слегка опустить нос. До тех пор просто расслабьтесь и держите курс.
И он закрыл глаза.
Внезапно Ганс почувствовал, как будто остался один на корабле, ощущение, принесшее радость, управление судном до верхних пределов неба. На минуту он забыл то, что ожидает впереди, все это было смыто прочь… и он был доволен.
— Эндрю.
Сон был о давнем, о Мэри. Задолго до ее предательства, задолго до всей боли, когда все было таким невинным, таким новым и живым, идти, взявшись за руки вдоль берега. Даже во сне он помнил о том обстоятельстве, что однажды застал Мэри с другим мужчиной, тогда, когда он все еще был в Мэне, и что Кэтлин была теперь центром всей его жизни, но по-прежнему было такое удовольствие снова увидеть свою первую настоящую любовь, не смотря на всю боль, которую она причинила ему.
Мягкое прикосновение Кэтлин выдернуло его из воспоминаний, и он почувствовал муки вины, когда всматривался в ее обеспокоенные глаза, как будто боялся, что она может каким-то образом ощутить то, что ему снилось.
— Который час? — прошептал он.
— Как раз перед рассветом.
Он услышал отдаленный грохот ружейного огня и мгновенно проснулся.
— Что это?
— Я была в церковной больнице, когда это началось, и вернулась сюда. Я не знаю.
Как раз когда она помогала ему надеть брюки и куртку, он услышал сильный цокот копыт на булыжной мостовой под окном, всадник осадил лошадь, животное тяжело дышало, вестовой что-то крикнул охране у дверей. Эндрю выглянул в окно и увидел одного из офицеров своего штаба, юного лейтенанта из Рима, еще одного из бесчисленных «племянников» старины Марка. Он спрыгнул с седла и побежал вверх по ступенькам переднего подъезда, затем принялся колотить по двери под ним. В соседней комнате заволновался один из близнецов, тихо вскрикивая, Кэтлин посмотрела на Эндрю. Он кивнул, и она вышла в тот момент, когда он шагнул в тускло освещенную прихожую и пошел вниз по лестнице. Он видел тень вестового позади стеклянного панно двери и позвал его. Парень вошел, встал по стойке смирно, и отдал честь, говоря так быстро на латыни, что Эндрю вынужден был показать ему, говорить помедленней.
— Сэр. В холле Конгресса оружейная стрельба. Докладывают, что спикер мертв, и Бугарин провозгласил себя в качестве действующего президента.
Эндрю устало вздохнул, опершись о стену. «Бедный Флавий. Скорее всего, пошел на встречу с Бугариным один и поплатился за это», подумал он.
— Эндрю.
Эмил вошел через дверь, тяжело дыша.
— Эндрю, они захватили Белый дом!
— Что? Я только был там.
Он взял паузу, пытаясь припомнить. Он сидел с Калином до полуночи. Президент по-прежнему, то приходил в сознание, то терял его, но очевидно шел на поправку. Но, то было четыре часа назад.
— Ну, его только что заполонили некоторые из старых бояр, — задыхаясь, произнес Эмил. — Провозглашая, что Бугарин президент.
— Если Флавий мертв, то он следующий, — тихо сказал Эндрю, уставившись в никуда, глаза больше не смотрели ни на вестового, ни на Эмила.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
— Только то. По Конституции Бугарин занимает четвертое место в порядке преемственности. Президент все еще не в состоянии. Флавий хотел избежать кризиса, но при этом не быть объявленным исполняющим обязанности президента. Бугарин же хотел этого, и теперь, при мертвом Флавии, у него это есть.
— И ты позволишь ему получить власть?
Эндрю ничего не ответил.
— Эндрю, в этот самый момент, этот ублюдок скорее всего объявляет о перемирии, передав армии приказ к отступлению.
— Я знаю.
— И что ты собираешься делать?
— Делать? Боже мой, Эмил, какого черта я делал здесь все эти десять лет? Мы не хотели здесь находиться. Мы не хотели втягиваться в эту войну. Проклятье, почти все парни из нашего затерянного полка погибли в этой богом забытой адской бездне.
Он отвернулся и отступил к лестнице.
— Кэтлин, буди детей.
— Зачем, Эндрю?
— Мы уберем их отсюда на время.
Он посмотрел назад, на юного римлянина, офицера его штаба.
— Отправляйся в офис еженедельника Гейтса. Найди Гейтса, сообщи ему что происходит, собери в одном месте солдат, если сможете, то удерживайте ту позицию, и не позволяйте никому пройти в эту часть города, если вы его не знаете.
Он посмотрел наверх лестницы, где стояла Кэтлин, выводящая детей из спальни.
— Отведи детей на оружейный склад тридцать-пятого. Там они будут в большей безопасности.
— Куда ты идешь?
Он потянулся к этажерке за дверью, беря клинок, он неуклюже ухватил его, с неохотой позволяя Эмилу помочь.
— Я отправляюсь в Белый дом.
