Алексей Свиридов - Возвращение с края ночи
«Тебя же, хозяин, предупреждали, а ты — свои, свои. Я, конечно, всего лишь собака и не понимаю, что у вас тут произошло, но я вижу одно: ты расстроен и огорчен. У тебя что-то не так, а виновата эта белокожая тварь, похожая на человека. Еще раз встречу — не взыщи, буду грызть!»
— Погоди, погоди… — озадаченный Воронков произнес это вслух. — Выходит, я теперь тебя понимаю? Натренировался тут со всякими — и собачий язык понимаю?!
Джой завилял хвостом, а в мозгу возникло совершенно четкое представление о том, что это обозначает:
«Но ты видишь, что я с тобой, ты обращаешь на меня внимание, и это очень здорово. И вообще, жизнь хороша уже тем, что она есть! Кстати, как у нас насчет пожрать?»
— А ты меня, значит, по-прежнему понимаешь не очень… — вздохнул Сашка, подошел к дыре в стене и шагнул через нее наружу.
С запада на небо накатывалась волна хмари, которая некоторое время сохраняла лиловые оттенки, подсвеченная из-за горизонта уходящим солнцем, а потом как-то разом посерела и потемнела. — Улетевшая альбиноска словно утащила за собой все проблески в облаках и все солнечные лучи, которые в этот день нет-нет да и пробивались сквозь них.
Сашка окинул взглядом небосвод и поежился: небось опять до жди будут, даром что лужи от предыдущих еще не высохли. Вот погодка-то… Или это у «них» метод психологического давления такой? Вполне возможно. Пряников ему сегодня пытались подсунуть весьма немало, теперь должна наступить очередь кнута — и плохой погодой тут дело вряд ли ограничится.
«А Олег небось сидит себе в директорском кабинете, смотрит телевизор и в ус не дует. Вот уж кто Альбине подошел бы идеально: хоть припугни, хоть подкупи — станцует под любую дудку. Какого хрена „белым“ сдался именно я? А ведь еще и „черные“ должны быть! Альбочка, душка, со мной хоть разговоры разговаривала, глазки строила… — Сашка вспомнил свои ощущения и даже сплюнул с досады, — а „черные“, похоже, работают попроще. Но кое в чем с белокожей красавицей я согласен: мне тоже хочется продержаться как можно дольше».
В соответствии с этой мыслью он извлек из кобуры «Мангуста» и вытащил, а потом загнал обратно сначала один магазин, потом второй. Надо будет еще раз зайти домой и вскрыть последний оставшийся там тайник — еще два десятка патронов россыпью в пакете, вдавленном в трубчатую перекладину лестницы на чердак. Забрать запас и таскать его с собой. Опасно, конечно, но, снявши голову, по волосам не плачут.
Воронков нахмурился, и с беспокойством обвел глазами территорию станции — пока он стоял, размышляя, вокруг что-то изменилось. Исчезло что-то очень привычное, без следа сгинула какая-то естественная часть окружающей среды — причем настолько естественная, что даже сразу и не понять какая.
Джой тоже заметил изменение и коротко, подозрительно гавкнул:
«Тихо стало».
Сашка кивнул головой. Действительно, смолкла вентиляция в главном здании и замерли моторы насосов. Электричество отключили, что ли? Но фонари — те, которые целы — продолжают гореть… Олег, что ли, безобразит? Или команда из Горэнерго пришла, такое тоже ведь бывает!
Кстати, с Олегом надо все-таки пообщаться — объяснить, предупредить мало-мало. Ему тут еще почти сутки куковать, бедняга, оказывается, махнулся вдобавок своей сменой, а он как раз во всех этих переплетах совершенно ни при чем.
Сашка спрятал пистолет обратно и направился к главному зданию. Джой ленивой трусцой бежал впереди, и было странно и непривычно слышать цоканье его когтей по растресканному бетону дорожки. Внешняя ленца пса обмануть его не могла: он чувствовал, что собака напряжена и готова к любым неожиданностям. Но первым опасность заметил все же он сам.
Свет единственного прожектора на мачте падал косо, ложась широким желтоватым пятном на дорожку и дальше — на широкую площадку, закатанную асфальтом. Когда-то водители здесь ставили самосвалы, перед тем как идти подписывать путевые листы, а сейчас на ней стоял только скелет бесхозного грузовика (до того, как с него сняли все, что можно и что нельзя, он был армейским «Уралом»).
Сначала Сашка просто скользнул глазами по площадке, отметив отсутствие каких-либо новых деталей в пейзаже. Скользнул, перевел взгляд дальше, и тут же вновь повернулся к широкому асфальтовому прямоугольнику. Опять подсознание зацепилось за какую-то несуразность в увиденном, но сообщать сознанию, что конкретно не так, не спешило.
