Алексей Корепанов - Тайны Древнего Лика
Они стояли в темном тоннеле, в головокружительной дали от Земли, стояли друг напротив друга — одинокие и беспомощные, — и каждый из них понимал, что надежда на успех столь же эфемерна, как луч солнца среди беспросветной вечной ночи…
Потом они подобрали разбросанное взрывной волной снаряжение и побрели назад, к выходу на поверхность.
19
Невидимое солнце, медленно перемещаясь по небу, подсвечивало облака, и все вокруг словно пропиталось кровью. Эдварду Маклайну было жарко, и он давно уже распахнул комбинезон. Воздух был сухой, как в пустыне, и командиру хотелось пить. Но он не собирался возвращаться в лагерь только для того, чтобы утолить жажду, и продолжал медленно идти вдоль исполинского древнего сооружения, обшаривая его внимательным взглядом снизу доверху и обратно в надежде разглядеть темное пятно другого входа, ведущего в Марсианский Сфинкс. Посадочный модуль закрывала от него каменная громада, а слева простиралась унылая равнина. Здесь было тихо, очень тихо, словно звуки навеки исчезли с этой обездоленной планеты вместе с некогда населявшими ее разумными существами.
«Как все-таки это несправедливо, — меланхолично размышлял Маклайн. — Они много знали и умели, они возвели эти гигантские сооружения… и все равно не смогли выжить… Вот так и от нас останутся когда-нибудь небоскребы… нет, небоскребы рухнут, а вот пирамиды будут стоять еще тысячи лет. Но пирамиды — это не от нас, а от тех, кто был гораздо раньше. А от нас ничего не останется, кроме разве что мусорных свалок и подземных арсеналов… Да десятка спутников на орбите, из тех, вечных…»
Он остановился, словно налетел на невидимое препятствие. А затем резко, всем телом, развернулся к уходящему вверх необъятному боку Сфинкса. Высоко над головой астронавта темнело отверстие… во всяком случае, это было что-то очень похожее на отверстие. Его правильная форма, форма вертикально стоящего прямоугольника, свидетельствовала о том, что это, скорее всего, специально сделанный когда-то проем, а не след от удара какого-нибудь шального метеорита. Присмотревшись, командир «Арго» получил еще одно подтверждение того, что это именно вход, а не случайная дыра, — от темного прямоугольника едва заметным пологим зигзагом тянулся вниз узкий выступ, по которому можно было добраться до входа. Не исключено, что там когда-то была и дверь — массивная прочная металлическая дверь, запирающаяся изнутри, — но ее снесли с петель рвущиеся внутрь враги тех, кто находился в лабиринтах каменного исполина.
Маклайн включил рацию и вызвал инженера, стараясь говорить спокойно. Сердце его колотилось так же неистово, как много лет назад, во время первого самостоятельного полета на стратосферном истребителе.
— Слушаю, командир, — почти сразу же отозвался Каталински.
— Лео, нашел… Я вижу вход. Попробую до него добраться и заглянуть — он довольно высоко…
— Командир!..
— Просто заглянуть, — перебил инженера Маклайн. — Я же обещал, что мы пойдем в связке. Я только загляну — если там тупик, тебе незачем будет все бросать и мчаться сюда. Но если там действительно есть проход, я позову тебя. А пока работай.
— Я очень рассчитываю на ваше благоразумие, командир, — нетвердым голосом сказал Каталински.
— Можешь не сомневаться, — заверил его Маклайн. — Не для того я сюда летел, чтобы меня прихлопнуло каким-нибудь древним кирпичом. Я не полезу под кирпичи, Лео.
— Ох, смотрите, командир… — Инженер вздохнул. — Может, все-таки подождете меня, и поднимемся туда вместе?
— Подняться я сумею и один. Занимайся своим делом, Лео. Еще раз обещаю: без тебя не полезу.
Каталински вновь вздохнул, еще более протяжно.
— Слушаюсь, командир… Умоляю, будьте осторожнее!
— У меня есть голова на плечах, Лео. И я рассчитываю сохранить ее целой и невредимой — за сорок лет привык с головой.
Эдвард Маклайн вытащил из кармана пентагоновский батончик и застегнул комбинезон. Еще раз окинул взглядом каменную стену, прикидывая, насколько сложным будет путь наверх. И решительно зашагал к уходящему в грунт выступу.
