Титан: Возрождение - Ивар Рави
— Да знаю все это! И про цикличность истории, и про опережающее развитие. Просто жаль, что все пропадет спустя какое-то время после нашей смерти.
— Не все, — хором возразили Тиландер и Ната.
— Ты сделал столько, сколько на нашей Земле не сделали сотни гениальных людей своего времени и время в несколько тысяч лет.
— Ната, прекрати меня утешать, я тебе не ребенок, — кинул в жену пучком, сорванной травы. — Просто от своих сыновей ожидал чуть больше понимания.
— Урр еще молод и еще не привык к ответственности. Дай ему чуть больше свободы, дай возможность самому определять свою жизнь и все изменится. У тебя есть Иван, Кинг, Мал, Бер, Санчо — ты счастливый отец Макс, но жалуешься как климактеричная женщина.
Ната вскочила, но успела убежать. Обхватив ее поперек туловища, пару раз мокнул головой в реку, помня, как она не любит такие водные процедуры. Тиландер хохотал, уперев руки в бока, когда намокшая и злая Ната прошествовала в сторону шатра испепелив нас взглядом.
— Ночью она тебя задушит, берегись Макс, — сквозь смех выговорил американец. Заходясь в новом приступе хохота.
— Сегодня сплю в твоей хижине, — мне самому стало смешно, что я так расстроился из-за решения Урра пожить некоторое время с Нуахили. Надоест есть рыбу и давить блох в их хижинах, быстро вернется назад.
— Герман, пройдемся по нашему Форту, проведаем пастухов, заглянем на корабли. Что-то расхотелось мне спать, эта злючка обязательно что-нибудь выкинет чтобы отомстить.
Все еще посмеиваясь, американец кивнул: мы неторопливо обошли весь остров, побывав во всех четырех поселениях. Эзим не просто драил палубу «Руси», буквально восприняв его приказ. Он также передал его на остальные суда, где кипела работа.
— Не все так плохо, — констатировал Тиландер, стоя на палубе «Катти Сарк» где четверо матросов усиленно скоблили палубу, окатывая ее водой из реки.
Пастухи как раз обедали, от котелка шел умопомрачительный запах, но мы отказались разделить с ними трапезу. Тиландер был сыт, а мне требовалось сбросить пару килограммов. Излишки веса дали о себе знать во время забега на сафари. Уже на обратном пути заглянул к Малу и Белояре: родители устроили детям помывочный день. Глядя как со смехом Мал купает сына позавидовал, у меня отцовский инстинкт был развит слабо. Я любил детей, берег их, но времени играть с ними не было, да и не горел таким желанием.
— Отец, — Мал редко называл меня так, предпочитая Макс Са. Он оставил сына и поспешил к нам: — Что-нибудь случилось?
— Нет, все в порядке. Как твоя рука? — Руку Мал повредил во время штурма логова «христоверов». Рана была столь тяжела, что я не надеялся что он выживет. Но Мал выжил, даже снова нес военную службу пока не встретил Белояру.
— Болит, но несильно, драться могу, — на секунду передо мной стоял прежний Мал готовый обнажить меч в любую секунду.
Уходя потрепал сына по голове, чтобы скрыть предательскую слезу. Не знаю, что нахлынуло на меня, но Мала я всегда любил больше, чем других. Он характером пошел в Мию — взрывную и беспощадную амазонку с золотисто-красными волосами. Если мой первенец Миха, рожденный Нел, был невероятно спокойный и рассудительный, как и его мать, то Мал был петардой, взрывавшейся каждую секунду. Но инвалидизация руки его изменила, хотя глаза по-прежнему горели огнем.
Дни проходили, уже становилось заметным приближение осени: иной ночью было прохладно. Ячмень был убран, Русы трудились над жатвой пшеницы. Лайтфут и Мург не стали заморачиваться мельницей для перемола зерен. Вместо этого использовали большие жернова, используя домашний скот.
Картофель выкопали в первых числах сентября — второй урожай был чуть слабее.
— Еще один год и эта земля непригодна, — вынес вердикт Озил, потомок «христовера» и Руса с Макселя.
— Посадим в последний раз, после очередного сбора урожая перед сезоном дождей, отправимся домой, — подбодрил пожилого Руса, расплывшегося в улыбке от моих слов.
Урр прожил три недели с Нуахи и вернулся с роскошной шкурой леопарда — подарок от Хмана.
Урожай был убран, задействованные на полях сушили зерно, отбирали посевной материал. Вызвав Бера и Тиландера приказал готовить суда и воинов для предстоящей экспедиции. Выступить планировали пятнадцатого сентября, как только закончим с посевной и отметим Праздник Урожая. Этот обычай сохранился еще с Плажа, когда нам впервые удалось посеять и вырастить ячмень.
Наши пиводелы сетовали на отсутствие хмелевых шишек для пива, но меня такие проблемы не заботили. Пиво никогда не было любимым напитком, да и к алкоголю в целом относился сдержанно. Небольшое количество самогона всегда было под рукой, Ната строго следила за тем, чтобы все необходимое для нас поставлялось вовремя.
Выступать решили по реке на двух судах — на «Руси» и «Зерге». Уровень воды в Вольте пошел на спад, остальные корабли имели большую осадку и вряд ли могли пройти далеко вверх по реке. Так как боевая операция в этот раз предстояла очень серьезная, Бер подготовил две сотни лучших воинов. За год нашего проживания на островах, не было случая нападения и около сотни воинов было более чем достаточно, чтобы обезопасить наши поселения и суда на рейде.
Первый отряд численностью в сто человек под командованием Бера выступил в сторону поселения Ранаати по суше. Бер отлично помнил маршрут, и сам вызвался идти по суше. Сотню воинов разместили на пароходе и паруснике. Один «Катти Сарк» мог бы взять в два раза больше людей, но осадка в четыре с половиной метра делала его непригодным для плавания в верховьях реки.
Ната заранее приготовила себе мужской костюм, использовав для его пошива часть сохранившегося спасательного комбинезона с «Последнего шанса».
— С Богом! — дав короткий гудок, «Русь» стала отходить от причала, чтобы отвезти нас навстречу нашей судьбе. Как бы не сложилась наша попытка завладеть звездолетом Франко-Германской Унии, я был убежден в одном — наступает самый ответственный момент моей жизни в этом временном промежутке.
Урр ушел вместе с Бером, предпочтя поход по суше. Накануне состоялся эмоциональный разговор с Малом — мой отказ взять его в похорд, вызвал бурю эмоций.
— Это из-за руки? Я отлично владею мечом и левой, смотри сам, — сын действительно владел мечом обеими руками.
— Нет, рука здесь не при чем. Ты остаешься за главного, кто-то должен охранять наших людей.
Но Мала трудно было переубедить, после его ухода я снова задумался, правильно ли поступая, лишая его возможности проявить себя в битве. Картина, где Мал купал сына, крепко запала мне в душу. Именно это