Он еще раз внимательно оглядел площадку. Никого и ничего, груда металлолома, сохраняющая подобие машины, тоже абсолютно такая же, как всегда… Но что же тогда заставило его обернуться?
Почти ровный асфальт, лужи и лужицы на нем, свет прожектора, в нем пар, поднимающийся от воды… Пар от воды?!
Не сводя взгляда с площадки, Сашка сделал несколько осторожных шагов назад, а Джой, только теперь сообразивший, что неожиданности уже начались, пододвинулся к нему поближе, не видя пока что, кому и как давать отпор.
— Спокойно, парень, спокойно… — предупреждающе проговорил Воронков, обращаясь скорее к себе, чем к собаке, и нервно по гладил ладонью свободной руки ствол пистолета…
«Опа! Когда ж я его вытащить успел? Можно подумать, „Мангуст“ сам ко мне в руку лезет, как припрет. Однако забавную зверушку я сострогал!»
Дальнейшие размышления на отвлеченные темы прервал тихий треск: по асфальту площадки пробежала трещина — тонкая, с коротенькими веточками-отростками. Она прихотливо извивалась и наконец замкнулась, образовав криволинейный контур. И в центре этого контура асфальт беззвучно начал подниматься горбом, а отсеченный трещиной край пополз к центру — словно кто-то вырезал фигурку из бумаги, чиркнув по ней бритвенным лезвием, а теперь с другой стороны медленно выдавливал ее, придавая объем.
Вот асфальтовый горб поднялся до уровня Сашкиного лица, вот он уже выше — с одного боку горба образовался выступ, напоминающий маленькую голову на короткой шее, а складки внизу не торопясь начали превращаться в подобие ног…
Рука с «Мангустом» поднялась на уровень лица Воронкова, и на этот раз о собственной воле пистолета он размышлять не стал — а хоть бы оно и так. На этот раз их намерения вполне совпадали.
Алый кружок, символизирующий точку прицеливания, твердо установился там, где у формирующегося на глазах у изумленной публики монстра образовывалась голова, и Сашка движением большого пальца перевел задатчик боепитания на огонь проверенными уже в бою стрелками с трассером из левого магазина.
А тем временем вырастающее из асфальта нечто приобретало все более и более четкие очертания, превращаясь в подобие очень большого и очень неумело сделанного медведя с непропорционально длинными и толстыми ногами. И голова «медведя» была слишком уж маленькая — вряд ли выстрел по ней даст какой-то эффект… «А куда ему еще палить? По ногам, по суставам — а есть ли у него суставы?»
Вопрос, заданный себе Воронковым, был чисто риторическим — «асфальтовый медведь» исходил паром, и сквозь него ничего не было видно. Но вскоре пар сошел на нет, лишь редкие струйки поднимались вверх, а потом и они иссякли, словно там у него внутри медленно, но верно разгорелась некая печка.
«Или ядерный реактор — вот смеху-то будет… А, была не была!» — и Сашка нажал на спуск.
Грохот выстрела отозвался сдвоенным ударом по барабанным перепонкам: звук отразился от близкой стены, создав иллюзию дуплета из охотничьей двустволки. Черное создание дернуло головой, в которую попала пуля, и, неуклюже отрывая ноги от земли, начало на месте разворачиваться в Сашкину сторону. При его движениях в асфальте, из которого оно состояло, образовывались трещины, сквозь которые виднелось что-то раскаленное до красного свечения.
Воронков выстрелил еще раз и еще. Видимого вреда «медведю» это не принесло — коротко вспыхивая при ударе, пули выбивали из него фонтаны серого крошева, образуя в его «шкуре» пробоины величиной с ладонь каждая, но асфальт вокруг них сразу расплавлялся и тут же оплывал, затягивая рану.
Сам «медведь» на выстрелы не реагировал никак, а все топтался на месте, постепенно наводя свою голову на Сашку. Джой зарычал на высокой ноте, готовый броситься вперед, чего бы ему это ни стоило, и Воронков быстро прикрикнул на него:
— Стоять, назад! Назад, я сказал! — с этими словами он и сам сделал несколько шагов, отступая.
«Асфальтовый медведь» покачнулся, а потом сделал шаг в его сторону. Разворачивался он, может быть, и неуклюже, но вот двигаться по прямой у него вполне получалось — за один шаг он приблизился к Воронкову настолько, что тот кожей лица ощутил пышущий от «медведя» жар, даром что их разделяло метров двадцать.
И вновь, как и тогда в темном переулке, сознание Воронкова раздвоилось. Инстинкт самосохранения властно скомандовал телу — «Удирай во все лопатки!», а здравый смысл… На этот раз здравый смысл не отказывался верить в происходящее, а занялся своим прямым делом, быстро анализируя увиденное.
