Константин Мисник - Война под поверхностью
— Вот так, — сказал Птунис. — Ещё одна потеря. Кроме того, чтоб спасти ему жизнь, с поля боя уплыли два колониста. А во время сражения нам будет не хватать каждого бойца. Так что надо хорошо подумать, как нам дальше использовать это оружие. А использовать его мы точно будем, — ведь другого способа убить клота мы пока ещё не придумали. Хотя у меня есть одна идея.
Он достал какую-то старую рукопись и положил её перед Заргисом:
— Герфис, подойди тоже посмотри.
Голова главного механика склонилась рядом с головой химика. Когда Заргис поднял голову, его взгляд изображал лёгкое недоумение.
— Я знаю, что это такое, — читал о ручных гранатах. Но ведь под водой их использовать невозможно. Вернее, возможно, — поправился он, — но тогда пострадают от взрыва все, потому что в воде абсолютно нереально отшвырнуть гранату далеко от себя.
— Ваше дело, — блеснул глазами Птунис, — изобрести подобное оружие. Главное, чтобы она имела временную задержку, как гранаты древности. А уж я найду, как её приспособить. Да, я также очень надеюсь, что в руках она взрываться не будет.
Прошёл ещё месяц. У Заргиса с Герфисом дел было по горло. Герфис забросил свой аппарат, а Заргис — резину, и они вместе корпели над задачей, которую поручил им Птунис.
Им удалось изготовить оружие, которое они назвали ручной бомбой. Она представляла собой предмет овальной формы, сделанный из металла, из которого торчал небольшой заостренный стержень. Действие бомбы было простым: стержень необходимо было воткнуть в чью-либо тушу — предполагаемо, клота. При сотрясении, вызываемом проникновением стержня в тело, освобождался клинышек, до этого удерживаемый пружиной, который выскакивал из стержня и застревал в теле, не давая бомбе выскочить обратно. Кроме того, на корпусе бомбы был рычажок, который следовало отжать. С этого момента начинался отсчёт времени. Временная задержка у бомбы равнялась десяти секундам. За это время человек, вонзивший стержень в чьё-либо тело, должен был с максимальной скоростью удаляться от взрываемого субъекта. К сожалению разработчиков, им не удалось увеличить время горения запала, которое гарантировало эту самую задержку.
И хотя конструкция бомбы предполагала направленный взрыв, то есть осколки, начиняющие бомбу, должны были полететь внутрь тела взрываемого субъекта желания могли не совпасть с реалиями. Об этом честно предупреждали конструкторы. Они заявляли, что после того, как рычажок был отжат, бомбисту необходимо было как можно быстрее уплывать с этого места. Попросту говоря — драпать.
Был ещё один довольно сложный вопрос: как вообще подобраться к субъекту (читай — чудовищу), которого предполагалось взорвать? Птунис очень долго думал об этом вместе со своими товарищами. Было намечено несколько вариантов подхода, но всё, конечно, должно было решаться в реальном сражении, которое должно было произойти очень скоро, так как запасы в колонии подходили к концу. Промысловую рыбу вблизи Лонжаш всю выбили, а к дальним охотничьим угодьям путь преграждали стаи врагов.
Сегодня Птунис вместе с Дарицей и Зорицей сидели в гостях у Герфиса. Норша с Дарицей стряпали ужин, Зорица играла с Таписом, который теперь дневал и ночевал в мастерской Герфиса, а Птунис вместе с хозяином, сидя на стульях, потягивали опьяняющий коктейль из морских водорослей. Они могли себе это позволить. Ведь война начнётся не завтра. Она начнётся через целых два дня. Так было решено на совете командиров, который созвал вчера Птунис.
На этом совете были выслушаны командующий и все лица, отвечающие за вооружение армии. В итоге решили, что новое сражение рыбам нужно давать через три дня. Столько колонисты ещё продержатся, а оружейники к этому времени доведут количество взрывающихся стрел и бомб до необходимого. Эти три дня люди могли себе позволить отдохнуть.
Герфис посмотрел в сторону задумавшегося Птуниса и хмыкнул.
— Переживаешь за Дарицу? — спросил он.
Птунис нехотя кивнул.
— Брось, — сказал механик. — Всё будет хорошо. Моя Норша с первых дней на войне, участвовала во всех сражениях, и, как видишь, всё у нас в порядке. А Дарица не уступит ей ни в ловкости, ни в умении сражаться. Ни под водой, ни снаружи.
Птунис задумчиво кивнул. В связи с недавними потерями состав армии изменился. В неё влились новые солдаты, и одним из них была Дарица. Её имя не фигурировало в списке самых важных людей колонии, которым было запрещено участвовать в боевых действиях. Кроме того, она была отличным охотником и с самого начала добивалась зачисления в ряды армии. Теперь, когда её желание исполнилось, у Птуниса прибавилось и забот, и тревог.
