Зимние интриги - Алекс Хай
— Планы планами, Алексей, но мне нужен кто-то, кто сможет отличить порядочного человека от мерзавца. Женихи станут выстраиваться в очередь, и каждый будет разливаться соловьем, лишь бы заполучить руку первой красавицы империи. Но я хочу, чтобы моя сестра не только исполнила свой долг, но и обрела личное счастье. А ты — один из немногих, кто сможет это понять и оценить.
Я вздохнул. Вот это уж точно было неожиданно. Я не привык разбираться в брачных интригах двора, но раз уж государь просит, значит, придется. И, сдается мне, это станет для меня самым сложным испытанием из всего списка поручений.
— Хорошо, ваше величество, — нехотя согласился я. — Я к вашим услугам для любых поручений.
Император кивнул, довольный ответом. А затем плотнее запахнул воротник дубленки.
— Что ж, вот и решили, братец, — сказал он, и из его рта вырвалось белое облако пара. — Идем в трапезную. Я ужасно проголодался. И нужно сегодня лечь пораньше. Я хочу быть в Зимнем завтра к одиннадцати утра…
* * *
Петербург встретил нас морозным утром.
Воздух был свеж и колюч, от дыхания прохожих поднимался легкий пар, оседавший инеем на меховых воротниках. Наш кортеж проехал сквозь массивные ворота Зимнего дворца и замер во внутреннем дворе. Слуги мгновенно поспешили к экипажам, помогая пассажирам выйти. Но все внимание, конечно, было сосредоточено на императорской чете.
Как только государь ступил на тщательно отчищенную брусчатку, ему тут же поклонился обер-камергер Шрюмер, сияющий от гордости.
— Ваше императорское величество, от лица всех служителей Двора рад приветствовать вас в родных стенах! — его низкий голос дрожал от волнения, но это было скорее от радости, чем от страха.
Император кивнул, принимая приветствие, но его взгляд тут же стал строгим.
— Все внутрь! Не стоять на морозе! — коротко велел он, оглядев выстроившихся в ряд камергеров, гвардейцев и офицеров. — Простудятся же! Что за безумие — держать людей на холоде ради парадного эффекта?
Шрюмер виновато склонил голову, но его улыбка ни на мгновение не исчезла.
— Ваше императорское величество, наша радость от новостей о вашем чудесном исцелении была столь велика, что сегодня во всём дворце праздник, государь…
Император вздохнул, но спорить не стал. Он лишь легонько пожал руку своей супруге и, ведя её под руку, направился ко входу. Мы последовали за ним: я — с Софией, которая чуть покраснела, принимая мою руку, за нами — свита и гвардейцы.
Огромные двери дворца распахнулись, и мы вошли внутрь. В холле перед лестницей уже ждали придворные, облачённые в парадные одежды. Тихий гул стих при нашем появлении, а на лицах мелькало множество эмоций — от благоговейного почтения до неподдельного изумления. Они разглядывали императора, пытаясь осознать перемены, произошедшие в нём.
Государь лишь коротко приветствовал их, но в этих нескольких словах прозвучало столько уверенности и силы, что все поняли: прежнего мальчика-императора больше нет.
Поднявшись на второй этаж, мы встретили великого князя Фёдора Николаевича с его семьёй. Приветствие вышло теплым, но сдержанным — нас окружали слишком многие, чтобы можно было позволить себе лишние проявления эмоций. Однако в глазах Андрея, его сестры Марины и младшего Александра читалась явная радость.
Фёдор Николаевич поклонился императору.
— Ваше императорское величество, добро пожаловать домой.
Император улыбнулся и подал ему руку.
— Рад видеть вас, дядюшка. Надеюсь, за время моего отсутствия не случилось ничего серьезного?
— Всё по-прежнему, ваше императорское величество, — снова чуть поклонился дядюшка. — Но теперь, после вашего чудесного исцеления, полагаю, кое-что изменится. Мы все ждали этого дня. Не могу дождаться возможности услышать рассказ о том, что происходило во время вашей поездки…
Великая княгиня Елизавета Александровна, супруга Фёдора Николаевича, присела в реверансе. Государь протянул ей руку, помогая подняться.
— Ваше величество, надеюсь, дорога не была слишком утомительной? — спросила гречанка.
— Напротив, она позволила мне многое обдумать, — ответил император. — Впрочем, морозы там не способствуют к долгим прогулкам. В этом году январь выдался суровым.
Затем он повернулся к Андрею, улыбнулся шире и, похлопав его по плечу, сказал:
— Андрей Фёдорович, на вас прекрасно сидит мундир Спецкорпуса. И, сдается мне, вы, дорогой кузен, раздались в плечах.
Андрей поклонился, не сдержав усмешки.
— Это все китель, ваше императорское величество. Очень уж удачная модель. Делает плечи шире, выпрямляет осанку и заставляет ходить с гордо поднятой головой…
— Это хорошо. Скоро мы обсудим твою службу, — сказал государь с явным расположением, затем перевёл взгляд на его сестру. — Марина Фёдоровна, вы с каждым годом всё краше. Двор, несомненно, уже гадает, кому выпадет честь танцевать с вами на следующем балу.
Марина смущённо опустила глаза.
— Благодарю вас, Ваше Величество.
— Впрочем, я рассчитываю обсудить с вами не бал, а пару книг по теории магии…
Марина вытаращилась на государя, не веря своим глазам. Затем, смутившись, отвела взгляд и взглянула на меня. Словно спрашивая, не обманывали ли ее глаза и уши. Я кивнул ей с легкой улыбкой. Да, император изменился.
Государь кивнул взглянул на младшего из детей Фёдора Николаевича, Александра.
— А ты, Александр, каким делам посвящаешь время?
Мальчик вытянулся.
— Я подтягиваю свои знания по магической практике и занимаюсь фехтованием, Ваше императорское величество.
Император улыбнулся.
— Достойное занятие. Увы, потерявшее популярность в наше время. Я тоже не против взять несколько уроков. Быть может, ты позволишь мне поприсутствовать на своей тренировке?
— С удовольствием, ваше императорское величество! — с горячностью ответил Александр.
Император не стал задерживаться, и направился прямо в Георгиевский зал. Он же — Большой тронный. Место, где происходили самые важные события.
— Все за мной, — распорядился он. — Я должен сделать объявление.
Мы отправились следом за ним с государыней. Вельможи переглядывались, перешептывались и вполголоса обсуждали все, что увидели. Я же исподтишка глядел на дядю, стараясь уловить отголоски эмоций на его лице. Но великий князь — калач тертый и к дворцовым интригам привыкший. Ни черта не показал, лишь носил радостную маску на лице.
Георгиевский зал блистал величием. Белый мрамор, золочёные колонны, высокие окна, сквозь которые проникал зимний свет, отражавшийся в хрустальных люстрах. Огромный балдахин над троном подчеркивал царственное величие, а стены украшали рельефные изображения святых и императорских гербов.
Император занял своё место на троне. Надежда Фёдоровна встала рядом, по другую сторону встала и София. Я хотел было занять свое место внизу, вместе с остальными, но государь жестом
