Дмитрий Силлов - Закон Дракона

Отрыжка оказалась горячей. Она обожгла небо, опалила десны, задела губы… Но Лис не чувствовал боли. Он замер на месте, не веря своим глазам.

Сбитые короткой, но невероятно сильной струей неистового пламени, два оборотня катались по полу, пытаясь стряхнуть с себя огненные языки. Получалось это у них плохо — огонь шипел, рассыпался искрами, но никак не желал умирать под ударами мгновенно обуглившихся ладоней. Роскошные плащи брата и сестры мгновенно прилипли к телу, и сбросить их не было никакой возможности — вывернутая мехом наружу шкура горела вместе с живой плотью оборотней.

Первым пришел в себя Фрог. Схватив кубок со стола, он плеснул красной жидкостью на ближайшего из своих отпрысков. Но разбавленная бычья кровь ничем не помогла Аргу. Огонь лишь зашипел, словно рассерженный лесной кот, которого попытались оторвать от законной добычи.

— Магия огня! — ошарашенно воскликнул старик. И, обратив на Лиса испуганный взгляд, рухнул на колени.

— Прости моих неразумных детей, величайший из магов! — завопил он, простирая в сторону парня руки, перевитые старческими венами. — Затуши неугасимый огонь! Возьми все, что хочешь, только не дай им умереть!!!

— Неугасимый огонь… потушить? — пробормотал Лис, осознавая услышанное. — Но как?!

— Согласно легендам, только слюна дракона может затушить то, что извергло его нутро!

— Плюнуть, что ли? — удивился Лис.

— Сделай милость, прошу тебя!!! — вопил безутешный оборотень.

— Ну, если только из милости…

Лис втянул в себя сопли, скопившиеся в носоглотке после ночного бега на холодном ветру, и с удовольствием харкнул на Хеллу, катавшуюся по полу в двух шагах от парня.

Конечно, огонь, который исторг из себя Лис, был несомненным чудом. Но то, что произошло сейчас, поразило парня не меньше.

От роскошной пепельной гривы Хеллы почти уже ничего не осталось, лишь черная, сморщенная кожа, похожая на горелый пергамент, обтягивала обожженный череп. Смачный зеленоватый комок, вылетев изо рта Лиса, попал девушке на макушку. Вот тут-то и произошло чудо, столь впечатлившее огнедышащего парня.

От макушки на голову, плечи и руки, на все места, которые были поражены огнем, мгновенно расползлась мутная пленка неаппетитного цвета, сбивая на своем пути неугасимое пламя. Лис не успел бы и до трех досчитать, как все было кончено. На полу, свернувшись в позе эмбриона и тихонько поскуливая, лежало кошмарное, сгоревшее на треть создание, совсем недавно бывшее роскошной красавицей.

— Сына! Сына спаси!!!

Крик Фрога вывел Лиса из ступора. Столь эффектных соплей у него уже не было, потому парень плюнул тем, что осталось.

Получилось жиденько. Плевок попал на плечо Арга, добросовестно расползся, на сколько смог, сбив огонь с левой руки, половины лица и части шеи… На большее его не хватило. Правая рука и грудь оборотня продолжали пылать. Еще немного — и пламя вот-вот переметнется на гобелены, которыми сплошь были увешаны деревянные стены…

А у Лиса, как назло, во рту пересохло. Еще бы: носиться по крышам как угорелый, навернуться с высоты десяти локтей, насмотреться на то, как оборотни тебя сожрать пытаются… У кого хочешь во рту кошачий вкус появится вместе с ощущением наждачного языка, снимающего стружку с десен.

— Спаси его… — уже не кричал, а негромко выл старик. Так, что Лису даже стало его жалко.

Парень вскочил с пола, подбежал к столу, схватил один из кубков, набрал в рот то, что там было, и, метнувшись к горящему Аргу, прыснул на него, словно домохозяйка на белье, которое бабы в деревнях гладят после стирки тяжелыми угольными утюгами.

И тут настало время Лису сильно удивиться в третий раз…

Арга начало страшно корежить. Огонь спал, но не исчез полностью. Сейчас он словно пожирал то, что разбрызгал на него Лис, одновременно трансформируя плоть оборотня в нечто совсем невообразимое. Из плеч, боков и головы Арга полезли наружу костяные рога. Правая рука под действием страшной магии начала костенеть, пальцы против воли несчастного сжались в кулак, сливаясь воедино и превращаясь в нечто, напоминающее раздвоенное копыто.

— Бычья кровь, — простонал Фрог. — Ты плюнул на драконий огонь разбавленной бычьей кровью…

Сочетание крови, слюны и огня стремительно уродовало плоть Арга, превращая правую сторону его тела в нечто ужасное. Через некоторое время огонь погас, но на то, что лежало на полу, смотреть было жутко.

Фрог стоял на коленях перед своими детьми и рыдал, как самый обычный человек, которого постигло большое несчастье. Впрочем, в жизни любое горе очень часто есть следствие другого — того, которое пострадавшие причинили или пытались причинить другим. Дядька Стафф говорил, что зло, как и добро, всегда возвращается к тем, кто их делает. Такое уж у них свойство.

Но люди часто не осознают этой простой связи. Они считают себя безгрешными и искренне удивляются, если кто-то в ответ расплачивается с ними той же монетой. В этом оборотни, похоже, не особо отличались от людей.

Прервав рыдания, Фрог медленно поднялся с пола и устремил на Лиса тяжелый взгляд.

— Будь ты проклят, хомо, отнявший у меня детей! Тем, кто лежит здесь, на полу, уже никогда не стать прежними Аргом и Хеллой. Но и тебе никогда не стать тем, кем ты был, дракон в образе человека. Запомни, однажды ты будешь рыдать, как я сейчас, но ничего изменить не сможешь…

Безутешный старик говорил что-то еще, но Лис уже его не слушал. У каждого своя правда. Если б сейчас хомо висел над дубовой кадкой вниз головой, словно поросячья туша, из которой сцеживают кровь, а его дети готовили кубки для ночной пьянки, с точки зрения Фрога, все было бы вполне нормально. Но получилось наоборот, поэтому у него сейчас большое горе, а на языке — проклятия в адрес пищи, не пожелавшей становиться таковой. Ну да, мяснику тоже бы не понравилось, если б корова, которую он ведет на убой, вырвалась и пропорола его рогом насквозь. У каждого своя правда. Как, например, та, что Фрог с радостью вырвал бы своими зубами горло ненавистного хомо, но просто не хочется ему корчиться на полу рядом со своими детьми. Боится он, и потому в бессильной ярости брызжет слюной, так как ему больше ничего не остается.

Но сейчас гораздо больше воплей старого оборотня парня интересовал гул, доносящийся снаружи. Нетрудно было догадаться — пока он воевал с детьми Фрога, толпа настигла его, вычислила дом, в котором он скрылся, окружила, и теперь нет никакой возможности вырваться из ловушки, в которой он оказался по воле случая. Надо отметить, весьма прискорбного, ибо толпа жаждала крови. В окнах то и дело мелькали факелы и какие-то отвратные рожи, приникающие к стеклам со стороны улицы и силящиеся разглядеть, что происходит в доме.