Василий Баранов - Флибустьерское синее море
— Хватит болтать. Посмотрю на вас. — Роман подошел к постели первого парня, откинул одеяло. Припухшие синие ступни. — Вот, уходит гангрена. Думаю, к вечеру все в норме будет.
Как же это, думал Даня, такой молодой, полный сил и мог остаться калекой.
— Видишь, Данька, Роман-шаман камлал. И вылечил.
После осмотра больных они вышли из палаты.
— Так ты, Рома, шаман.
— А как я по-другому объясню? Как рассказать. Не поверят. Шаман — это что-то знакомое. В это и поверить можно. Как в воду, что заряжают на расстоянии. Пойдем кофе пить.
Они вернулись в кабинет Романа. Чайник пришлось заново подогревать. Роман выложил конфеты. Достал чашки.
— Разливай, выпьем кофе.
Роман снова спросил:
— Теперь веришь? — Сам Роман к своему могуществу относился легко и не требовал особого к себе отношения.
— Верю. Я и раньше верил.
— Ой, Даня, не за тем ты пришел. И подношение неспроста принес. — Роман улыбался. — Выкладывай, зачем пришел.
— Я хотел попросить. — Он не знал, как лучше объяснить, что хочет.
— Проси, коль пришел.
— Я хотел попросить насчет отца. Плохо ему, понимаешь, плохо. Может быть, он мог бы на каникулы, хоть на одну неделю вернуться сюда. — Данька с волнением ждал ответа.
— Навсегда нельзя. Он принадлежит тому миру. На недельку можно. Ничего не случится. Ты просишь, для тебя сделаю. Пусть вернется на неделю. Возьмешь его за руку и приведешь в этот мир.
— А как, Роман?
— Я сказал, возьмешь за руку. — Рома улыбнулся. — Когда услышишь звон струны, ответь ей: Роман. Произнесешь, и вы окажетесь на своей улице. Думаю, не замерзните, до дома дойдете. А через неделю назад. Не выдержит он здесь, погибнет. Я пока не стану его здесь оберегать. Не могу. Не проси. Сейчас не могу. И не спрашивай почему, не отвечу. Это дело великого Все-Ничто.
— Хорошо, Рома, спасибо и на этом. Правда, можно?
— Конечно.
— Так я побегу. Ромка. Я побегу! — Данька соскочил со стула, подпрыгнул. Добежал до двери, оглянулся. — Ромка, ты молодец. Ты настоящий друг, Ромка.
— Ты погоди бежать, Даня. Ты и отсюда можешь попасть в мир Тортуги. Тебе не обязательно осуществлять перемещение из одной точки. Со временем ты сможешь сам управлять точками входа. Сейчас я помогу тебе.
Капитан вернулся поздно. Он старался быть веселым. Не показывал никому виду, что расстроен. Домочадцы не спрашивали его ни о чем. Не хотели бередить рану.
— Устал я нынче, Жаннетта. Ужинать не стану. Дел на корабле было много.
— Хорошо, капитан. — Она с трудом удержалась, не подошла к капитану, что бы обнять.
— Пойду я к себе.
— Отец, — сказал Данька, — я к тебе на минутку зайду.
— Заходи. — Голос усталый, бесцветный.
Они закрылись в комнате капитана.
— Папа, я знаю, кто во всем виноват, — начал Даня.
— Ты о чем, Даня? Никто ни в чем не виноват. Если Мишель не хочет, чья тут вина. Если и виноват кто, так я сам.
— Папа, я не об этом. — Дэн думал о разговоре Романом.
— Тогда о чем? Что случилось, сынок?
— Я хочу сказать в том, что ты в этом мире и то, что я перемещаюсь из одного мира в другой, я нашел, кто виноват.
— Кто? Я, наверно, опять же. — Свен горько усмехнулся.
— Погоди, папа. Есть один парень. Его зовут Роман. Он там, в том мире. Он молодой. Прихрамывает. Он на костыле.
— И что не так с этим парнем?
— Мы с ним встретились на троллейбусной остановке. Он мне все рассказал. Он себя богом называет.
— А у него с головой все в порядке? — Обычная реакция.
— С головой у него все в порядке. Я все тебе сейчас расскажу.
И Данька рассказал все отцу о том, что было связано с Романом, все, что знал о нем.
— Самое главное, папа, он разрешил тебе ненадолго, на неделю, вернутся в наш мир.
— На недельку, — Свен улыбнулся. — Вот это да! На недельку, до второго, я уеду в Комарово. Здорово. Сколько раз я мечтал хоть на денек, хоть одним глазом увидеть вас. А тут, целая неделя. Это ж надо, на целую неделю.
— Свен, ты скажи Леону, что мы срочно уезжаем. Развеяться. И мы с тобой прямо сейчас отправимся домой.
Капитан вышел, потом вернулся, видимо, переговорив с Леоном.
— Ну, давай, Даня. Поехали. Я, честно говоря, боюсь. А вдруг…
— Ни какого вдруг, папа, тут не должно быть, слышишь.
— Да, Даня.
Они взялись за руки. Стояли рядом. Данька прислушивался. Звон струны. Он произнес:
— Роман.
