Андрей Левицкий - Оружие Леса

Я забрался в кабину, завел мотор – под полом заурчало, он затрясся. Есть, работает шарманка! Рулевое колесо было обмотано шкурой, сиденья тоже. Их в кабине поместилось всего два, водительское и прямо за ним, да еще сбоку на дверце была откидная сидушка без спинки. Не глуша двигатель, я перебрался в заднюю часть кабины. В кузов вел проем, даже скорее пролом в стенке, с неровными краями и отогнутыми вбок кусками жести. Я пересек кузов, пригибая голову. Потолок низкий, на полу разбросано засаленное тряпье, а в углу к двум вбитым в жесть гвоздям веревкой примотана канистра, вовсю благоухающая солярой. Ни лавок, ничего. На задней дверце засов, я сдвинул его, приоткрыл… нормально. Закрывать не буду, пусть болтается. Дверца открывается наружу, как дам задний ход – ее прижмет к кузову, главное, чтобы не сломалась, когда вломлюсь в дом. Дальше моим хлопцам нужно будет побыстрее распахнуть ее, заскочить внутрь, захлопнуть за собой и запереться. А мне – поскорее урулить отсюда.

Приглушенное гудение, все это время доносящееся от дерева, стало громче. Рывком так, резко. Я выглянул в дверь. В одном из пары больших коконов начали образовываться черные отверстия: одно, второе, третье-четвертое-пятое… Словно там внутри кто-то сидит и долотом долбит в стенку, выбивая наружу облачка трухи. Причем долбит все быстрее и быстрее.

Отверстия усеяли покатый бок кокона. С гудением наружу устремились пчелы: сначала золотисто-темными струйками, но когда дырок стало под сотню, струйки слились в сплошной поток. Хотя я и ощущал себя в некоторой безопасности, так сказать, под прикрытием тоника, в груди все равно похолодело. Да и для Калуги с краевцами все станет гораздо хуже, если вместо одного роя вокруг станет кружить два… к тому же этот с виду гораздо больше… – додумывал я, уже выруливая из ангара. Педали у грузовика оказались совсем легкими, с непривычки газанул так, что двигатель взвыл дурным голосом. Машина дернулась, меня вдавило в сиденье, клацнули зубы. После этого я действовал осторожнее, но все равно быстро: покинув ангар, во дворе круто развернулся, встал боком к дому. Поглядел в одну сторону – из ангара вылетали пчелы и сразу, сволочи, неслись к дому. Глянул в другую – за низким окошком с заткнутой одеялом дырой маячили три лица, у одного челюсть равномерно двигалась. Раскрыв боковую дверцу, я высунулся. Ткнул пальцем себе за спину, сделал движение, показывая, что дверь фургона открывается наружу. Не знаю, поняли они или нет, времени на объяснения больше не было. Головы синхронно повернулись, все трое поглядели в сторону ангара. У Выдры глаза стали как у Калуги, а у Калуги вообще как блюдца. Лютик внешне почти не отреагировал на вылетающую из ангара крылатую братву, только челюсть задвигалась быстрее. Калуга разинул рот – заорал что-то, но сквозь рокот мотора и гудение расслышать его было нереально.

Потом стену с окном от меня почти скрыло темное облако, посверкивающее золотистыми крапинками. Показалось, что одеяло в окне ходит ходуном, будто его целенаправленно вталкивают внутрь, но, возможно, это только показалось. Я надеюсь.

Под полом заскрежетало, когда я дал задний ход, одновременно выворачивая руль. Этак калымага Механика вообще рассыплется на запчасти! Я снова вдавил газ, и двор будто прыгнул вперед вместе со всем пейзажем. То есть на самом деле это грузовик рванул назад. Кабина обратилась к ангару. Из проема уже никто не вылетал, но мне показалось, что в глубине ангара мельтешат бесчисленные точки, будто я вижу картинку, по которой кто-то быстро-быстро водит карандашом, оставляя мелкие штрихи, и они все более плотным слоем закрывают фон. Там что, остальные коконы раскупорились? Все вместе?! Я потревожил их суетой, которую поднял во дворе, вот пчелы скопом и решили, что пора рвать когти на волю!