Вблизи карниз оказался не таким узким — на нем вполне могли бы разминуться два человека. Неровная, кое-где засыпанная ржавой пылью тропа была не особенно крутой, и командир «Арго» поднимался по ней без труда, на всякий случай придерживаясь правой рукой за стену. Оказавшись на высоте десятиэтажного дома, он перестал смотреть вниз — альпинизмом Маклайн никогда не увлекался, и ему было неприятно видеть сбоку от себя пустое пространство. Совсем другое дело — обозревать распластавшуюся до горизонта землю из кабины самолета. Временами мелкие камешки, задетые его ногами, срывались с тропы и с затихающим стуком, совершая длинные прыжки, катились по слегка наклонному боку Сфинкса.
Зигзагообразный путь наверх был раза в три длиннее, чем расстояние, отделяющее прямоугольник входа от поверхности бурой равнины, и Эдварду Маклайну потребовалось около четверти часа, чтобы добраться до покрытой сеткой узких трещин небольшой полукруглой площадки перед проемом. Переведя дыхание, астронавт снял со шлема фонарь и, взяв его в руку, собрался было сделать шаг вперед. Но его остановил сигнал вызова.
— Как дела, командир?
— Все в порядке, Лео. Только что прибыл на место. Сейчас посмотрю, что там такое.
— Ради всего святого, командир, не вздумайте только лезть туда!
— Черт побери, я не страдаю склерозом, Лео! Я помню. Оставайся на связи, сейчас все станет ясно…
«Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы там действительно оказался проход! — мысленно взмолился Маклайн, приближаясь к темному прямоугольнику. — Я очень прошу тебя, Господи! Ведь ты же всеблагой и милосердный, ведь ты же любишь нас, Господи… Я очень надеюсь на тебя, Господи, ведь ты — моя единственная и последняя надежда…»
Грубые камни проема не носили следов обработки, и не было там и намека на дверные петли. Проверяя ногой поверхность площадки перед собой, прежде чем сделать следующий шаг, Маклайн подошел к отверстию. Поднял голову — сверху ничего не нависало, не катились и не летели глыбы — и, включив фонарь, направил луч света в темную глубину.
— Ну, что там, командир? — нетерпеливо, с тревогой спросил Каталински.
Маклайн не успел ничего ответить. И разглядеть тоже почти ничего не успел. Ему показалось, что пол за проемом наклонно уходит вниз, в кромешную тьму, без следа всосавшую луч фонаря, — и где-то вдали мелькнул в этой темноте лиловый отблеск, внезапной болью отозвавшись в висках. Астронавта качнуло вперед, он инстинктивно взмахнул руками, стараясь сохранить равновесие, — но тщетно. Казалось, какой-то невидимый гигантский пылесос неумолимо втягивает его. Эдвард Маклайн широко открыл рот, сделал судорожный вдох, изо всех сил сопротивляясь, пытаясь откинуться назад…
— Коман… — раздался и тут же захлебнулся голос Леопольда Каталински.
А командира «Арго» уже всосало в темноту и повлекло вниз…
20
Он шел по глубокому снегу, с трудом переставляя окоченевшие ноги. От холодного встречного ветра у него онемело лицо, а безжизненной снежной равнине, вплывающей в бледную синь горизонта, казалось, не было конца. Но он старался во что бы то ни стало преодолеть эту мертвую равнину и вернуться, обязательно вернуться к живым… Приглушенный рокот донесся с обратной стороны небес — и снег начал чернеть и таять, растекаясь мутной водой, и вода превращалась в пар, и проступала, проступала черная земля… Не ржавый кизерит, а настоящая земля, земля, вечно порождающая живое и вечно принимающая в себя мертвое…
Угомонился, утих холодный северный ветер, отпечатались в блеклой синеве на горизонте какие-то знаки — очень важные, но совершенно непонятные знаки! — и Алекс Батлер смог наконец вздохнуть полной грудью. Что-то дрогнуло, и отступило, и пропало — и он открыл глаза.
Некоторое время ему представлялось, что он лежит в тени под деревом — сюда оттащили его ребята после солнечного удара. Но потом он сообразил, что тот солнечный удар случился с ним в восемь лет, на ферме у маминых родственников в Коннектикуте, а теперь ему тридцать семь, и он лежит на спине в совсем другом штате.
В штате Кидония.
Вокруг было темно, и еле слышно раздавались какие-то прерывистые шелестящие звуки. Батлер затаил дыхание, вслушался — звуки тут же стихли. Пальцы его левой руки нашарили фонарь на груди. В правой руке он продолжал сжимать за ствол пистолет. Луч света ударил вверх, и круглое пятно расплылось по каменному потолку довольно высоко над головой. Ареолог сел, уже сообразив, что за звуки слышал в тишине — это дышал он сам.
Обведя фонарем вокруг, он обнаружил, что находится в пустом помещении с закругленными стенами. В одной из стен темнел арочный проем. Интерьер Сфинкса пока представлялся очень скудным — пустой зал… пустой коридор… пустые помещения…