Они вдвоем, отец и сын, стояли на родной Тракторной улице. На заснеженной темной улице. Неяркий свет фонарей.
— Снег, — произнес Свен. — Даня, это снег?
— Да. Это снег, папа.
— Господи, как давно я его не видел. Снег. — Свен наклонился, взял пригоршни снега, начал растирать им свое лицо. Вновь загреб снег, слепил из него снежки, и начал откусывать от этого комка небольшие кусочки. Он ел этот снег, как величайшее лакомство в жизни.
— Как я отвык от всего этого. Забыл, совсем забыл, что это такое. Забыл нашу улицу, эти дома, деревья. Данечка, пойдем. Только не торопись. Ты слышишь?
— Что, папа?
— Ты слышишь, как снег скрипит под ногами. Этот морозный воздух.
Было прохладно, но капитан не тропился. Шел медленно. Хотя одеты они были по летнему. Они вошли в подъезд родного дома. Капитан задержался.
— Вот он, воздух родного дома. Я не думал, что когда-нибудь вновь смогу войти в этот подъезд.
— Пойдем, папа.
Они поднялись на второй этаж. Капитан остановился.
— Даня, ты матери сказал, что я приду? — Свен остановился на ступенях. Возможно, и сам боялся этой встречи.
— Нет, не говорил.
— Ты представляешь, что с ней будет. Открывается дверь, а тут я. С того света. Тут кому угодно будет плохо. Ты не предупредил. Ты что делаешь, парень?
— Папа, ты поднимайся потихоньку. Я забегу, предупрежу мать.
Данька открыл входную дверь своим ключом. Вошел и крикнул:
— Мама! — Ну, где же она!
— Да, Даня. — Мария направилась к прихожей.
— Это я, мама.
— Я слышу, что ты, Даня. — Всегда с ним так. Что там случилось. У куртки петелька оторвалась.
— Мама, я не один.
— А ты с кем? — Мать вышла в прихожую.
— Мама, ты только не волнуйся. Пожалуйста. — Данька понял, что поторопился. Надо было предупредить раньше.
— Что случилось. Ты меня пугаешь.
— Мама, ты не волнуйся. Все хорошо. — Повторял Даня.
— Говори, Даня.
— Мама, папа приехал. — Наконец, он решился сказать.
— Что? — проговорила Мария Петровна. Она оперлась рукой о стену.
— Папа приехал. — Тихо повторил Даня.
— Где он? — Мария тихо выдохнула вопрос.
— Он там, в подъезде. По лестнице поднимается.
Мария Петровна выскочила на лестничную площадку. Остановилась. Там внизу. Всего в одном пролете стоял Саша. Сашка, ее Саша. Она замерла. Пытаясь запечатлеть этот момент в своем сознании. Вот он, Саша. Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра, я престану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
— Саша, — шептала Мария, — Саша.
Александр стоял там. Внизу. Смотрел на нее. На свою любимую, такую близкую и далекую. Родную и потерянную. Он оставил ее на миг, а получилось на всю жизнь. С любимыми не расставайтесь, врастайте им корнями в кровь, и всякий раз на миг прощайтесь, как — будто вы прощаетесь на век.
— Маша, — тихо проговорил он. Побежал вверх по лестнице, обнял ее. Прижал к себе. Она обняла его. Гладила его волосы, плакала на его плече.
— Саша, как ты? Ты навсегда, правда?
— Нет, Маша. Я ненадолго. На неделю. Больше не получится. На целую неделю, Маша. Я буду здесь целую неделю. — Если б каждый миг мог длиться век.
— Что мы стоим. Саша, заходи домой.
И вот через столько лет он снова преступил порог своего дома. Навстречу Аркадий.
— Александр, ты? Я рад. Рад, что ты пришел.
— Я ненадолго, Аркадий. У меня всего одна неделя. Потом я должен вернуться.
— Проходи. Все расскажешь не спеша. Ведь это твой дом.
— Спасибо, Аркадий. Теперь это ваш дом. Я хочу поздравить вас с ожидаемым прибавлением семейства.
— Ты садись, Саша. — Сказал Аркадий. — Ты, Маша, хоть чая поставь. Ведь они издалека, устали. Легко одеты, а на улице зима. Им согреться надо.
Мария пошла быстро на кухню, поставить чайник.
— Как вы там, как ты, Саша? — Спрашивал Аркадий.
— Нормально. Я привык за эти годы. Обустроился. Свой дом. Корабль, свое дело. Разбоем занимаюсь.
— Наслышаны. — Улыбался Аркадий.
— Данька говорит, что у меня ОПГ Карибы, а я пахан, местный авторитет.
— Ну, его, Даньку. Другое время и другие обстоятельства. Сам-то он кто? Боцман. А еще отцу такие вещи говорить.
— Ладно, — отмахивался Данька.
— А дом на кого оставили?
— У меня есть кому заняться домом. Леон, мой бывший матрос, Жанетта, кухарка. Они присмотрят. Жаннетта души не чает в этом паршивце. Любит его. Раскармливает. Скоро в дверь не пройдет. Под ним рей гнется. Еще Хуан, испанский мальчишка. Он не морской человек. Ему земля больше подходит. Сейчас в моем доме живет Брайан. Наш корабельный плотник. И друг Дэна.