Задок фургона вломился в дом Механика даже как-то мягко, без особого грохота и треска, которых я ждал. Зеркал заднего вида на грузовике не было, а окошко в дверце забрано толстым грязным стеклом и решеткой, пришлось распахивать ее, снова высовываться, глядеть назад, чтоб понять, что там происходит.

Машина попала точно в яблочко, то есть въехала прямиком в нужную часть дома. Стены я не увидел, да и саму постройку не очень-то разглядел – облако пчел почти закрыло ее. Сунулся обратно и проорал громовым голосом:

– ПОШЛИ!!!

Стукнула задняя дверца, внутрь заскочил Выдра, Калуга, потом полез Лютик. За ним среди сыплющейся с крыши трухи и щепок сновали пчелы. Я ударил по газам, машина рванула. Снова кинул взгляд через плечо. Выдра упал на тряпки, устилавшие пол, Калуга присел, держась за стену, а Лютик повис на двери, скребя ботинками по полу и пытаясь на ходу закрыть ее. Я бросил взгляд вперед и рванул руль, чтобы не въехать обратно прямиком в ангар, к пчелам в гости. Машина сильно накренилась, подвеска даже не заскрипела, а всполошенно завизжала, будто свинья, которую режут. Мир за окном покачнулся, ангар ушел вбок, и тут в траве мелькнула старая шина. Грузовичок наскочил на нее. Его подбросило, словно голову человека, которому кулаком врезали снизу в подбородок. Я макушкой въехал в низкий потолок кабины, сзади мои соратники загрохотали костями по полу.

– Лютик! – перепугано завопил Калуга. – Лютик выпал!!!

Машина вынеслась со двора, проломив ограду. Дверь в кузов захлопнулась сама собой, Калугу зашвырнуло в угол, обмотав промасленным тряпьем, из которого он пытался выпутаться, матерясь как тридцать три сапожника. Выдра, привстав, закрывал засов. Лютика в кабине не было.

– Стой! – громовым голосом гаркнул я, вжимая тормоз. – Малого потеряли!

Выдра безумными глазами посмотрел на меня, сдвинул засов до конца и крикнул:

– Гони, они летят! Гони, идиот!

Калуга наконец смог высвободиться, рыча, вскочил, я крикнул ему: «Отопри дверь, я сейчас!» – передернул рычаг скоростей и вывалился из кабины. Мотор урчал, грузовичок дрожал, дребезжала жесть. А сзади гудело все громче. Пробежав вдоль кузова, я увидел ползущего сквозь густую траву краевца: он с головой накрылся курткой, так что на виду не осталось ни одного голого участка тела, и полз вслепую. Облако пчел летело от дома, мы немного оторвались, но совсем немного. Я бросился к Лютику, услышал из кузова возглас Калуги, ответную ругань Выдры, потом вскрик, стук…

– Лютик, подъем! – гаркнул я. – Встать, боец!

Он вскочил, пригибаясь и продолжая накрывать голову курткой, я обхватил его за плечи, потащил к грузовику. Дверца распахнулась, на пороге предстал Калуга – он был красен, как томатный сок, дышит тяжело, щеки трясутся, глаза выпучены.

Пчелы летели прямо позади, облако почти накрыло нас с Лютиком. Хорошо, что тачка совсем низкая. Порожек, над которым начинался проем, находился на уровне бедер, и я что было сил толкнул краевца вперед. Он головой влетел в проем, Калуга подскочил, пропуская его, и захлопнул дверь. Через миг я очутился в центре бешено жужжащей темной тучи, пестрящей золотыми искрами. Какая-то особо оголтелая тварь могла вонзить в меня жало просто со злости или случайно наткнувшись на меня, поэтому я упал сначала на четвереньки, а потом вообще лег. И пополз обратно.