Хранители - Руслан Владимирович Шабельник
- Опоздали, - прошептал Эйсай.
Император и сам увидел происходящее в лунном свете.
- Нам лучше убраться отсюда, - Рип начал отступать в темноту.
- Это… - Персей указывал пальцем на женщину, с тирсом, - … это же Агава… его мать… а вон и ее сестры: Ино, Автоная… она убила своего сына…
- Пошли, - Рип обнял мальчонку за плечи. – Тебе не стоило это видеть.
- Вакх! Э!.. – крик прорезал тишину. Прямо перед ними, казалось ниоткуда, появилась женщина. Молодая, почти девочка. Длинные темные волосы прилипли ко лбу и плечам, пятнистая шкура сползла на пояс, обнажая маленькую грудь с темным отвердевшим соском.
- А-а-а!! – вакханка где-то потеряла свой тирс и, вытянув обе руки со скрюченными пальцами, понеслась на путников. Ближе других к ней стоял Персей…
Эйсай среагировал мгновенно. Он вскинул все еще зажатый в руке парализатор, и яркий луч прорезал темноту… Девушка так и упала с открытым в крике ртом и полусогнутыми для прыжка ногами.
Рип следил за остальными веселившимися. По счастью, они были так заняты, что не услышали крика соратницы.
Персей стоял ни жив, ни мертв. Казалось, еще немного, и парень свалится рядом с девушкой.
- Пошли, - тронул его за плечо Эйсай.
Парень поднял на нихонца полные благодарности глаза.
- С-спасиб-бо, - родили губы. – Н-но как эт-то у вас?..
- Ерунда, - Эйсай показал свое оружие. – Штука называется парализатор. Трубку наводишь, нажимаешь вот сюда и готово.
- Убивает?
- Нет, отключает на некоторое время, в зависимости от выносливости организма и силы заряда, впрочем, тебе это ни к чему. Пошли отсюда, пока подруги нашей красавицы не хватились пропажи.
- К тому же ты не дорассказал нам про Дельфы, - поддержал друга Рип.
Юноша посмотрел на Винклера, как на сумасшедшего. Он явно не понимал, как можно думать о чем-то еще, кроме безоглядного бегства отсюда.
- Страшное место, - путники единогласно решили не делать этой ночью привал, а как можно дальше отойти от неистовств вакханалии. – Где мы только не были, но кто бы мог подумать, что на родной Земле встретим столько бессмысленной жестокости, - Эйсай покачал головой.
- Кто-то из мудрых сказал: история Земли – это история войн и катастроф, или что-то в этом роде. Как все мудрые и древние, он, наверное, как всегда оказался прав.
- Мы видели всего одно убийство, что случиться останься мы на Земле чуть дольше?
- Стали бы такими же землянами, во всем схожими с остальными.
Сам не свой от случившегося, Персей всю дорогу молчал, периодически хмурясь чему-то своему.
Винклер попытался отвлечь юношу,
- Ты будешь, или нет дорассказывать о Дельфах? Сейчас самое время. Лес, тишина, вокруг ни души, идти еще далеко, а за интересной историей путь вдвое короче.
- Не хочу, - не глядя на него, насупился юноша.
- А вот мы хотим. - Поддержал друга Эйсай. – Идем неизвестно куда. Нам просто повезло, что в попутчики достался такой знаток, как ты. Наверняка и про Дельфы, и про оракула ты знаешь много интересного.
- Ну же, Персей, - внес свою лепту император. - Не молчи, говори, все что хочешь, только говори, вот увидишь, сразу станет легче.
- Она его растерзала… - всхлипнул юноша… - собственная мать.
- Не думай об этом. Тебе еще жить и жить в этом мире, а он, как и многие другие, далек от совершенства.
- Но мать… неужели не узнала…
- Она не понимала, что делает. Когда настанет утро, и разум вернется к ней, Агава ужаснется содеянному и будет карать себя за это всю оставшуюся жизнь. Хватит, постарайся забыть о произошедшем хотя бы на время. Лучше, действительно, расскажи нам, что ты знаешь о Дельфийском оракуле.
Юноша вздохнул.
- На чем я остановился?
- На том. Что Гея-земля передала храм своему правнуку Аполлону, - охотно подсказал Рип.
- Ну, значит, охранял тот храм страшный змей Пифон. Аполлон убил Пифона и основал на месте древнего прорицалища собственный храм, поручив строительство великим зодчим Трофонию и Агамету. Легенда говорит, что бог, по окончании работы, обещал заплатить им на седьмой день. Но чреваты сделки с богами, ибо на седьмую ночь Трофоний и Агамет умерли, так и не получив обещанного. Сейчас храм - это целый город. Многие государства хранят в нем свою казну. Говорят, на Храм приходится середина мира, поэтому там стоит Омфал - тот самый камень, что проглотил Кронос вместо Громовержца…
Персей еще долго рассказывал. Оседлав любимого конька, мальчик и сам не заметил, как увлекся. Он говорил про орлов, которых выпустил Зевс, желая определить центр Земли, он рассказывал про жриц Пифий, про знаменитых братьев архитекторов у которых, вернее, у одного появился свой оракул…
Незаметно, рассвет посеребрил верхушки деревьев, Никта уступила место ненасытной Эос, и вместе с темнотой ушли воспоминания о прожитом. Приветствуя рассвет, защебетали птицы, словно только этого и ждал, зашелестел ветер и унес страхи ночи, безумных женщин и несчастного царя. Тот же ветер, наверняка это был западный Зефир, принес успокоение и… уверенность, что все будет хорошо.
Они все еще шли по лесу, был полдень. Неожиданно, в мирную какофонию пения птиц и шелеста листвы ворвался совсем несвойственный лесу звук.
- А-а-й-й-я-я-а-а!!
Оружие, как по волшебству оказалось в руках людей.
Раскачиваясь на веревке-маятнике, привязанной где-то среди ветвей нависающего над тропинкой дерева, продолжая самозабвенно орать, на дорогу вылетела… женщина.
Ростом она была почти как Винклер, с не по-женски широкими плечами и мускулистыми руками. Поверх одежды на крикунье были блестящие доспехи, а довершал картину небольшой широкий меч.
Расставив ноги и вытянув оружие в сторону путников, незнакомка радостно улыбалась.
- Я – Медуза, - голос был грубый, почти мужской. – Эта часть дороги моя, если хотите пройти дальше, платите мне дань!
Длинные, давно нечесаные и немытые волосы торчали во все стороны, их трепал ветер и казалось, что это щупальца, или змеи копошатся в голове. Во всяком случае, еще не отошедшему от ночных бесчинств Персею, наверняка виделось именно так, потому что мальчонка сначала побелел, затем лицо пошло красными пятнами. Он сделал несколько неуверенных шагов к лесу, явно намереваясь задать стрекоча, но на последнем шаге передумал и проворно спрятался за спиной Эйсая.
- Мы бедные путники, идем в храм Аполлона, никому не делаем зла, пропусти нас, добрая женщина, - попытка императора полюбовно загладить инцидент возымела определенный