Ароша, как и Норша, тоже воевала с первых дней. Но она была под боком у Седониса, и там было кому о ней позаботиться. Дарица же не захотела быть рядом с Птунисом, хотя он предлагал ей стать его адъютантом и связной, а записалась в отряд бомбистов. Птунис попытался её отговорить, но Дарица лишь улыбнулась и сказала:
— А что ты скажешь близким тех колонистов, которые погибнут, взрывая бомбы и реализуя твою идею? Как ты сможешь посмотреть им в глаза, зная, что свою жену ты вычеркнул из списка отряда. Сможешь ли ты после этого оставаться самим собой?
Птунис ничего не смог ей на это ответить и теперь мрачно сидел, потягивая сок, смешанный с каким-то отваром. Вкус был преотвратнейший, но голова становилась лёгкой, и тревожные мысли куда-то улетучивались. На время, конечно, но и это уже было хорошо.
Вскоре ужин был готов. Позвали детей и все вместе сели за стол. Увидев пустые стаканы, Норша хмыкнула и сказала:
— Поменьше пейте, муж-чи-ны! А то ночью от вас ничего нельзя будет добиться, кроме вашего могучего храпа!
— Ты оскорбляешь нас, женщина! — в притворной ярости взревел Герфис. — Мы способны на очень многое, выпив даже вдвое против того, что находится в наших желудках сейчас!
Женщины рассмеялись. Зорица покрутила головой, оценивая обстановку, и, схватив кувшин с соком, выбежала с ним на кухню.
— Перебьётесь! — закричала она с порога и высунула язык.
— Это заговор! — констатировал Герфис и засопел, налегая на еду.
— Перебьёмся, — подтвердил Птунис и грустно вздохнул.
Вечер получился чудесным. Все были веселы, остроумны, шутили и смеялись. А ночь выдалась ещё лучше. Уже засыпая после любви с Дарицей, Птунис подумал о том, что завтра предстоит хлопотный день. Надо будет проверить готовность всей армии: вооружение, состояние костюмов и гайзеров, готовность кулов и ещё…
Не додумав, он провалился в сладкие объятия сна.
27
Вечером следующего дня Птунис сидел в своей комнате и, наверное, уже в сотый раз думал, всё ли он сделал как надо. Так, чтобы не повторился кошмар предыдущего сражения. И, наверное, в сотый раз говорил сам себе, что да: всё, зависящее от него, он сделал. Но оставались ещё факторы, повлиять на которые, при всём своём желании, он не мог. Оставались филии.
Он не мог знать, что в следующую их встречу придумают эти бестии, какой сюрприз они преподнесут. Люди поселились в океане сравнительно недавно. И освоили лишь крохотную его часть. Филии же жили здесь испокон веков. Они знали об океане всё. Или почти всё. И какую из тайн Поверхности готовы были применить они против людей, можно было только догадываться. Но догадаться, к сожалению, было нельзя.
Дарица долго наблюдала за ним и, наконец, решила вмешаться.
— Успокойся, — сказала она, положив руку ему на плечо, — всё будет хорошо. Вы сделали всё, что могли.
Птунис прижал её руку к себе. За что он больше всего любил свою женщину, так это за то, что она всегда его понимала.
Последние несколько часов у него дома проходило заседание военного совета. Присутствовали все командиры его армии. Разошлись лишь после того, как несколько раз обсудили и утрясли все детали предстоящего сражения. Перед завтрашним боем всем необходимо было отдохнуть. Остались лишь Седонис с Арошей, которым, судя по всему, отдых был не нужен, так как энергия почти осязаемо била из них ключом.
— Да, — поддержал Дарицу Седонис. — Всё будет отлично. Мы возьмём за жабры этих рыб и поджарим их!
— На твоём месте я бы не был так самоуверен, — заметил Птунис.
— Это просто уверенность, без «само», — ответил Седонис. — Смотри, у нас есть взрывающиеся стрелы и новые бомбы. С их помощью мы сможем бороться с клотами, А филий и сатков мы уже били и до этого, побьём и сейчас.
Птунис лишь усмехнулся в ответ. Как быстро всё меняется. Ещё несколько месяцев назад все тряслись от страха лишь при одной мысли, что они могут встретиться с филией. Теперь же колонисты не боялись не только их, но и сатков — одних из самых страшных хищников океана. А на смертельно опасных клотов смотрели почти как на равных противников.
Заргис оказался прав. Психологический момент оказался очень силён. Перестав панически бояться филий, люди стали слабее поддаваться внушению и теперь при встрече с ними всегда пытались сопротивляться их мозговому воздействию.
