Андрей Посняков - Кокон
— Пойдем-ка лучше к нашим, — немного подумав, махнул рукой Максим. — Там и решим, что делать да как быть.
Солнце стояло уже высоко, время было обеденное… О чем не преминул напомнить Санек, едва Макс с Олесей вошли в дом.
Тихомиров невесело усмехнулся:
— А некогда, похоже, обедать! Телку с фермы свели!
— Какую еще телку?
— Ну эту, нетель, рыжеватую такую.
— Постой! — управляющий растерянно опустил поднятый уже было стакан. — Так вот взяли и увели? А вы вокруг коровника хорошо смотрели? Может, сама выбралась да куда-нибудь забрела? Ты, Олеся, обед готовь, а мы с мужиками поищем.
Прихватив на всякий случай ружья, все трое выбежали из дому и в первую очередь рванули к коровнику, где и подтвердилось отсутствие нетели.
— Ну, что я говорил? Свели! Коровник у вас ведь на замок-то не закрывается — кто хочешь заходи, что хочешь бери…
— Да кому тут заходить-то? — Вмиг растерявший весь свой хмель Санек сдвинул на затылок шапку. — Вот что! В орешнике посмотреть надо. Там овраг — по насту вполне могла добрести, а там свалилась — не вылезти. Эх, как бы до нее волки раньше нас не добрались! Хозяин потом из зарплаты вычтет…
— А дорого стоит телка-то? — на ходу поинтересовался Максим.
Управляющий сплюнул и выругался:
— Да уж, не мало… Во-он, орешник-то, в балке — там еще и снег почти не растаял… Не понимаю — здесь хоть и наст, и снежок слежался, а все же телочка должна была бы хоть какие-то следы оставить.
— А вон, кажется, след! — Идущий позади всех инженер вдруг остановился и махнул рукой. — Вон, на проталине… Такое впечатление, что соскользнул с наста.
Подойдя к проталине, Тихомиров озадаченно свистнул — если это след, то… Больно уж здоровущая лапа!
— Думаю, это медведь, — тихо заметил Петрович. — Недаром вчера весь вечер собаки лаяли.
Максим хмыкнул:
— Так они каждый день лают. И каждую ночь тоже. Да и рано еще медведям.
— А вдруг какой-нибудь бродячий, шатун? Или этот… рано проснувшийся. Оголодал за зиму, схватил телку да уволок…
— Тогда бы кровь была, — резонно заметил Санек. — Да и видно было бы, как волочил. А тут… Не на плечах же он ее утащил? Но вообще посмотрим — медведь, он та еще сволочь, хитрая, и гурман — с гнильцой мяско любит, с запашком. Огрел нашу коровенку лапой, утащил… и где-нибудь рядом, в лесочке, хворостом прибросал — пусть, мол, подгнивает… Медвежий обед всегда по запаху угадать можно, если где гниль — оно самое! Походим-ка, братцы, тут, возле овражка, понюхаем… Только осторожно — медведюга на вас сейчас запросто кинуться может — вот ему и второе, и третье…
Что и сказать — обрадовал.
Тихомиров скинул с плеча дробовик, тот самый, что еще в Калиновке вручил ему Петренко. Инженер тоже был вооружен, стареньким, правда, ружьишком, а вот Санек прихватил хозяйскую «Тайгу» — штуку знатную.
Напряженно оглядываясь, все трое разошлись, правда, не особенно далеко, в пределах видимости и хорошей слышимости. И все вглядывались, вглядывались в слежавшийся снег, в проталины, в прошлогоднюю желто-коричневую траву, впрочем, кое-где уже бурно пробивалась и свежая, зелененькая, приятно посмотреть после зимы-то!
Ни Макс, ни Петрович так ничего и не обнаружили, а вот управляющему повезло больше — не прошло и минут пятнадцати, как он уже кричал, размахивая «Тайгой»:
— Сюда, сюда, мужики! Нашел, кажется.
Новоявленные поселенцы вмиг оказались рядом с Саньком, а тот приложил палец к губам:
— Тсс!!! Нюхайте… Как раз оттуда ветер, с распадка…
И в самом деле! С поросшего осиной и кленом распадка вдруг повеяло такой жуткой гнилью, что Тихомирова чуть было не вывернуло наизнанку — не пришлось и принюхиваться!
— Там, — довольно осклабился Санек. — Там у него — мясцо… Лося, верно, забил с неделю назад… И наша телочка где-то там же!
— Так как же он умудрился-то? — все удивлялся Григорий Петрович. — Ведь крови-то нет!
— Да просто сломал нетелю шею да уволок, крови и немного, да еще ветер — выветрилась. Короче, мужики, нам этого медведюгу обязательно выследить нужно, — со всей серьезностью произнес управляющий. — Иначе он тут нам все стадо перетаскает. Уж раз повадился!
— Медведя? С нашими-то ружьишками?
— Ниче! Зато у меня машинка хорошая. — Санек любовно погладил «Тайгу» по ложе. — Ухайдакаем гурмана, будьте спок! Пошли… глянем, где засаду ловчее устроить. Медведь — зверюга хитрейшая!
— А может, засаду лучше на ферме? — подумав, предложил Макс.
— Можно и там. — Санек кивнул. — Только долгонько ждать придется — медведюга, покуда украденную телку не сожрет, на ферму не сунется. Зачем? Посмотрим уж здесь… Может быть, капкан наладим.
— Да, капкан — это было бы здорово. — Тихомиров довольно улыбнулся — караулить в засаде голодного медведя ему как-то не очень хотелось.
— Да-да, капкан. — Управляющий облизал губы. — Во-он, видите, тропка?
— Нет.
— Да вон же, на деревьях еще ветки обломаны… нижние.
— Ага… вижу!
— А вон, за деревьями, валежник. Думаю, там наша телка и есть. Подходить не будем — вдруг да учует, как явится? Все, пошли за капканом.
Максим и сам не сообразил, когда он увидел вдруг мелькнувшую за кучей валежника тень. Наверное, тогда только, когда Санек уже успел выстрелить… И сразу раздался вой! Ни на что не похожий, крайне озлобленный, жуткий! И вой этот Тихомиров уже слышал, правда, не сразу сообразил где, не до того было.
Санек снова прицелился, однако на этот раз выстрелить не успел. Что-то просвистело в воздухе, и в грудь управляющего вонзилась стрела. Пронзила насквозь — хищный сверкающий наконечник, разорвав ватник, вышел из спины, Санек, закатив глаза, повалился навзничь… Вот только что стоял, целился — и нет его, лишь только в груди трепещет стрела с огненно-красными перьями!
Знакомое оперенье… Значит…
— Петрович! На землю, быстро!
Тихомиров прыгнул за дерево — раскидистую сосну, на ходу ухватив за локоть напарника. Вместе и залегли, спрятались.
— Что это было, Максим? — торопливо переспрашивал инженер. — Стрела что ли? Нет, правда стрела? Мне не показалось?
— Не показалось. — Прижимая к щеке приклад, молодой человек закусил губу. — Помнишь трехглазых?
— Так они что же… стрелять умеют?
— Судя по несчастному Саньку — еще как!
И тотчас же, словно в подтверждение словам Макса, точно такая же стрела впилась в коричневый ствол сосны. Впилась и зло задрожала, загудела, словно недовольно ругалась. А в кустах орешника показалась жуткая трехглазая морда с оскаленной клыкастой пастью.
Тихомиров пальнул, не раздумывая, и, похоже, попал — снова раздался вой, и трехглазый поспешно скрылся.
— Господи, — перекрестился Петрович. — Что же, выходит, эти монстры и сюда уже добрались. В этакую-то даль!
Максим не очень-то слушал его сейчас, он смотрел… Нет, не на распадок, где затаился жуткий трехглазый вражина, а рядом, на проталинку, где расцветали голубым, фиолетовым, синим и желтым волшебные цветики-семицветики. Теперь понятно, откуда здесь взялись монстры!
— Петрович, быстренько отходим к ферме, — перезарядив ружье, тихо распорядился Максим. — Видишь эти цветы?
— Какие еще цве… Ах, ну да! Все те же. Дверь, так сказать, в иные миры.
— Думаю, раненый монстр хочет побыстрей убраться к себе… А мы ему мешаем! Слышишь, как рычит?
— Да-да, уходим, пусть убирается, полагаю, вряд ли мы его сможем убить.
— Дробью — не сможем, — усмехнулся молодой человек. — А вот «Тайгу» бедолаги Санька неплохо было бы прихватить.
Трехглазый снова завыл, опять просвистела стрела, едва не угодив неосторожно открывшемуся инженеру в ногу.
— Разбегаемся в разные стороны, встречаемся во-он у той березы…
— Понял! — Петрович кивнул.
Максим крепче сжал ружье:
— Ну, тогда… раз-два…
Вскинувшись, они выскочили из-за сосны и, словно зайцы, бросились в рассыпную. Что и говорить, бежали так, что пятки сверкали, да постоянно оглядывались, интересно было — за кем же бросится монстр?
А он ни за кем не бросился! Просто промелькнул серой стремительной тенью, подхватил за ногу пронзенный стрелой труп несчастного Санька, прыжком подскочил к цветикам-семицветикам и, издав жуткий вопль, прямо на глазах исчез, словно провалился в яму.
— Ну и дела, брат. — Петрович снова перекрестился. — Кажется, на этот раз он от нас отвязался.
— Вот именно, что на этот раз, — неопределенно хмыкнул Максим.
— Олесе все расскажем?
Молодой человек развел руками:
— Да уж придется. Думаю, вой-то она точно слышала.
* * *Все трое ночь напролет не смыкали глаз, просто не смогли, опасаясь налета чудовищ. Как назло, собаки не унимались, лаяли, и непонятно теперь было, на кого — то ли на волков, то ли…
